для них человеком.
Алхаст сбегал в дом и принес мягкий стул для Билала и сколоченную отцом низкую табуретку для себя.
– Побудьте со мной немного, Билал. Как я рад, что вы зашли. Будто Абу вернулся домой, долгих вам лет!
Билал тяжело сел.
– Эх, Алхаст, не те у меня уже годы. В последнее время все больше хочется сидеть. А ведь еще совсем недавно сам упрекал тех, кто во время беседы с кем-то на улице присаживался, а не стоял ровно и твердо, как боевая башня. Почему-то казалось недостойным для мужчины сидеть на людях. Хотя и сейчас считаю, что человек должен расслабляться только у себя дома, а на людях ему следует уподобляться ружью со взведенным курком… Но это уже в прошлом. И народ ведь, оказывается, верно подметил, что «состарившийся волк переходит на кузнечиков»… – Билал посмотрел на Алхаста, все еще стоявшего с табуреткой в руках, и улыбнулся. – Да ты садись, Алхаст, я это так, к слову пришлось! И потом, мы же с тобой у себя дома, а не на аульской площади.
Алхаст придвинул табуретку поближе к старику и присел.
– Да, Алхаст, тяжело мне свыкнуться с мыслью, что нет и не будет больше в этом дворе Абу, – Билал натужно кашлянул, будто проталкивая застрявший в горле комочек. – Это был хороший человек, добрый брат для мусульманина и образцовый сосед. Да… Я ведь уходил по делам, даже не закрывая калитки, и мог задерживаться там хоть на неделю, ничуть не беспокоясь о доме, потому что знал – Абу присмотрит за ним лучше, чем за своим собственным. Он ведь по-хозяйски опекал не только свой двор, но и весь квартал. Да смилостивится Всевышний над ним и над нами всеми… Ну давай, рассказывай, чем ты там в городе занимался, как жилось?
– Да ничем особенным, Билал, и не занимался. То одно, то другое. Провел время попусту, даже рассказать нечего. Годы прошли в суете и мелочной беготне.
– Долго собираешься гостить?
– Думаю остаться здесь насовсем. Неуютно мне в городе, Билал. Если будет на то воля Всевышнего, хочу прожить свои годы дома.
Билал довольно кивнул, от чего длинная борода его почти сложилась вдвое.
– Хорошо, очень хорошо. Это место, это сатанинское гнездо и в самом деле не для нас. И эти двое, из моих, тоже застряли там, хоть и знают, недостойные, что я против. Пытаются мне что-то там объяснить, мол, в ауле нет работы, нет того, другого. Конечно, не будет работы. Как ей быть, если каждый, кто может и умеет организовать здесь и работу, и все остальное, куда-то уезжает. Шляются где попало, лишь бы подальше от дома?! Не дело это… не дело!
– Я иногда виделся там с твоими, с Виситой почти по соседству жили. Это достойные люди, честно зарабатывают свой кусок хлеба и ни в какие сомнительные дела не лезут, – попытался Алхаст вступиться за сыновей Билала.
– Этот кусок хлеба они могли бы зарабатывать и в ауле. Нет, не дело это, не дело… – снова повторил старик.
Билал помолчал в раздумье, то и дело тыкая посох в землю, недовольно поцокал языком, как это водится у аульских стариков, и, слегка прокашлявшись, заговорил уже о другом:
– В последнее время на нашу улицу зачастили какие-то люди. Маин Масхуд, Дукин Висха, молодые какие-то с ними. Не доверяю я им. Все при оружии. Вокруг твоего дома они крутятся особенно часто и долго. Думаю, ждали момента, чтобы незаметно забраться туда. Вот я и сидел на скамейке у калитки каждый раз, когда они появлялись… да я не смог бы зайти и спокойно лечь, пока эти шакалы бродят здесь. Говорил об этом с Солтой. Он провел здесь несколько ночей, понаблюдал за ними, да и махнул рукой. Видимо, решил, что я беспокоюсь напрасно. Последние пару ночей их было особенно много. Может, я и не обратил бы на это внимание, но слышал, и не раз, как они в разговорах между собой произносили твое имя. Это меня насторожило. Алхаст, тебе есть о чем беспокоиться? – спросил Билал, внимательно наблюдая за реакцией соседа.
Алхаст призадумался. Если бы этот разговор состоялся несколько дней назад, он не придал бы словам старика особого значения. Мало ли сегодня бродит вооруженных людей по республике. И с чистыми намерениями, и с гнусными целями. Решил бы, что это очередная свора ворья пронюхала, что в доме нет хозяина, ну и хочет проверить, не завалялось ли что-нибудь стоящее. Но речи Овты и Руслана не прошли даром, Алхаст уже не мог смотреть на происходящее поверхностно, хотя до последнего времени и позволял себе такое. Ему следовало обращать внимание на любую, самую, казалось бы, незначительную мелочь, даже если она, на первый взгляд, и не касалась его лично. Да и что могло понадобиться Масхуду и ему подобным в его доме? Вроде бы поживиться тут нечем. Ни скотины в хлеву, ни дорогого убранства в доме. Только старая постель да кое-что из посуды. Не могли же они и вправду искать какие-то сокровища там, где уже несколько лет даже не ночевал никто. Ничего хорошего о Маин Масхуде никто, конечно, не слышал, но глупцом он точно не был…
– Масхуда-то этого я знаю, Билал. Когда-то работал в каких-то там структурах и, насколько я наслышан, доставил тогда простым людям немало бед. Грязный, говорят, тип, без Бога в душе. Но этот Висха… Дукин, что ли, Висха?.. Ничего о нем не знаю. Кто он такой, Билал?
– Такой же прислужник дьявола, как и этот Масхуд, – злобно выпалил Билал. – Обманывает людей каким-то колдовством, то ли лечит с помощью сатанинских своих заклинаний и зелий, то ли калечит. Шарлатан! Наши-то аульчане его хорошо знают, уважением он здесь, конечно, не пользуется. Но, Алхаст, если бы ты видел, сколько народу из дальних аулов бывает у него! Да они чуть ли не святым его объявили. Говорят же у нас, далекая песня кажется особенно мелодичной и милой. Словом, тот и другой друг друга стоят, оба – мерзкие типы. А тех молодых людей, что бывают с ними, я не знаю. Чьи они? Откуда?.. Нет, не знаю…
Алхаст посмотрел на старика, все еще наблюдающего за ним, и вдруг понял, что его тревожит.
– С нашей стороны, Билал, волноваться не о чем, у нас нет ни с кем ни денежных, ни кровных и никаких иных недоразумений. Об этом можете не беспокоиться. Пока еще не знаю, почему эти люди зачастили сюда, но кое-какие подозрения по
