Среди «погасших факелов» теперь пылал один горящий. О, еще как пылал! Еще какой горящий!
«Факелы» метались вокруг бушующего пламени и ничего не могли сделать. А в уазике дико кричал сгоравший заживо человек. Или, если быть точнее, не совсем человек.
Не такой человек, как все.
От жара в машине лопались стекла.
* * *
Дмитрия потеснили. Возле смотровой щели возникла голова Кристины. Охотница хотела убедиться в смерти Феникса.
Что ж, пусть посмотрит.
Зрелище было жутким. Феникс-депутат яростно бился в своей клетушке. Ну точь-в-точь будто пойманная птица. Из разбитого окна летели искры, объятый пламенем «УАЗ» раскачивался от сильных ударов изнутри. Но машина не выпускала свою жертву. Машина держала крепко. Держала и сжигала.
Машина-клетка. Машина-крематорий. Машина — доменная печь…
Вместе с Фениксом она сгорала сама. Да, именно сгорала. Вся!
Горели резина, пластик, стекло и металл.
Так все и было: металл не просто плавился. Вступая в реакцию с начинкой огнеметной капсулы, железо начинало растекаться густым пылающим шлаком.
Асфальт под автомобилем и вокруг него тоже превратился в кипящую, пылающую и дымящуюся массу. Черная лужа расплавившегося асфальта, похожая на смолу в адском котле, быстро расширялась. «Факелы» пятились от нее и уводили технику.
Дмитрий боялся даже предположить, насколько высока температура в эпицентре огненного буйства. И поистине невероятным казалось то, что Гордин все еще трепыхается в этой дьявольской топке. Дмитрий уже знал, что Феникса убить непросто, но он и не предполагал, что это будет тяжело настолько.
Впрочем, сейчас феноменальная живучесть Гордина была скорее его проклятием. Она лишь продлевала мучения.
— Что, «плющ»?! Плющит тебя? Таращит? — Дмитрий услышал над ухом торжествующий голос Кристины.
Он неодобрительно покосился на девушку. Похоже, Охотница не испытывала к Гордину ничего даже отдаленно похожего на сочувствие. Собственно, и сам Дмитрий не сочувствовал Фениксу. Однако и злорадства в нем не было тоже.
Феникс, наконец, затих и перестал биться в своей огненной ловушке. А вот пламя не стихало. Наоборот — оно разгоралось все сильнее.
— Как такое может быть? — пробормотал Дмитрий. — ТАК сильно и ТАК долго не горит даже напалм.
— Как видишь — наш напалм горит, — ответила ему Кристина.
По губам Охотницы скользнула кривая улыбка. В глазах девушки, казалось, отражалось пламя костра.
— Если добавить в зажигательную капсулу кое-что еще для дополнительного разогрева и повышения температуры.
— Магия? — спросил Дмитрий.
Кристина, не отводя взгляда от пылающей машины, покачала головой:
— Магичить в таких делах опасно. То, что нужно, в огнеметные капсулы добавляют наши химики. Я и сама толком не знаю, что именно, — фосфор, магний, термитную начинку или еще какую-нибудь дрянь. Но горит славно, согласись…
Да, горело славно. С этим спорить было бы глупо.
— И сколько же там градусов?
Вообще-то Дмитрий не рассчитывал на ответ. Но ему ответили. В общих чертах. Хотя вполне доходчиво.
— Достаточная для того, чтобы испепелить плоть, — сказала Кристина. И уточнила: — Хватит, чтобы превратить Феникса в золу и прах.
* * *
Их все же обнаружили. Как только прошел первый шок и стало ясно, что Феникса уже не спасти.
То ли «факелы» оказались зоркими ребятами, то ли оптика, установленная на боевой технике, позволила им обнаружить щель в неплотно прикрытом канализационном люке, то ли кто-то успел засечь позицию огнеметчика во время выстрела… Так или иначе, но мертвяки вскоре дали мощную обратку.
По крышке люка горохом забарабанили автоматные пули и капсулы с «тленом». Очередь из крупнокалиберного пулемета вспахала цветочную клумбу перед колодцем и проредила декоративный кустарник. Висевшая в воздухе вертушка пригнула нос к земле, готовясь дать залп с боевой подвески.
— Уходим!
Кристина буквально сдернула Дмитрия вниз.
Они плюхнулись в вонючую лужу и сразу же откатились в сторону — подальше от колодца.
Действительно, пора было уходить. Дело сделано. Феникс сгорел и возродится теперь не скоро. А мертвяки, лишившиеся добычи, — злые как черти и жаждут мести.
Над колодцем прогремел взрыв. Заложило уши. Вздрогнула земля под ногами и над головой. Сверху посыпались куски бетона, битый кирпич, сухой грунт и пласты влажной глины. По потолку зазмеились трещины. Там, где еще секунду назад был колодец, теперь зиял огромный провал. Подземный коллектор наполнился едким дымом и пылью. Стало трудно дышать.
Судя по всему, вертушка саданула-таки ракетами. Дмитрий почувствовал, как по спине струится холодный липкий пот. Им с Кристиной здорово повезло: в последний момент они успели убраться из-под удара.
Но, увы, не все оказались такими везучими.
Даже сквозь беруши, появившиеся в ушах после взрыва, Дмитрий услышал крик боли.
Не услышать такой крик было просто нельзя.
Потом удалось разобрать чей-то громкий надсадный кашель. Дмитрий тоже закашлялся, выхаркивая с мокротой пробку из пыли и цемента.
Помогло. Кашель прочистил не только глотку. Глухота тоже начала постепенно проходить.
Сверху — из пролома над головой — слышались стрекот боевого вертолета и крики приближающихся «факелов». А где-то совсем рядом, словно задавшись целью сорвать голосовые связки, все кричал и кричал человек.
«Кого-то ранило», — отстраненно подумал Дмитрий.
По этому дикому нечеловеческому воплю невозможно было опознать пострадавшего Охотника. Да и разглядеть что-либо в плотных клубах дыма и густой пыльной взвеси тоже никак не получалось.
«Почему раненому не помогут?» — вяло шевельнулась в голове еще одна мысль.
Крик не прекращался.
А ведь «факелы» вот-вот появятся над дымящейся воронкой!
Наверное, следовало уносить отсюда ноги, и поскорее, но в дыму и пыли трудно было сориентироваться. Слезились запорошенные глаза. Полуослепший, полуконтуженый Дмитрий тер глаза грязными руками.
Прогремел выстрел. Стреляли не наверху — снаружи, а здесь — под землей.
Крик раненого оборвался.
— Бежим! — услышал Дмитрий голос Кристины. Слух уже почти полностью восстановился. — Быстрее!
Чьи-то руки потянули его в глубь подземного лабиринта — прочь от осыпающегося потолка и расползающегося по коллектору дыма. Он побежал.
* * *
Из задымленного и запыленного хода их выбралось только четверо: Дмитрий, Кристина, Ромка и Миха.
— Где остальные? — завертел головой Дмитрий. Голова гудела и все еще плохо соображала.
