Но и остановились не только для того, чтобы в дикой спешке смастерить импровизированные факелы — в ход, кроме Лёхиного плаща, пошли деревянные стрелы из колчана Василька. Пока тонкие концы вражьего полумесяца шли на соединение, беглецы уговорились пятиться к Волчьему колодцу — насколько смогут даже в обороне с загонщиками. Почему Ксандр и двое его подопечных так сумасшедше истово надеялись, что за белыми камнями ждёт спасение, объяснить не сумели. Но Лёхин их убеждённостью проникся. Да и что делать? Надежда нужна.
Полумесяц сомкнулся в круг.
Был момент, когда люди сильно пожалели об отсутствии горючего. Очень уж чадили лоскуты шерстяного плаща, пока не разгорелись хорошенько. Огонь до поры до времени прятали в середине компании. Очень кстати Мокий додумался в первых язычках пламени поджечь все стрелы Василька. Теперь не надо мучиться с высеканием огня в экстремальной ситуации.
Первый же загонщик, пославший свою медвежью лошадку прыгнуть на "дичь", упал — задавленный панически прыгнувшим набок от внезапного огня перед носом животным. Мокий мгновенно выпрыгнул из огненного круга и просто-напросто ударил колом барахтающегося противника, пригвоздив к земле. Лошадка, задавившая своего всадника, била в воздухе всеми четырьмя лапами и выла насморочным воплем, пронизывающим голову самой настоящей головной болью. Через секунду загонщик вспыхнул — солома! — и обмяк под взревевшим мутантом.
Как Лёхин пожалел, что не надел ременную "сбрую", придуманную для него домовыми! Сколько там мелочи метательной!..
И — забыл о жалеемом. Визжа, как доведённые до истерики девицы на концерте какого-нибудь кумира, загонщики пришпорили ездовых животных. Видимо, решили задавить численностью. Но "лошадки" задирали морды, всё так же гнусаво ревели, мотая башкой, и наотрез отказывались лезть на огонь, маленький, но умеющий причинять боль.
Пока суд да дело, люди медленно, но верно двигались к Волчьему колодцу.
45.
— Берегись, вой!
Оказывается, надо был жалеть не об отсутствии ремней с метательным снарядом, а об отсутствии щита… Оглянулся Павел. Лёхин понял его без слов: и смысл был выбрасывать доспех? Всё равно догнали! А сейчас пригодился бы!.. Эх, знать бы, где упадёшь — соломки-то постелил бы…
Загонщики обрушили на беглецов ливень из стрел, коротких, тонких, с хорошей пробивной силой. Вскрикнул Павел, схватившись за правое плечо. Коротко зашипел Мокий. Но разбойникам легче: все одеты в подобие коротких тулупов. Прикрыться хоть чуть-чуть, да можно. А вот как быть воям?
Лёхин выругался и замер: "Нас мало — бьют в основном с одной стороны, чтоб своих не тронуть. Напротив лучников — почти никого!"
Он обернулся к Васильку, который брёл согнувшись и мелкими шажками, закрыв голову одной рукой. В другой руке он держал "букет" горящих стрел.
— Василёк, дай стрелы!
Не разгибаясь, парнишка протянул пылающий "букет".
— Встань! Я тебя прикрою — ты стреляешь в лучников! Быстро!
Сообразив, что удумал Лёхин, Ксандр дал хорошего пинка младшему товарищу, приводя его в чувство. Василёк быстро встал на одно колено, размотал тетиву с полутораметровой палки, которую носил, едва ли не прижимая к сердцу. Лук согнут, тетива сноровисто наброшена узелковой петлёй на другой конец — все действия заученно чёткие под прикрытием меча-складенца. А Лёхин крутил "мельницу", о которую спотыкались вражеские стрелы, и буквально молился на свой снисходительный меч, который лучше хозяина знал, как нужно драться. Ибо Лёхин только придумал, что будет быстро-быстро крутить оружием вкруговую, а вот меч, как часто бывало, повёл его руку в жёстком приёме.
Спрятавшись за Лёхиным и его "мельницей", Мокий подал горящую стрелу из "букета".
— Готов? — спросил Лёхин, с тревогой обнаружив: загонщики лупят "лошадок", собираясь стронуться с места и с другой позиции расстрелять строптивых беглецов.
— Готов!
— Стреляй!
Парень оказался умницей. Лёхин предположил — он выстрелит в одного из загонщиков, — как сделал бы он сам. Но, едва Лёхин крикнул, отдёрнув меч, Василёк пригвоздил руку одного из загонщиков к шее "лошадки". Загорелся загонщик — вспыхнула густая шерсть медведеподобной ездовой твари, взвившейся к тому же на дыбы. Горящий загонщик не удержался — "руку" пожрал огонь, а больше ничего не удерживало его в седле! — и со вздыбившейся животины соскользнул на соседних всадников… Пламя жадно рвануло в стороны — и впечатление, что именно оно заголосило, завопило, обжираясь, не оставляло Лёхина.
"Мельница".
— Готов?
— Готов!
— Стреляй!
Уже после третьей стрелы ужас и паника в стане загонщиков пошли по такой нарастающей, что беглецы сначала попятились, а затем бросились на прорыв в слабом месте окружения. Здесь, растерянные и перепуганные, загонщики пытались сразиться с людьми топорами и кривыми сабельками. Но там они шарахались от одного движения к ним руки с факелом. И вот так, почти всего лишь сопровождаемые странным эскортом, мохнатым и оскаленным, визжащим и ревущим, они добрались-таки до Волчьего колодца.
Вообще-то Лёхин предполагал: уверенность Ксандра, что стоит им дойти до Волчьего колодца — и они спасены, зиждется на знании, например, о подземном ходе до города. Изумлению не было предела: Волчий колодец — это белые валуны, наваленные вкруговую, а в середине оказалась не каменная или каменистая площадка, а самая настоящая — сначала на ощупь — лужайка. Хм… С травой.
Первым за валуны прыгнул Ксандр — и тут же развернулся помочь Павлу: тот тащил раненого Мокия, чьи ноги поддерживал и Василёк. Прикрывал организованное отступление Лёхин. Он так увлёкся "драчкой" с двумя настырными загонщиками, что чуть не получил пинок под колени от валуна, на который пятился.
Шуршащий свист — в ночном воздухе мелькнула ярко-жёлтая птица. Это выстрелил Василёк. Поджёг одного — второй, испугавшись огня, убежал сам. Впрыгнув за валуны, Лёхин рассмотрел: Василёк, согнув лук, снимает петлю тетивы.
— Это была последняя стрела?
— Ага.
— Хорошо, что второй об этом не знал, — пробормотал Лёхин и оглядел лужайку, переведя зрение на тонкий уровень. Земля как земля. Ну, травка. А где колодец? — Ксандр, я что-то не понял, это колодец?
— Нет, это не колодец. Это место так прозывается — Волчий колодец, — обстоятельно объяснил Ксандр, сидящий на корточках перед Мокием. — Сюда ни загонщик зайти не может, ни охотник. И оружие не может пройти белый камень, коли он кого защищает. Сам не видел, но люди баяли.
— Да ведь измором возьмут — с голодухи сами выйдем!
— Не-е, нам до восхода солнышка посидеть, а там…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
