никогда до этого не болели.
Снова щеки опалил жар. Дотронулась до своих губ, ощущая их припухлость, и счастливо зевнула, направляясь в ванную.
Быстро сделав свои дела, решила вновь прилечь.
Вряд ли удастся уснуть, но просто лежать в его объятиях, следить за его дыханием и вдыхать его запах… Да я согласна вообще не смыкать глаз все ночи напролет, лишь бы он был рядом. Села на кровать, но вдруг услышала тихий стук в окно.
Ник? Первая мысль вихрем запустила сердце в пляс. Крадясь, подошла, отодвигая тяжелые портьеры.
Нет. Это не он.
Серая птица настырно стучала в окно своим острым черным клювом.
Махнула рукой, прогоняя ее, но она никак не отреагировала, не испугалась, а упрямо продолжала стучать.
Да что же такое…
Открыла окно, впуская свежий воздух. Птица смело переступила раму, крутя головой в разные стороны.
Присмотревшись, увидела на ее шее свернутую в трубочку бумагу.
Записка?
Кому она адресована? Мне или генералу?
Недолго думая, решила прочитать первой, и если окажется, что информация предназначена Верриону и не может потерпеть до утра, то сразу его разбужу.
«Дара… — мелкий красивый почерк, пальцы задрожали. — Твоя мама ведет огромное войско к вашим границам и не остановится ни перед чем, пока не уничтожит черного дракона, который убил ее возлюбленного мужа… моего отца».
Сердце пропустило удар, сжимаясь от жалости. Тот мужчина с зелеными глазами.
Кто его убил?
Веррион? Это он черный дракон?
Если это так… посмотрела на Верриона… Что же ты наделал!
«Она обезумела от горя и не желает никого слышать. Даже меня. Ни о каком мире не может быть и речи. Она жаждет сеять смерть и хаос. Пока не отомстит за него. Только у тебя есть возможность ее вразумить. Иначе… — почерк становится резче, словно Ник очень волновался и был на пределе, когда писал последние строки, — сотни тысяч драконов и диких погибнут. Осталось два часа, и мы войдем в крепость».
По щекам заструились соленые слезы.
Что же мне делать? Что?
Повернулась к Верриону. Его красивое идеальное тело распласталось на шелковой простыне. Безмятежное лицо разгладилось, делая его невероятно молодым.
Закусила губу, чтобы не расплакаться еще сильнее, принимая для себя самое трудное решение.
Если его разбудить и все рассказать, вряд ли он отпустит меня.
Он не даст поговорить с матерью, чтобы элементарно убедить ее не нападать на черных. Начнется война… а я никогда себе не смогу простить, что не помогла и не сумела ее остановить.
В груди заныло. Это Бетрина, отрываясь от своего черного дракона, поняв, что я задумала, старалась отговорить меня.
«Нет, девочка моя. Мне нужно хотя бы попытаться предотвратить кровопролитие».
В голове пронеслись слова Ника о пророчестве.
Вот и происходит то, что предначертано.
Если у меня ничего не получится, то Веррион погибнет и оставит меня одну на этой земле. А я не желаю, не желаю жить без него.
Бетрина заревела, но тихо и жалостно, сдаваясь на милость судьбе.
— Мы справимся, я тебе обещаю, — немного подбодрила, но скорее себя, чем ее. Потому что тоже невероятно страшно.
Подошла к кровати, удивляясь, насколько у него спокойный и глубокий сон.
Любимый… нежно и трепетно коснулась его лица. Неохотно отстранилась и, взяв на небольшом письменном столе чистый лист, наспех написала:
«Прости меня. Но так надо. Я не хочу, чтобы умирали драконы, люди… все они достойны жизни, и только я могу это остановить. Навсегда твоя Дара».
Слезы непрекращающимся потоком изливались, казалось, не из глаз — так плакала моя душа. И я нисколько не удивлюсь, если слезы окрасятся в красный цвет.
Да. Рана в груди с каждой секундой становилась все больше.
Невыносимо больно.
Но я должна справиться.
Ради нас.
Ради него.
Тихонько открыла дверь и не оглядываясь, чтобы не позволить себе передумать, направилась к выходу.
Стоило мне только открыть дверь, ветер игриво запутался в моих волосах. А как только взмыла в небо, начал ласкаться об мое драконье тело, посылая волны поддержки и уверенности в своих силах. Мы упрямо рассекали облака, стараясь не думать, что будет, когда он проснется.
Сможет ли простить или навсегда возненавидит, что ушла… ничего не объяснив.
Вдалеке показалась граница.
Я видела горящие зловещие костры, разбросанные яркими точками по всему периметру. Значит, Ник не обманул и мама с войском действительно близко.
Сильнее замахала крыльями. И вдруг словно врезалась во что-то. Мои крылья обмякли, и я кубарем бухнулась вниз.
Что происходит?
Оглядывая свое тело, поняла, что на него накинута сеть — огромная, крепкая, не порвать. Напрягла все мышцы, но куда там!
И уже падая на землю, ревя во все горло, больно ударилась, мгновенно теряя сознание.
Очнулась человеком.
Но холодном полу в каком-то зале с непомерно высокими потолками. С трудом поднялась, чувствуя, как болит все тело, а к горлу подкатывает тошнота.
— Очнулась.
От вкрадчивого голоса вздрогнула, всматриваясь в темный угол, из которого исходил звук. Обняла себя за плечи, стараясь спрятать свое обнаженное тело.
Меня словно опустили в кипяток. Тот, кто на меня смотрел, делал это грязно, пошло, и самое страшное, что спрятаться от его взгляда было совершенно некуда.
Сделав шаг назад, ища в этом зале дверь или хоть какое-то укрытие, споткнулась, падая на колени.
— Стой на месте, Дара. Не делай глупости.
До боли знакомый голос.
Где? Где я могла его слышать?
Поднялась, морщась от ссадин, которые покрывали мое тело. Решила, что не дам себя сломать или напугать.
Но я все равно задрожала, когда хозяин голоса наконец вышел на свет и открыл свое лицо. Крик застрял в моем горле от шока и непонимания или, наоборот, от осознания, что теперь все сложилось.
На меня голодным взором, открыто и совершенно не смущаясь, смотрел император, довольно щурясь, растягивая свои губы в предвкушающей ухмылке.
Глава 73
Давно я не спал настолько крепко и спокойно. Казалось, готов вечно вот так просто находиться рядом, только бы чувствовать ее запах, ее тепло.
Эта ночь стала для меня открытием. Она перевернула мою жизнь с ног на голову. Наконец я понял, зачем вообще пришел в этот мир.
Смотрел на нее, на свою жену, и видел в ней вселенную.
Я словно родился заново, стал цельным. Она наполнила мою черную душу своей любовью… и теперь я готов сам ею делиться, зная, что вернет мне в сто крат. Эгоистично, до отметин на ее нежном теле, натуру не поменять за считаные минуты, сжимал в своих объятиях,
