нее в руках.
Я посмотрела вниз. Теперь на мне было бледнозолотистое длинное платье, идеально облегавшее талию и расширявшееся книзу.
— Так-то лучше, — усмехнулась Мария. — В бар! — скомандовала она Дэвиду, и тот, не переставая пританцовывать, увез ее от нас.
Зазвучала «Не могу не влюбиться в тебя» Элвиса Пресли. У меня зашевелились некоторые подозрения. И действительно, у диджейского пульта стояли Джереми и Анетт и во весь рот улыбались нам. Глядя на них, я покачала головой.
Потом я повернулась к Бену. Он снова предложил мне руку, притянул меня к себе и положил другую руку мне на талию. Все мои нервы сосредоточились на его ладони, на пальцах, прикасавшихся к моей коже, словно никакой преграды из ткани и не существовало.
— Ты была права, — произнес Бен. — Насчет сегодняшнего дня. Мне стоило приехать сюда, снова взять в руки фотоаппарат. Спасибо тебе. Наверное, я… так и не решился бы на это, если бы не ты.
— Не за что, — ответила я. — Хотя подозреваю, что немалую роль тут сыграла и Анетт.
Бен улыбнулся:
— Она высказала одно очень убедительное предположение.
— Какое?
Бен еще крепче сжал мои пальцы. Очень нежно притянул меня ближе, и расстояние между нами сократилось до одного дюйма, одного сантиметра, одного вздоха. Его губы уже начали произносить первое слово. Но мне так и не довелось его услышать.
— Рыжая! — разнесся по танцполу истошный вопль.
Раздались недовольные вскрики, люди начали расступаться, пропуская кого-то, протискивавшегося сквозь толпу.
Сердце у меня чуть не выскочило из груди.
— Рыжая! Малышка! — воскликнул Эго, подходя к нам. На нем были джинсы и кожаная куртка, белокурые волосы взлохмачены. — Ты все-таки решилась на последнее романтическое свидание? Лучше поздно, чем никогда, верно? Диджей! Мою песню!
Заиграла «Женщина в красном» Криса де Бурга.
И все танцующие увидели, как Эго распахнул мне объятия.
Руки Бена отпустили меня, и мне стало холодно.
— Бен…
Мне хотелось, чтобы он посмотрел на меня и понял, что никаких свиданий я не планировала, но внимание его было приковано к Эго, на скулах ходили желваки. Бен ничего не сказал, лишь кивнул, как будто и не ждал ничего другого, развернулся и пошел прочь.
— Пока, Бен — крикнул Эго вслед его удаляющейся спине.
— Как ты здесь оказался? — резко спросила я. — На сей раз я все сделаю правильно. Я не в силах от тебя отказаться, Рыжая.
— Думаешь, ты можешь просто взять и заявиться на свадьбу моей подруги после всего, что натворил? Эго приблизился и понизил голос:
— Я понимаю, что страшно виноват перед тобой. Чем сможет оправдаться человек, укравший у меня сценарий?
— Ты должна знать, — произнес Эго. — Все, что я тебе говорил, было правдой. Мне жаль, что я так повел себя на премьере. Надо было сразу все тебе объяснить, но я просто не мог совладать со своими чувствами. — Он помолчал, изучая мое лицо. — Правда в том, что… — Эго снова повысил голос: — Я люблю тебя, Рыжая!
И только тут я увидела своих друзей, которые наконец протолкались сквозь толпу и теперь с ужасом взирали на меня, не веря собственным глазам.
37
Торт
ИНТ. БАР В ПОМЕСТЬЕ РОУЗХИЛЛ — СУББОТА, 16 ФЕВРАЛЯ, 21:03
Эви утаскивает Эго через двойные двери в дальней части зала в помещение, разделенное надвое тяжелым задернутым занавесом. Она проскальзывает за занавес в пустую барную зону. Здесь стоит стол с бокалами для шампанского и бутылками просекко; на специальной подставке рядом со столом красуется огромный торт почти двухметровой высоты. Все его восемь ярусов украшены замысловатыми пышными гирляндами кремовых цветов. На вершине торта замок и две фигурки — целующиеся принцесса и принц. Эви и Эго на несколько секунд отвлекаются и рассматривают произведение кондитерского искусства.
Здесь, вдали от музыки, было намного тише; казалось, в наше отсутствие праздник снова пошел своим чередом. И слава богу. Я разберусь с Эго, после чего вернусь и извинюсь перед друзьями. И перед Беном.
— Какого черта ты сюда приперся, а?
— Я люблю…
Я подняла руку:
— Не мели чушь, Эзра! Несмотря на то немногое, что тебе удалось написать, вовсе не ты мой романтический герой.
Когда до него дошел смысл моих слов, у него дрогнул подбородок. Эго соображал, как вести себя дальше.
— Значит, тебе все известно, — сказал он, наконец отбросив притворство. — Я здесь ради финала. Меня послал Монти. Он решил, что между нами, влюбленными, пробежала кошка, и надоумил сделать тебе сюрприз.
— Потому что в прошлый раз это сработало?
— Я не хочу, чтобы тебя выгнали с работы, Рыжая! — довольно-таки убедительно воскликнул Эго.
— Я уже уволилась, — бросила я. — Не притворяйся добреньким. Ты украл мой труд и прикинулся влюбленным, чтобы заставить меня закончить сценарий. Ты просто сволочь. Не могу поверить, что я когда-то думала, будто ты можешь быть другим.
Эго скривился, схватил бутылку просекко и налил себе бокал.
— Мне нужен финал, Рыжая.
— Я Эви! — рявкнула я. Эго вздрогнул. — Ты проделал такой путь из Лондона, только чтобы сказать мне это? Зря потратил время. Никакого финала ты не получишь.
— Не льсти себе, Рыжая… Эви, — насмешливо поправился Эго, взмахнув бутылкой и бокалом. — Сначала я отправился к Монике, но она меня не пустила, и тогда я поехал сюда. — Он допил бокал, поставил его на стол и сделал глоток прямо из бутылки. Взгляд его скользнул по восьмиярусному торту. — Безвкусные свадьбы не моя стихия.
Я сжала кулаки. С ним было что-то не то. Растрепанные волосы, кроссовки…
— Ты что, пьян?
Эго пожал плечами:
— Бесплатный бар. И вообще, чего ты бесишься? — Что-то уродливое проступило в его красивых чертах. — Продюсеры в восторге от твоего сценария. Это ведь здорово, правда?
— Они даже не в курсе, что он мой! — Я медленно выдохнула, стараясь говорить тише. — Зачем ты украл его, Эзра?
Эго отхлебнул просекко и вытер рот.
— Ты в самом деле хочешь знать? — спросил он.
— Да.
— Когда в тот день ты пришла ко мне с доп. соглашением, я работал над другим сценарием. Все это время я писал.
Мне потребовалась минута, чтобы осознать это.
— Над другим сценарием? Но… Но у тебя был творческий кризис! Я думала, что помогаю тебе своими романтическими знакомствами. Что они вдохновляют тебя.
— Ты думала, что у меня творческий кризис? — недоверчиво проговорил Эго. — У меня? — Он сделал очередной глоток просекко. — Ладно, был небольшой. Но недолго.
— Целых три года.
— Неважно. Вот почему я подписался на этот ромком. Мне требовалось хоть что-нибудь. Признаю, я был в отчаянии. А потом как
