— Этого не может быть… — практически беззвучно выдохнула я и как мантру повторила: — Не может… не может…
Это ведь был кот из моей сказки, которую я только-только рассказывала Сашке! Но это ведь немыслимо!
Внезапно головная боль усилилась и стала до того нестерпимой, что я обхватила голову руками. Перед глазами мелькали яркие пятна и вспышки, роились черные точки, и меня будто засасывало в непомерно большую черную дыру…
Сначала мне казалось, что я засыпаю и продолжаю сходить с ума, затем — что умираю, а после пятна и вспышки сменились разнообразными образами. Сначала они были размытыми и нечеткими, но постепенно становились все яснее и обретали узнаваемые черты. Чем четче становились они, тем хуже становилось мне. Тысячи сцен и образов наполняли сознание, готовое вот-вот взорваться от их неожиданного переизбытка.
Все закончилось так же внезапно, как началось. Я сидела, тупо глядя перед собой и забыв, где нахожусь, какой сейчас час, день, месяц…
Горло сделалось шершавым и, сглотнув, я наугад вытянула из папки рисунок.
Снова глядя на стоящих бок о бок подкроватных монстров, больше не пыталась сдерживать текущие по щекам горячие слезы. Не замечая, что всхлипы становятся все громче, плавно переходя на истерические рыдания, я смотрела и смотрела на тех, кто принадлежал тому миру, который у меня так несправедливо отняли.
Я вспомнила.
Глава двадцать восьмая
Дорога домой прошла как в тумане.
Словами не передать, сколько оттенков самых разнообразных эмоций я испытала, прежде чем пришла на вокзал.
Я входила и выходила из усадьбы бесчисленное количество раз, надеясь, что в один из них сумею попасть в Большой Дом, но тщетно. Наверное, случившаяся истерика была самой яркой, самой продолжительной из всех, происходивших со мной когда-то. Зато вместе со слезами вышла если не вся горечь, то значительная ее часть, уступившая место откровенной злости.
Да, я была зла! Как никогда зла! И эта злость придала необходимых сил, чтобы не впасть в отчаяние и окончательно не расклеиться.
Прибыв в поселок, по дорогам я буквально бежала, а едва переступив порог дома, громко выкрикнула:
— Где он?!
Домашние, не привыкшие к такому моему поведению, высунулись из кухни, и мама не то испуганно, не то удивленно спросила:
— Кто?
— Папа! — не сбавляя громкости, ответила я. — Учти, отныне, если ты захочешь с ним развестись, я всецело тебя поддержу!
Мама нервно ойкнула, а жующий бутерброд Сашка замер и смотрел на меня так, словно видел в первый раз.
— Папы нет дома, — осторожно заметила мама. — Его отправили в командировку, сказал, приедет только дня через три… Юля, у тебя все хорошо?
— Замечательно, — процедила я. — Чудесно…волшебно, черт возьми! Мам, а ты никогда не задавалась вопросом, что у папы за командировки? Его часть рядом, так куда он постоянно исчезает?!
— Ну, я… — мама заметно растерялась.
Я глубоко вдохнула и мысленно сосчитала до десяти. Потом еще на английском это повторила, давая себе время успокоиться, чтобы не наговорить глупостей и не срываться на ни в чем неповинных маму и Сашку.
— Простите, у меня просто выдался тяжелый день, — уже спокойнее проговорила я и, перед тем как запереться в своей комнате, попросила: — Не беспокойте меня, пожалуйста, я хочу отдохнуть.
Закрыв за собой дверь, я с размаху швырнула рюкзак на кровать и принялась мерить шагами комнату.
Потрясений было слишком много, и все это никак не укладывалось у меня в голове. Однозначно, если бы не непоколебимая, всепоглощающая злость на заклинателя духов, которым оказался мой родной отец, я бы снова впала в истерику и свихнулась.
Да, Тэйрон и мой папочка оказались одним и тем же человеком.
Наряду с остальными, мне отчетливо вспомнился момент, когда в лесу он откинул капюшон.
«Прости, Юля», — вспомнились и его слова, сопровождаемые полным сожаления взглядом.
-Да черта с два прощу! — произнесла я вслух. — Никогда не прощу! Ты же… просто…
На ум приходили сплошные ругательства, а произносить их в адрес родителя, какие бы поступки он ни совершил, у меня язык не поворачивался.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
А вот у него запечатать мои воспоминания, и более того — заместить их другими, рука поднялась! Месяц… целый месяц, безликие возьми, я находилась в монотонном неведении и страдала! А он в это время сидел на кухне, пил треклятый коньяк и имел наглость спрашивать, все ли у меня в порядке!
