прочел текст о девушке на девичнике, которую явно писали с тебя. Эзра — гений, но словесные образы никогда не были его коньком.
Пузырьки щекотали мне горло крошечными взрывами.
— Тогда я разыскал в картотеке твой старый сценарий — стиль был тот же! — Монти ударил по столу ребром ладони. — Вот тогда я и понял.
— А я ничего не поняла.
— Ты писала эпизоды, — сказал Монти, явно довольный своей смекалистостью. — Ну, ты понимаешь. Девичник. Пролитый напиток. Клуб любителей непристойных книжек.
О чем это он? О моих романтических знакомствах?
Нет, нет, нет. Не может такого быть! Эго использовал мои отчеты для вдохновения. Но не для сценария. Зачем ему это? Он ведь оскаровский лауреат. Он…
Он мужчина, который притворился, что влюбился в меня, чтобы я написала ему хеппи-энд. Я задыхалась, точно мне не хватало воздуха.
Босс, ничего не замечая, продолжал:
— Если бы даже я ничего не заподозрил, концовка все равно выдала бы вас. Та, которую он передал для продюсеров, оказалась убогой. Он явно пытался написать ее сам. В ней недоставало женского взгляда, если ты понимаешь, о чем я. Эзре было необходимо, чтобы ты оживила ее своим волшебным талантом перед нашей встречей в «Интре-пиде» в понедельник. — Монти потянулся к портфелю, вытащил оттуда сценарий и положил его передо мной.
Вот он, тот самый текст, который я так долго выпрашивала у Эго! Сценарий, который я, судя по всему, уже читала.
Я взяла толстую стопку бумаги, едва ощущая ее вес, перевернула первую страницу: «Пролившийся напиток». Я пробежала начало своего первого отчета, дополненного остротами Эго (весьма оскорбительными).
ИЗ ЗТМ
ИНТ. КОФЕЙНЯ В ИСТ-ДАЛИЧЕ — ВОСКРЕСЕНЬЕ, 2 ДЕКАБРЯ, С УТРА ПОРАНЬШЕ (10:00)
ШЕРИЛ (25, светлые волосы до плеч, длинное платье, туфли на каблуках) стоит перед прилавком, постукивая ногой, явно от переизбытка чувств.
В сценарий вошли все мои романтические знакомства. С пролитым напитком в кофейне «У Джила». В книжном клубе. В совместной поездке. Все унизительные моменты последних нескольких месяцев. Все до единого. Эзра переформатировал их под сценарий, слегка изменил внешность рассказчицы, допустил некоторые вольности, но диалоги и описания полностью принадлежали мне. «Текст отправлю, когда он будет готов и приведен в порядок», — написал мне как-то Эго, выгадывая время для внесения необходимых изменений. После нескольких первых отчетов он начал подталкивать меня к тому, чтобы я описывала каждое знакомство в формате сценария. И каждый раз требовал побольше диалогов. Вторая половина сценария почти слово в слово повторяла тексты, которые я посылала Эго, но в них фигурировал новый персонаж, добавленный по его инициативе: он сам.
— И как же кончается? — осведомилась я, в глубине души уже понимая, что услышу в ответ.
— Ужасно. Сценарист говорит ассистентке, что влюбился в нее. Он набрасывается на девушку с поцелуем на красной дорожке, а она разбивает ему сердце. Как будто он ни разу не видел ни одной романтической комедии. Если вспомнить фотографии с премьеры Моники Рид, можно заподозрить, что он, вероятно, описывал собственный опыт. — Босс бросил на меня проницательный взгляд, и я напряглась, ожидая обвинений в свой адрес. Однако то, что его ассистентка закрутила шашни с клиентом и оказалась участницей публичного скандала, Монти не волновало. — Продюсеры негодуют. Им нужен счастливый финал. Зачем нам эта ссора любовников, а?
Перед глазами у меня все поплыло. Несколько страниц соскользнули на пол. Эго изобразил себя романтическим героем, а меня — женщиной, разбившей ему сердце. Вот почему Монти решил, что концовку написала не я?
— Продюсеры потребовали переписать финал, прежде чем они примут сценарий, и вообще его нужно немного причесать, — продолжал Монти. Он пристально смотрел на меня, по-видимому осознавая, что его ассистентка реагирует не совсем так, как он ожидал. — Ты очень далеко продвинулась в написании сценария, Эвелин, тебе его и заканчивать. Эзра действительно ценит все, что ты сделала. Хорошо бы, агенты могли претендовать на авторские права, а?
Картинка перестала расплываться у меня перед глазами.
— Но я не умею писать, — сказала я. — Вы сами мне говорили.
С тех пор прошло семь лет, но воспоминание о той встрече до сих пор причиняло мне боль. Двадцатидвухлетняя выпускница, только что приехавшая в Лондон, я сидела перед Уильямом Джонатаном Монтгомери Третьим, чувствовала, что стою на пороге великих перемен, и знала, что папа гордился бы мной. Я явилась именно сюда, в старинное агентство, сотрудничавшее еще с Дороти Тейлор. На стене у них висела афиша «Брик-парка».
Монти захотел встретиться со мной и обсудить сценарий, который я ему отправила. Тот, в который я вложила сердце и душу, на который потратила все сбережения, чтобы закончить. Предполагалось, что это будет фильм для девочек, которые, как и я, получили эмоциональное образование в школе Норы Эфрон; он был об отце, который точно знал, когда умрет, но продолжал жить как ни в чем не бывало. Текст был чересчур сентиментальный и требовал доработки; возможно даже, этот сценарий был не из тех, которые продаются, но это был первый шаг. И я совершила бы его, если бы Монти не сказал тех слов, которые меня сломили. Всего семь слов, которые проникли в трещину, появившуюся у меня в душе, когда умер папа, и углубили ее: «Жаль, но у вас нет нужных качеств».
Оказалось, что Монти позвал меня только для того, чтобы предложить должность ассистентки, потому что предыдущая только что уволилась. Он сказал, что восхищен энтузиазмом, который я проявила в своем сопроводительном письме, прилагавшемся к сценарию. Я была в отчаянии и, не подумав, согласилась.
За эти годы я столько раз твердила про себя слова Монти, что превратила их в мантру. Сидя сейчас перед боссом, я спрашивала себя, по-прежнему ли они имеют надо мной власть.
Монти допил шампанское и налил еще.
— Возможно, я тогда несколько поторопился, — легкомысленно, вскользь заметил он, будто не придавая этому никакого значения.
Мне захотелось сделать монтажную склейку. Соединить этот момент с тем, когда Монти лишил меня уверенности в себе. «Не сдавайся, — сказала бы я юной себе. — Не доверяй свою самооценку чужим людям, когда ты так уязвима. Прислушайся лучше к тем, кто тебя любит».
— Ты должна гордиться собой, — заявил Монти, собираясь налить мне еще шампанского и видя, что я едва прикоснулась к бокалу. — Продюсерам ужасно нравится сценарий, им нужна только твоя концовка, а не Эзры. Конечно, они не узнают, что она твоя. Ты об этом позаботилась. Ты ведь настоящий профессионал, несмотря на злоключения на красной дорожке. Всё в работу!
До меня наконец дошла вся гнусность
