лицо. Его светлость по-прежнему не проронил ни слова. Он откинулся на спинку, закрыл глаза, и на щеках его задвигались желваки. Мы с дядюшкой переглянулись, и его сиятельство пожал плечами.
— Нибо, — позвала я. — Что с вами?
Герцог разомкнутой пружиной подскочил с дивана и, простерев с мою сторону руки, воскликнул:
— Как?! Как такое возможно?! — опешив, я приоткрыла рот, однако ответить или спросить в ответ что-то не успела, потому что Ришем вновь мерил шагами гостиную, продолжив монолог: — Год! Всего год по вашему исчислению! Прошел всего лишь год, а вы успели обзавестись мужем и ребенком. Как?! — Он развернулся в мою сторону: — Нет, я многое могу понять, конечно… Возможно, вам нужна была защита и надежное плечо, и потому вы столь поспешно вышли замуж… — Его светлость оборвал сам себя. Он подошел к моему креслу, присел перед ним и спросил, заглянув мне в глаза: — Это так? Вам была нужна защита? Вы ведь поэтому вышли замуж? Все-таки мир, описанный вами непрост и суров, а вы слабая и хрупкая женщина, не лишенная расчетливости. И это даже мудро было обзавестись покровителем, но зачем же ребенок, да еще и так спешно…
Теперь я порывисто поднялась на ноги и отошла к окну, где стоял дядюшка. Меня охватило раздражение, и граф заботливо обнял меня за плечи. Да кто он такой этот Нибо Ришемский, чтобы подозревать в моих действиях расчет и выгоду? Да еще и равняет всё это с Танияром и нашим ребенком! Нет, вы подумайте!
— Успокойтесь, Шанни, — негромко произнес его сиятельство и обратился к его светлости: — Что вы себе позволяете?
— Только пытаюсь найти объяснение, — ответил он.
— Объяснение? — почти издевательски спросила я. — Так вот вам объяснение. Защиту мне дала моя названная мать с первого дня, как я оказалась в Белом мире. Но замуж я вышла по сердечной склонности. Я люблю и любима, ваша светлость. Мой супруг — человек благородный, честный и прекрасный душой и ликом. У меня не было ни единого шанса устоять перед ним. Что до времени, прошедшего с момента моего исчезновения, то и одного взгляда достаточно, чтобы полюбить. И, как бы это ни прозвучало высокопарно, мы были предназначены друг другу Богами.
— О, — взмахнул рукой Нибо. — Помнится, моя первая женушка, говорила те же самые слова.
— В отличие от вашей первой женушки, у меня есть основание, чтобы произносить их, — парировала я.
— Ну, разумеется! — воскликнул Ришем и хохотнул.
Он собирался еще что-то добавить, но в этот момент в дверь постучались. Ссора, успевшая разгореться, стихла в одно мгновение. Я бросилась к креслу, на котором лежала маска. И пока я ее надевала, дядюшка закрыл меня собой. Впрочем, и Нибо не спешил открывать. Дождавшись, пока я усядусь в кресло, только тогда повернул ключ, и в гостиную вошел Элькос.
— Чем вы тут заняты? — вопросил он, глядя на наши лица. — Впрочем, дело ваше, и оно всё равно не превзойдет по значимости мое, — а после торжественно потряс своей добычей.
Глава 15
Обед прошел быстро и в сосредоточенном молчании, каждый был погружен в свои мысли. Впрочем, я попросту ждала рассказа от магистра, а он, в свою очередь, успокаивал волнение плотным насыщением, и говорить не спешил. Дядюшка имел вид спокойный и, кажется, находился в состоянии душевного равновесия, что было понятно. То, что тревожило его, свершилось — надежды герцога Ришемского были разбиты недавним открытием. А вот его светлость был сосредоточен на своей тарелке, к содержимому которой, впрочем, притрагивался редко. Время от времени он поднимал на меня непроницаемый взор, а после возвращался к вялому насыщению.
— Отчего вы не говорили о своем положении раньше? — все-таки не выдержал Нибо.
Я ответила удивлением во взгляде, после пожала плечами и спросила в ответ:
— Это имеет какое-то значение?
Теперь и дядюшка поднял взгляд на Ришема. Посмотрел и Элькос, однако интереса не проявил и продолжил воздавать должное поданным яствам. Пока он один показал отменный аппетит. Даже я поела просто ради приличия, потому что успела насытиться пирожными.
— Разумеется, имело, — ответил его светлость, и я, промокнув губы салфеткой, откинулась на спинку стула.
Должно быть, взгляд мой наполнился насмешливой иронии, потому что герцог повел плечами, будто почувствовал себя неуютно. После оттолкнул от себя тарелку, но сказать ничего не успел, я его опередила:
— Если бы вы знали сразу, что я замужем и беременна, то не стали бы мне помогать? И что же вы за друг такой, ваша светлость? Впрочем, я вас не обманывала, потому и вашего укора не принимаю.
— Вы не так меня поняли, — досадливо произнес Ришем и на миг отвел глаза, впрочем, быстро справился с собой и снова смотрел на меня: — Я вам друг и помог бы в любом случае.
— Тогда в чем причина вашего вопроса? — полюбопытствовала я.
Теперь и магистр преисполнился интереса и не сводил взгляда с герцога вместе со мной и графом. Его светлость поерзал, после прижал к губам салфетку и кашлянул, прячась за этим жестом.
— Всего лишь в беспокойстве о вашем здоровье, — наконец-то нашелся Нибо. — Что если бы вся эта авантюра имела для вас дурные последствия?
Дядюшка усмехнулся и перестал рассматривать его светлость. Элькос покивал, но, кажется, несмотря на пристальный взгляд, он по-прежнему находилась вдали от происходившего разговора, потому что иной реакции не было. А затем вернулся к остаткам снеди в своей тарелке.
— Благодарю, Нибо, — улыбнулась я, не став настаивать на честном ответе, — за ваше беспокойство. Однако я была в безопасности вашими же стараниями. Если бы вы отказали нам в помощи, то мне пришлось бы участвовать в этом деле напрямую. Но я осталась вдали от всего происходившего, а теперь желаю услышать, что же осталось скрыто от наших взоров, — и посмотрела на магистра.
Когда разговор перешел на менее зыбкую тему, расслабился и Ришем. Он согласно кивнул, так поддержав меня, и теперь мы втроем, включая и графа, глядели на единственного человека, который мог удовлетворить наше любопытство. Что до этого самого человека, то как раз расправился со своим обедом, сыто вздохнул и откинулся на спинку стула. После взял в руки стаканчик с водой и хмыкнул своим мыслям.
— Эгнаст просто невероятен, — вдруг произнес Элькос и посмотрел на герцога. — Позвольте выразить вам за него благодарность, ваша светлость, а заодно и сожаление.
— Отчего же сожаление? — спросил Нибо.
— Сцена лишилась великого актера, — ответил маг. — Он бы мог блистать в лучших театрах не только Камерата, но и
