панические атаки. Мою боль. Мои перепады настроения. Мои страдания. Мою депрессию. Мою тьму.
Это уж точно нельзя было назвать игрой на равных. Она подарила мне мир, а я его у нее отнял. Все были правы – мне стоило оставить ее в покое.
– Лэнд, подожди.
Она обхватила пальцами мое предплечье, и я закрыл глаза. Ее тепло. Ее прикосновения. Она могла бы мне их дать.
– Поговори со мной.
– Успокойся, Шей, хорошо? Успокойся и отпусти меня.
Ее пальцы ослабили хватку, и по моей спине пробежали мурашки. Она отпустила меня меньше секунды назад, а я уже скучал по ее прикосновениям.
Она продолжала смотреть на меня, читать меня, разбирать меня по частям.
Перестань, Шей… Перестань читать эти страницы. Чернила еще не высохли, и книга написана скверно.
– Ты мучаешься, – произнесла она. – Не закрывайся от меня. Пожалуйста, Лэндон. Впусти меня. Что бы это ни было, я справлюсь. Я здесь. Я смогу тебе помочь.
Она была тем самым идеальным человеком, в которого я влюбился. Она заботилась обо мне, она беспокоилась обо мне. Ее широко распахнутые карие глаза были наполнены любовью. Она могла обойтись даже без признания. Я читал любовь в ее взгляде. Шей Гейбл смотрела на меня так, словно я был ее главной наградой. Словно она видела во мне что-то, что мне только предстоит открыть. Мне чертовски нравилось, как она на меня смотрит. И не нравилось то, что я никогда не смогу оправдать ее ожидания.
– Прекрати, – предупредил я ее в последний раз. – Давай покончим с этим дерьмом, хорошо?
Я ненавидел себя за то, что был к ней так холоден. Я ненавидел свой беспорядочный, сломанный разум. Я ненавидел… себя.
Дерьмо.
Я ненавидел себя.
Занятие подходило к концу, и когда наступила сцена самоубийства Джульетты, впервые за все наши репетиции Джульетта заплакала по-настоящему. Она разрыдалась, произнося последние строки, ее слова смешивались с выплеснувшимися наружу эмоциями.
Я поднял взгляд, чтобы увидеть ее покрасневшие глаза.
Я это сделал. Я разбил ей сердце, а ведь мы даже не начали встречаться. Что бы я сделал с ней за большее время?
– Браво, браво! – аплодировал мистер Таймс.
Он положил руку на грудь, изумленно распахнув глаза.
– Именно поэтому Шей – наша Джульетта, ребята. То, что ты только что сотворила на этой сцене, было просто гениально. Что помогло тебе вызвать такие слезы?
Она одарила его горькой улыбкой и пожала левым плечом.
– Боль?
Мистер Таймс благоговейно хлопнул в ладоши.
– Боль. Да, я это почувствовал. Хорошо, хорошо. Продолжай в том же духе, надеюсь, ты сможешь повторить это на выступлении в выходные. Береги эту боль. Лэндон?
– Да, сэр?
– Держи глаза закрытыми во время сцены ее смерти. Ромео не стал бы пялиться на Джульетту, пока она совершает самоубийство.
– Понял вас.
– В любом случае, вы двое можете собой гордиться. Я никогда не видел такой поразительной химии между актерами. Я буду спать спокойно, зная, что благодаря вам спектакль обречен на успех. Доброй ночи.
Я собрал свои вещи и поспешил к выходу, надеясь, что Шей со мной не заговорит, но, к сожалению, она меня опередила.
– Лэндон, подожди.
Она догнала меня у моей машины. Я уже открывал дверь, но она захлопнула ее у меня перед носом и встала между мной и автомобилем.
Я поморщился.
– Отойди, Шей.
– Нет. Я не уйду, пока ты не скажешь, что происходит. Почему ты ведешь себя так странно? Что произошло?
– Я бы предпочел этого не делать. Отойди.
– Нет. Лэндон, тебе больно, и я это вижу. Скажи мне, как я могу помочь.
– Ты не можешь. Мне не нужна твоя помощь.
Ее глаза наполнились слезами, и она положила руку мне на грудь.
– Что я сделала не так?
Что она сделала не так?
Она винила себя, хотя не была способна сделать ничего плохого… кроме того, чтобы влюбиться в такого парня, как я.
Я смотрел на то, как мой холод с каждой секундой все сильнее и сильнее разбивал ее сердце. Она умела читать меня с самого первого дня, но за последние несколько месяцев я научился читать ее в ответ. В ту секунду я причинял ей боль, терзая ее сердце и оставляя его истекать кровью.
Нужно было покончить с этим прямо сейчас, пока мы не влюбились друг в друга еще сильнее.
– Послушай, я не хотел говорить сразу из-за всего семейного дерьма, с которым ты столкнулась, но, поскольку ты настаиваешь, я скажу это сейчас. Я выиграл.
– Выиграл? В каком смысле?
– Пари. – Я ухмыльнулся ей, чувствуя, как мою душу разрывает на части. – Только не говори, что ты действительно поверила. Эй, Цыпа. Между нами ничего нет. Все это было ложью, игрой, – ни больше ни меньше.
Она отшатнулась, врезавшись в мою машину.
– О чем ты говоришь?
– Все, что было между нами, – игра. И ничего больше. Мне было скучно, а пари оказалось хорошим способом скоротать время. Но теперь все кончено, и я не хочу иметь с тобой ничего общего. После спектакля нам больше не придется пересекаться.
– Нет, – прошептала она, качая головой. – Нет. Это не игра. Это реальность. Я не знаю, что с тобой случилось, Лэндон. Не знаю, почему ты так говоришь, но… я знаю тебя. Я знаю твое сердце и то, как оно бьется. Я знаю тебя настоящего. Помнишь? Только правда. Никакой лжи.
С каждой секундой мое измученное сердце разбивалось все сильнее.
– Все это было ложью. В этом не было ни капли правды.
– Ты… – она закрыла глаза. – Ты показал мне свои шрамы. Ты показал мне всего себя.
– «Как заставить цыпочку в тебя влюбиться»: правило 101. Расскажи ей что-нибудь грустное и придумай слезливую историю. Это всегда срабатывает.
Ее губы приоткрылись, а глаза остекленели. Больше она не сказала ни слова. Она закинула лямку рюкзака на плечо и ушла.
Вечером того же дня я получил от нее сообщение.
Шей: Я не знаю, что произошло сегодня. Я не знаю, почему ты закрываешься от меня или почему ты меня отталкиваешь, но я просто хочу, чтобы ты знал, что я о тебе думаю. Я хочу, чтобы ты знал: ты хороший, достойный и любимый. Я не перестану это говорить, Лэндон. Даже если ты меня оттолкнешь, я все равно буду повторять, как ты нужен этому миру. Дай знать, когда будешь готов поговорить.
Черт возьми, Цыпа.
Разве такой хороший человек может существовать? Разве он может желать и любить меня? Это сбивало меня с толку.
Я ничего не ответил.
Но каждая
