Арам достал кувшин вина и большое блюдо с темными шариками, спросив, не сочтет ли она за наглость предложение запить печеные каштаны бокалом другим – Мелэйна естественно не сочла, хотя в горло ей вряд ли бы полез и кусочек; поначалу Готт как обычно говорил о том, о сем, но вот он умолк, Мелэйне – до того принимавшей участие в беседе лишь кивками и поддакиваниями – тоже нечего было сказать и какое-то время они сидели молча. Арам внимательно наблюдал за девушкой сквозь полуприкрытые веки, изредка пригубливая вино, пока та старательно напускала на себя непринужденный вид, изображая, будто наслаждается трапезой.
– Хороший сорт, – наконец, нарушила молчание Мелэйна, делая маленький глоток. – Что за урожай?
– Завтра утром сюда прибудут Святые Мечи, – пропустив мимо ушей ее вопрос, произнес Готт.
От неожиданности Мелэйна едва не выронила бокал, к счастью, сумев взять себя в руки; в крепости они провели не меньше семи дней, но до Алого Оплота путь предстоял неблизкий, так что она и не думала, что весть может дойти так быстро – если только им настолько не повезло, что поблизости случайно оказались люди ордена.
– Мне кажется или вы расстроены? – поднял бровь Готт.
– О, нет! – нарочито бодрым голосом ответила Мелэйна и выдавила улыбку, надеясь, что ее показушная радость не сквозит фальшью. – Напротив – хвала богам, что братья отозвались так быстро.
– Воистину, – хмыкнул мужчина и, поднявшись со стула, подошел к окну, заложив руки за спину. – Не могли бы вы повторить свою историю еще раз? Так, на всякий случай, чтобы точно знать, что я ничего не упустил.
Мелэйна еле слышно вздохнула и вновь принялась за рассказ, судорожно припоминая любую подробность, которую она успела выдумать за эти дни. По пути в крепость она успела немного поразмыслить и решила все же утаить правду, так что Готту она поведала следующее: Мелэйна по поручению настоятельницы как раз направлялась из Риана в Соронье, когда по пути повстречала двух мужей, что любезно предложили сопроводить жрицу в дороге. Поначалу она даже обрадовалась – времена сейчас неспокойные и опасно хрупкой девушке (пускай и Посвященной) путешествовать в одиночку; но как-то перед тем, как уснуть, она случайно подслушала разговор ее новых спутников, что обсуждали ограбление одной богатой церкви – дескать, оружия у священнослужителей нет, а вот чем поживиться найдется. Жрица попыталась было улизнуть, дабы предупредить ни о чем не подозревающих духовников, но бандиты сумели изловить ее и силой заставили идти с ними, обещая при случае вырвать язык и вырезать пятки, если та пискнет хоть слово или попытается сбежать. Мелэйна боялась кинуть лишний взгляд от ужаса и хвала богам, что на пути им попался столь прозорливый и храбрый человек, как тот рыцарь, что с одного взгляда увидел истинную натуру этих подлецов. А так как ограбление священного места – суровое преступление, Арам решил не вершить правосудие сам, а передать пленников в руки Святых Мечей; собственно, эту идею ему подсказала сама Мелэйна, надеясь выиграть хоть немного времени. И не прогадала.
Готт слушал ее, не перебивая; лишь изредка он то хмыкал, то кашлял себе в кулак, но Мелэйна с трудом могла понять, издает ли он эти звуки случайно или нарочно, словно насмехаясь над ее рассказом. Когда девушка закончила, он еще некоторое время внимательно смотрел в окно, точно увидев за ним что-то необычайно интересное, а потом произнес:
– Не думал, что два головореза окажутся проблемой для Посвященной.
– Мы не имеем права применять свой дар против обычных людей, – ответила Мелэйна, в этот раз говоря чистейшую правду. – Какие бы ужасные поступки они не замышляли. Делать это можно лишь в исключительных случаях – и каждый из них может взять на рассмотрение Белый Совет. Если сестры сочтут, что Посвященная могла обойтись без дара или использовала его для злого умысла, ее могут отречь от церкви и лишить медальона, а то и много хуже.
– О, эта благородность, – протянул Арам и, подойдя к окну, захлопнул ставни. – Рисковать честью и жизнью, но до конца блюсти священные обеты – достойно уважения. Проясните, пожалуйста, еще один момент – помнится, поначалу вы говорили, что ехали в столицу, но теперь упомянули Соронье. Разве не так?
– Я хотела сделать небольшой крюк, – попытался вывернуться девушка, судорожно соображая, пытается ли он взять ее на крючок или она и впрямь напутала. – От Соронье рукой подать до Соленого Тракта, а по нему самый прямой и безопасный путь в столицу.
– Понимаю.
Мужчина отошел от окна, не спеша прошел мимо девушки и двинулся к двери; поначалу она подумала, что он пригласит ее уйти, но щелкнул замок, а спустя несколько мгновений Мелэйна вдруг ощутила, как на плечи ее легли крепкие ладони.
– Господин Готт?.. – с легким недоумением произнесла она.
– Зовите меня просто Арам, – мужчина протянул руку, и плащ ее упал на пол. – Давайте будем откровенны, «сестра» – врете вы намного хуже, чем думаете.
– Я? Вру? – с излишним возмущением воскликнула Мелэйна, пробуя освободиться от его хватки. – Могу поклясться именами всех…
– Хватит, – голос мужчины стал мягок, точно шелк, и он провел ладонью по щеке девушки. – Мы оба понимаем, что вся ваша история от начала и до конца – выдумка. Вы прекрасно знаете тех подонков – и думается, приложили руку и к монетам, что они у кого-то стащили. Ну, а из этого следует, что никакая вы не Посвященная а обычная проходимка, каким-то образом сумевшая достать амулет, дабы вводить в заблуждение добрых мирян. И уж если это увидел ваш покорный слуга, то люди ордена вытянут из вас вся правду – в том числе и то, где и у кого вы достали медальон. Поверьте, это будет не только быстрее, но и куда болезненней. Если только…
С каждым его словом Мелэйна точно ощущала, как ее шее точно затягивается тугая петля; ладони взмокли холодным потом, в висках стучало, а сердце ушло куда-то под желудок. Только через несколько мгновений время она поняла, что в комнате стоит тишина, точно Арам ожидал от нее ответа.
– Если только… что?
– Скажем, кто-нибудь – например, герой войны не последнего положения, который успел зарекомендовать себя как честный и порядочный человек – подтвердит то, что вы мне рассказали, – рука Готта скользнула чуть ниже, туда, где еще не был никто.
Когда до Мелэйны дотрагивался Стефан, это было точно братское прикосновение; если ладонь девушки случайно соприкасалась с пальцами Джейми, в животе ее тотчас разгорался пожар, но сейчас она ощущала только брезгливость и омерзение. Готт трогал ее словно какую-то вещицу – нагло и по-хозяйски, как мясник мнет кусок говядины, оценивая его на продажу. Мелэйна попыталась отвести руку мужчины, но тот лишь пребольно сжал пальцы, холодные и жесткие.
