прежним — найти носителя колец и заставить отменить приказ.
— И почему же его величество отказывается защищать свой народ?! — продолжал распыляться Хейни.
Генерал Эйран и генерал Астор пока не вмешивались в перепалку, но и они выглядели обеспокоенными. Тару, разумеется, уже был обо всем осведомлен, и с улыбкой наблюдал за происходящим.
— Желание и воля дракона-императора сокровенны и неоспоримы, — отрезал Кир. — Вам не следует задаваться вопросами о них, вы должны им подчиняться.
— Да, неужели?! Зачем он вообще тогда нужен, если не может быть золотым щитом?
Примерно такой реакции Кир и опасался и поэтому предпочел, как можно дольше не говорить о том, что свой истинный облик Андроник Великий не примет. Такие известия могли привести не только к панике, но и к измене.
Кир понимал, что, возможно, ему следовало все объяснить, рассказать, что сломало Андроника Великого, и что в этом есть вина людей — старой Верхней ложи, Небесной стражи и визерийской армии, совершивших, когда-то предательство, но он промолчал. Это была слишком мрачная и тяжелая правда, к тому же относящаяся к тем вещам, которые не следует всем знать, тем более Хейни. Он казался Киру слишком непосредственным и пылким, чтобы понять и сохранить в секрете эти знания.
— Вы сомневаетесь в ценности его величества? — холодно поинтересовался Кир. — Отдаете ли вы себе отчет в том, что это измена?
Стоя так близко, Кир не мог не заметить, как расширились зрачки Хейни. В их глубине мелькнули страх и ярость.
— Не стоит так горячиться, — мягко заметил Тару, вклиниваясь между ними и отодвигая Хейни назад. — Уверен, генерал вовсе не имел в виду ничего такого. Что касается его величества, то даже если сегодня он не сможет взлететь, то ничего страшного. Наш долг все равно оберегать и защищать его. Рано или поздно, он сочтет нужным принять свою истинную форму и лучше, чтобы тогда он не был сердит на народ Визерии.
— Он, что болен, да? — поинтересовался Хейни, отходя назад и потирая лоб. — Ферналий хвост! Выглядит тощим и бледным. А другой дракон? Он не может вступиться вместо него?
— Иренеус ясно дал понять, что останется в стороне. Заставить его или переубедить невозможно. Драконы — иные существа и мыслят совсем иначе нежели люди. Единственный дракон, который на нашей стороне это — Андроник Великий. Генерал Тару прав, даже если сейчас он не встанет на крыло, когда-нибудь это случится, и до тех пор наш долг его оберегать. Если ему в головы закрадется хоть толика подозрений, что народ Визерии его больше не любит, то он обернется против нас, — сказал Кир.
Разговор был окончен и все уже собирались уходить, когда Тару вдруг сообщил всем:
— Кстати, совсем забыл сказать, чтобы вы, господа, не волновались. Генерал Эйран, генерал Астор — ваши семьи уже в безопасности. Их перевезли в особо защищенное, тайное убежище. Генерал Хейни, вашу матушку и сестру тоже, как и вашу возлюбленную.
— Возлюбленную? — Хейни запнулся, заметно побледнев.
— Да, ту актрису, она еще играет в пьесах в Амфитеатре полной луны, — как ни в чем ни бывало сообщил Тару.
Кир поднял брови. По видимому, Хейни скрывал ото всех отношения с актрисой, но Тару, каким-то образом про них пронзал. Это не было сказано напрямую, но сквозило между строк — родные трех генералов, были все равно, что в заложниках у Тайной стражи. Сомнительный с точки зрения морали способ обезопасить себя от предательства, но эффективный.
Глава 31. Грусть и украшения
— Ты грустишь? — спросил дракон-император, скосив глаза на Агату.
Они находились на широкой открытой террасе, опоясывавшей верхний этаж северного крыла Святилища золотого дракона. Внизу распростерлись синие воды залива. Солнце играло бликами на воде. В небесах парили чайки, их крики заглушали шелест волн.
Андроник Великий лежал на обитой алым бархатом кушетке. Казалось, что его кожа мягко светится, поглощая солнечные лучи. Агата сидела рядом на подушках, прикрываясь зонтом. Она совсем не хотела, чтобы на щеках и носу у нее выступили веснушки. Хотя, какая уже разница?
Служители, среди которых был брат Коинт, стояли поодаль. Елены не было. Она ушла на собрание для крылатых всадников.
— Так, что-то случилось? — продолжал допытываться дракон-император. — Ну кроме того, что сюда движется наша прародительница с флотом Андалур, а почти все наши невесты либо при смерти, либо оказались предательницами.
Агата прикусила губу, не зная стоит ли ей соврать или уйти от ответа. В итоге, она решила быть честной.
— Я волнуюсь за отца. Оказалось, что он где-то здесь — в Альторе.
— Не стоит. Все будет хорошо. Мы одержим победу, и убьем Цицелию, — дракон-император прикрыл глаза, словно предвкушая предстоящую битву.
У Агаты стало еще тяжелее на сердце. Понимал ли сам Андроник Великий, что не сможет встать на крыло. Что с ним будет, когда он это осознает?
— Ты знаешь, где Магда? — вдруг спросил он.
Агата кивнула, она узнавала у служителей.
— Ее перевезли сюда в Святилище золотого дракона, но… по пути у нее раскрылась рана, и целители решили не вести ее дальше в убежище. Они… боятся, что она может не пережить этот путь.
— Какое невезение, — покачал головой Андроник Великий. — Выполни одну нашу просьбу. Может быть, она тебя отвлечет от скверных мыслей, — он снял с руки браслет, украшенный крупными бриллиантами и сапфирами и протянул его Агате. — Вот, отнеси это Магде. Скажи, что мы сожалеем.
Приняв браслет, Агата поклонилась, и покинула террасу. Она была удивлена подобной просьбой. Ей всегда казалось, что Ану нет дела до людей, но выходит, что он умеет сожалеть и чувствовать вину.
Было приятно перейти с жара раскаленной террасы в прохладный сумрак коридора. Почти все время после военного совета Агата потратила на то, чтобы убедить дракона-императора отправиться в убежище, но тот оказался непреклонен. Теперь ее мучило чувство вины за то, что она недостаточно старалась.
Магде выделили отдельную комнату в лазарете. Хотя там стояло четыре кровати, кроме нее больше больных не было. Когда Агата вошла, то увидела сидящую в кресле подле окна графину Дэву, занятую вышивкой.
— Ваша светлость! — воскликнула Агата, приседая в поклоне.
— Тише! — шикнула на нее та, отрываясь от рукоделия. — Видишь, наша бедная голубка спит. Целители погрузили ее в лечебный сон, чтобы она меньше страдала от боли.
— Простите, — тихо ответила Агата, подходя к кровати.
Магда лежала на спине, и казалась очень маленькой и хрупкой. За пару дней она стала еще худее и была похожа на птенца с субтильным телом и большой головой.
Сев на край постели, Агата