Что теперь делать, я не знала. Сколько всего случилось за это время? Что стало с Большим Домом, и где теперь все работники? Кто владеет гостиницей — Кирилл или Игорь? Где сейчас Герман…
Подумав о Германе, я закусила губу, потому что желание разрыдаться стало нестерпимо сильным. Это ведь с ним я виделась сегодня у входа в усадьбу, он подал мне ту перчатку… Господи… а он меня помнит? Если помнит, то почему не приходил? Почему позволил мне умирать в этой серости, вдали от того мира, который я успела полюбить всей душой? Я ведь и его полюбила — этого угрюмого безликоборца, который…
Губу пришлось прокусить практически до крови, чтобы отогнать непрошенные мысли. Сейчас нужно было думать о том, что предпринимать дальше, а не убиваться из-за уже случившегося, которое все равно не изменить.
Идея пришла внезапно, и долго я ее не обдумывала. Возможно, она была глупой или даже идиотской, но попытаться стоило.
Глубоко вдохнув, бесчисленный по счету раз унимая эмоции, я выключила свет, сняла носки и нырнула в постель. Отвернулась лицом к стене, укрылась почти с головой, но одну ногу высунула из-под одеяла и немного свесила с кровати. Мысленно постаралась во всех деталях представить подкроватных монстров, что сделать было совсем несложно, учитывая, сколько раз я их рисовала.
Время шло, ничего не происходило. Тогда я сменила тактику. Чуды были слишком милыми, чтобы вызвать во мне чувство страха, и мне пришлось поднапрячься, чтобы их образ вытеснил другой — более зловещий.
Как я там обычно представляла обитающих под кроватью чудовищ до того, как стала работать в Большом Доме?
Мое воображение нарисовало нечто темное, косматое, с большими когтистыми лапами и светящимися в темноте глазами. После созерцания самых разнообразных духов даже такой образ особого страха не внушал, но какое-то его подобие в душе все-таки появилось. Я сосредоточилась на этом, во всех красках представила, как из-под кровати кто-то вылазит, протягивает ко мне ту самую лапу и…
Неожиданно меня схватили за пятку!
Неожиданно, потому что я была почти уверена, что из моей затеи ничего не выйдет!
Что, получилось?!
Резко сев, я посмотрела на пол и к своей несказанной, просто немыслимой по масштабам радости увидела двоих хорошо знакомых меховых чуд, смотрящих на меня в упор.
— Дратути, — синхронно поздоровались они совсем как в нашу давнюю первую встречу.
Все слова застряли в горле, и я, не в силах совладать с накрывшем меня вихрем, сползла вниз и стиснула их в медвежьих объятиях.
— Так на нас еще не реагировали, бро, — просипел синий.
— Нас сейчас задушат, бро, — пробасил фиолетовый.
Опомнившись, я отстранилась и тут же ощутила, как мне в бок ткнулось что-то подвижное и теплое. Посмотрев в ту сторону, обнаружила, что это мой верный дух-помощник, маленький цыпленок, попискивания которого напоминали радостные всхлипы.
— Ребята-а, — протянула я, незаметно для себя опять заплакав. — Вы не представляете, как мне вас не хватало-о…
Позаимствовав у брата привычку тянуть гласные, я обрушила на чуд ворох вопросов, предварительно предупредив, что если они сейчас вздумают снова меня бросить, то очень сильно об этом пожалеют.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Моей угрозой прониклись и, клятвенно заверив, что никуда не уйдут до наступления утра, дали все имеющиеся у них ответы. Ответов было не слишком много, но общая картина примерно вырисовалась.
Месяц назад, как раз в тот злосчастный день, когда заклинатель бессовестно изменил мою память, у Большого Дома появился новый владелец, которым стал Игорь. Полученный им ключ давал полную власть над гостиницей, из-за чего расстановка сил мгновенно поменялась. Игоря не особо волновал Большой Дом именно в качестве гостиницы, он был нужен ему как проход между мирами. Поэтому гости в течение нескольких дней разъехались, основные сотрудники, на которых все держалось, были уволены, и в Доме установились новые порядки. Котик и духи-помощники остались, но им сейчас приходилось несладко. Большой Дом стал прибежищем мутных личностей, с которыми водился Игорь. Как оказалось, он успел обзавестись широким кругом друзей, среди которых были и псионики, и медиумы, и даже пускай не такие сильные как Кирилл, но все же маги.
