не может, я получил сообщение. Меня затошнило.
Хэнк: Ты слышал о Монике?
Эрик: Чувак, это безумие!
Я: Что случилось?
Грейсон: Прошлой ночью, когда она была с Реджи, у нее случилась передозировка. Сейчас она в больнице.
Моя голова почти взрывалась, пока я снова и снова перечитывал слово «передозировка».
В сознании вспыхивали воспоминания о Лансе. Как у него случилась передозировка, как он умер и как я не смог его спасти. Затем я вспомнил свой последний разговор с Моникой, когда она спросила меня о том, кто выберет ее. Она спросила, кто будет рядом с ней, и я прямо ответил, что это буду не я.
Черт возьми, Моника. Почему?
Я не знал, что делать. Я не мог дышать. Каким-то образом мне удалось встать и схватить ключи. Я отправился в больницу, чтобы быть рядом с ней. Я был почти уверен, что больше у нее никого нет.
30
Шей
Рейн рассказала мне о том, что случилось с Моникой, и в первую очередь я подумала о Лэндоне.
Я знала, что не должна была беспокоиться о нем после того, как он со мной поступил. Я не должна была беспокоиться о его благополучии, но ничего не могла с собой поделать. Любовь нельзя перекрыть, как водопроводный кран. Чувства продолжают изливаться бесконтрольным потоком, даже если ты хочешь их остановить.
Я любила Лэндона, хотя знала, что это неправильно. Я любила его свет и его тьму. Мне нравилась его озорная усмешка. Мне нравился его хмурый взгляд. Я любила его лучшие мгновения. И любила его в худшие из дней.
Я любила его. Даже когда он этого не заслуживал. Даже когда он сломил мой дух.
Мое сердце?
Моя душа?
Моя любовь?
Все еще принадлежали ему.
Я знала, что передозировка Моники станет для него сильным ударом. Нельзя было игнорировать то, что у них была своя история. Я понимала, что сознание Лэндона, вероятно, уведет его в самые темные уголки души, и, хотя я на него злилась, нельзя было оставлять его одного.
Не сейчас.
Я поехала в больницу и обнаружила Лэндона, одиноко сидящего в приемной. Его голова была опущена, а руки сцеплены в замок. Костяшки пальцев покраснели от напряжения, и сам он выглядел разбитым на части. Он сидел там, опустив плечи. Закатанные рукава обнажали шрамы, которые он так усердно скрывал от всего мира.
О, Лэндон.
Где витают твои мысли?
Я подошла и положила руку ему на плечо.
Он поднял на меня покрасневшие и растерянные глаза.
– Что ты здесь делаешь? – прошептал он, всхлипывая и опуская голову.
– Это, – сказала я ему. Я взяла стул и села прямо перед ним. Разжав его кулаки, я взяла его за руки. Я держала их, чувствуя дрожь в его пальцах. – Я делаю это.
Он приоткрыл рот, чтобы заговорить, но так и не произнес ни звука.
Увидев, как дернулся уголок его рта, я сжала его руки еще крепче.
– Шей… – начал он.
– Все в порядке. Нам не нужно разговаривать. Я просто хочу быть здесь, рядом с тобой.
Он поморщился и откашлялся, по его щеке скатилась слезинка.
– Я сделал тебе больно.
– Я в порядке. Я сильнее, чем может показаться.
– Зачем тебе быть здесь, рядом со мной? После того, что я с тобой сделал?
– Потому что никто не заслуживает оставаться в одиночестве в трудные времена. Даже ты.
Он пробормотал «Спасибо», высвободил руку и вытер глаза. После этого он вернул свою руку в мою, и я снова ее сжала.
– Как она? – спросила я.
– Ей промыли желудок. Она еще не очнулась. Больше они ничего не говорят – я ведь не член семьи. Ее родители до сих пор не приехали. Как это, на хрен, возможно? Их дочь чуть не умерла от передозировки, а они даже не спешат в чертову больницу.
– Это ужасно. Разве она не близка со своими родителями?
– Насколько это возможно с такими людьми, как они. Их волнуют только деньги и статус. Ее отец занимается политикой, поэтому передозировка была бы ужасным скандалом для его репутации – учитывая, что ее отец надеется баллотироваться в сенат. Это поставит крест на его перспективах.
– А ее мать?
– Ее мать, вероятно, делает чистку лица или что-то в этом роде. Она – тот еще кадр. – Лэндон тяжело вздохнул. – Шей. Скажи честно… почему ты здесь?
– Я уже сказала. Ты не заслуживаешь проходить через это в одиночку. Я знаю, что по какой-то причине ты думаешь иначе, но все же это не так. Никто такого не заслуживает.
Он посмотрел на меня опустошенным взглядом.
– Я скучаю по тебе, – прошептал он. – Я так сильно по тебе скучаю, что каждый новый день причиняет мне ужасную боль.
Мое сердце сжалось.
– Разве это не просто пари, Лэндон?
– Послушай, Цыпа… – пробормотал он. – Думаю, мы оба знаем ответ на этот вопрос.
Мои руки трясло – или, возможно, это была дрожь его ладоней. Кто знает? Тем не менее я продолжала держать его за руки.
– Почему ты оттолкнул меня? – спросила я. – Зачем ты так поступил?
– Потому что мне нельзя приближаться к другим людям, – признался он. – Все, кто оказываются рядом со мной, страдают. Например, Моника.
– В том, что случилось с Моникой, нет твоей вины.
– Конечно, это моя вина. Все случившееся – моя вина.
– Почему?
– Она попросила меня остаться с ней, но я отказался. Я сказал, что никогда ее не выберу. А потом у нее случилась передозировка, потому что меня не было рядом.
– Нет, – строго сказала я. – У нее случилась передозировка, потому что она сделала выбор в пользу наркотиков. Это не твоя вина. Во всем произошедшем нет твоей вины.
Он слегка вздрогнул и опустил голову, уставившись в пол.
– Я не целовал ту девушку.
Слова слетели с его языка так мягко, что я не до конца поняла, произнес ли он их на самом деле. На долю секунды я подумала, что сошла с ума, но больше всего я надеялась, что он действительно это сказал.
Он снова поднял голову, и когда его прозрачно-голубые глаза встретились с моими карими, он одарил меня своей прекрасной, чуть скошенной улыбкой.
– Почему ты солгал?
– Потому что ты заслуживаешь лучшего. Я сделал это, чтобы ты больше меня не любила.
– Что ж, – тихо рассмеялась я, пытаясь сдержать свои эмоции. – Это не сработало.
Он придвинулся ближе и прижался своим лбом к моему. Я закрыла глаза. Мы были так близки, что до его губ оставалось
