— Сто пятьдесят! — объявляет она.
По комнате пробегает заинтересованный шепоток, публика, толпившаяся у бара, возвращается на свои места.
— Сто пятьдесят фунтов, — провозглашает Каспар. — Сто пятьдесят фунтов за лот номер сто двадцать шесть, шарф от «Денни и Джордж».
— Это же больше, чем я за него заплатила! — шепчу я Сьюзи.
— Последняя цена от покупателя по телефону, дамы и господа, сто пятьдесят фунтов.
Напряженная тишина. Мои ногти впиваются в ладони — так сильно я сжала кулаки.
— Двести! — вызывающе заявляет девица в розовом, и кто-то изумленно ахает. — И скажите своей так называемой таинственной покупательнице, мисс Мигги Слоэн, что я побью любую ее ставку.
Все оборачиваются к девушке в черном, она шепчет в трубку, потом кивает и громко произносит:
— Мой покупатель отказывается.
Я разочарована, но быстро улыбаюсь, чтобы скрыть это.
— Двести фунтов! — говорю я Сьюзи. — Неплохо!
— Раз… два… три, продано. — Каспар ударяет молотком. — Леди в розовом.
В зале раздаются аплодисменты, и Каспар радостно улыбается. Он собирается передать шарфик Фенелле, но я его останавливаю:
— Подождите. Я хочу сама его отдать. Если вы не против.
Несколько секунд я ощущаю в своих руках знакомую тонкую ткань. Он все еще пахнет моими духами. Я чувствую, как Люк повязывает его мне на шею.
Девушка в шарфике от «Денни и Джордж».
Все. Делаю глубокий вдох, подхожу к девушке в розовом и с улыбкой вручаю ей шарфик.
— Носите с удовольствием. Он особенный.
— Я знаю, — тихо отвечает она. Мы смотрим друг на друга, и я верю, что она понимает.
Потом она вскакивает, поднимает шарфик, как трофей, и победоносно кричит:
— Вот тебе, Мигги!
Я отворачиваюсь и иду обратно к Каспару. У него совершенно изможденный вид.
— Отлично, — говорю я, присаживаясь рядом с ним. — Спасибо вам большое. Вы славно потрудились.
— Не за что, — устало улыбается Каспар. — Мне даже понравилось. Хоть какое-то разнообразие среди антикварного фарфора. — Он кивает на свои заметки. — Думаю, выручка получилась неплохая.
— Вы просто молодчина! — хвалит Сьюзи и протягивает Каспару бокал пива. — Бекки, тут хватит, чтобы расплатиться со всеми на свете! Знаешь, это только еще раз подтверждает, что ты была права. Шопинг — это капиталовложение. Сколько ты заработала на одном только шарфике от «Денни и Джордж»?
— Э-э… Около… шестидесяти процентов?
— Шестьдесят процентов прибыли! И это меньше чем за год! Видишь? Это даже выгодней, чем рынок ценных бумаг! — Она достает сигарету. — Может, мне тоже продать свои вещи?
— У тебя же ничего нет. Ты все повыкидывала.
— Ах да, — огорчается Сью. — И зачем только я это сделала?
Я запрокидываю голову и закрываю глаза. Отчего-то вдруг наваливается страшная усталость.
— Значит, вы завтра уезжаете? — спрашивает Каспар, прихлебывая пиво.
— Да, завтра я уезжаю, — отвечаю я, уставившись в потолок.
Завтра я уеду из Англии. Навсегда. Я оставляю тут все и начинаю там жизнь сначала. Даже не верится, что такое возможно.
— Надеюсь, не с самого утра? А то сейчас уже…
— Слава богу, нет. Мой самолет в пять вечера.
— Это хорошо, — кивает он. — Значит, времени еще много.
— Да. — Я сажусь прямо и стряхиваю оцепенение. — Еще есть время уладить пару дел.
— Бекки! Мы так рады, что ты здесь! — вопит Зелда, едва увидев меня. Я встаю с дивана в холле, где ожидала ее, и улыбаюсь. — Все с таким нетерпением ждут твоего появления! Почему ты надумала прийти?
— Ну, даже сама не знаю, — вежливо отвечаю я, — Просто… решила.
— Что ж, давай я сразу проведу тебя в гримерную… мы в цейтноте, как всегда, так что вашу рубрику передвинули на несколько минут…
— Ничего. Чем раньше, тем лучше.
— Должна сказать, ты чудесно выглядишь. — Зелда разочарованно разглядывает меня. — Ты что, похудела?
— Пожалуй… немного.
— Ах… стресс, — говорит она со знанием дела. — Стресс, молчаливый убийца. Мы на эту тему будем делать передачу на следующей неделе. Итак! — восклицает она, проталкивая меня в гримерку, — это Бекки…
— Зелда, мы знаем, что это Бекки. — Хлоя, которая занималась моим гримом с того дня, как я впервые появилась в студии «Утреннего кофе», закатывает глаза, и я проглатываю смешок.
— О, конечно! Извини, Бекки, я забыла, что ты не просто гость! Итак, Хлоя, я прошу сегодня не слишком стараться — нам не нужно, чтобы Бекки выглядела здоровой и счастливой. Она переходит на шепот: — И пожалуйста, используйте водостойкую тушь. Вообще все водостойкое. Увидимся!
С этими словами Зелда вылетает из комнаты. Хлоя провожает ее недобрым взглядом и поворачивается ко мне:
— Уж я в лепешку разобьюсь, но сегодня вы будете выглядеть лучше, чем когда-либо в жизни. Очень счастливой и очень здоровой.
— Спасибо, Хлоя, — благодарю я и сажусь в кресло.
— И никакой водостойкой туши, надеюсь?
— Ни за что, — твердо заявляю я. — Только через мой труп.
— Тогда они непременно вас убьют, — шутит одна из девушек, и мы все покатываемся со смеху.
— По крайней мере, они вам хорошо заплатят. — Хлоя накидывает мне на плечи пелерину и начинает наносить тон.
— Заплатят они, конечно, хорошо. Но согласилась я совсем не поэтому.
Полчаса спустя я сижу в зеленой комнате, туда же входит Клэр Эдвардс. На ней бутылочно-зеленый костюм, который ей совсем не идет, и либо мне кажется, либо кто-то постарался сделать ее слишком бледной. А уж под софитами цвет ее лица будет просто нездоровым.
Я тут же думаю о Хлое и прячу улыбку.
— О, — смущается Клэр, увидев меня. — Привет, Бекки.
— Привет, Клэр. Давно не виделись.
— Да. — Она сплетает пальцы в замок. — Я очень огорчилась, узнав из газет о твоих несчастьях.
— Спасибо, — беспечно отвечаю я. — Не было бы счастья, да несчастье помогло, да, Клэр?
Она густо краснеет и отводит глаза. А мне становится стыдно. Она ведь не виновата, что меня уволили.
— Я правда очень рада за тебя, — уже добрее говорю я. — И мне кажется, ты хорошо справляешься.
В комнату врывается Зелда.
— Все готово к вашему появлению. Значит, так, Бекки, — она кладет ладонь мне на плечо, когда мы выходим, — я знаю, тебе будет тяжело. Мы готовы к тому, что тебе может понадобиться время… чтобы прийти в себя… и опять же, если тебе станет совсем невмоготу, поплачь… не сдерживайся.
— Спасибо, Зелда. Буду иметь это в виду.
В студии уже сидят Рори и Эмма. Я смотрю на мониторы и вижу, что они увеличили ту неудачную фотографию из Нью-Йорка, оттенили ее красным и сделали большой заголовок: «Роковая тайна Бекки Блумвуд».
