Рабби Шнеур Залман убеждал своих последователей жертвовать на нужды войны и рассылал разведчиков для сбора сведений, чтобы «уведомляли» воинских начальников «тайным и поспешнейшим образом, друг через друга, о воинских неприятельских местах, где сколько их есть, о их намерениях…» Для этой цели он рекомендовал использовать «язык еврейский, которого письмена известны только нам». У рабби был непререкаемый авторитет среди белорусских хасидов‚ и его призывы имели огромное влияние. Когда французы подошли к местечку Ляды‚ рабби Шнеур Залман‚ старый уже и больной‚ уехал со своей семьей вслед за отступающей русской армией. Он говорил: «Мне милее смерть‚ нежели жить под властью Наполеона и видеть бедствие моего народа».
Его сын‚ рабби Дов Бер‚ вспоминал: «Новый год (еврейский) застал нас в Троице-Сергиеве. В ту пору было сражение при Можайске. Отец подозвал меня и сказал: «Сын мой‚ я опечален этой битвой… Враг берет верх‚ и я думаю‚ что он овладеет Москвой»… В ближайшую субботу… он воскликнул: «О горе! Вся Белоруссия будет разорена при отступлении неприятеля! Это – искупление за хмельничину‚ при которой Белоруссия и Литва были пощажены‚ а жестоко пострадали Волынь и Украина». Я ответил ему: «Отец‚ ведь он еще не вступил в Москву‚ а если и возьмет ее‚ то‚ может быть‚ отступит по другому направлению». На это отец возразил: «Москву он вскоре наверное возьмет‚ но тут же произойдет его гибель. Он не удержится в Москве и отступит именно по Белоруссии‚ а не по Малороссии… и вскоре погибнет…» Так оно и сбылось».
Наполеон‚ действительно‚ собирался отступать через Украину‚ где было много продовольствия‚ но после битвы под Малоярославцем вынужден был возвращаться по разоренным уже районам‚ которыми шел на Москву. А рабби Шнеур Залман‚ дожив до исполнения своего пророчества‚ не успел вернуться домой и умер в селе Пены Сумского уезда Курской губернии.
Его сын писал об этом: «Много мы претерпели от холода и недостатка провизии‚ питались грубым хлебом с водой‚ жили в курных крестьянских избах. В селах нас всюду встречали насмешками и бранью; хвала Всевышнему‚ заступничество начальствующих лиц спасало нас от насилия… Испытания и горести изнурили отца; он заболел желчью‚ к тому же еще простудился. Проболев пять дней‚ он скончался на исходе субботы‚ в двадцать четвертый день месяца тевет. Останки его мы отвезли в город Гадяч Полтавской губернии и там предали их земле».
В воспоминаниях участников наполеоновского похода сохранились сведения о еврейском населении завоеванных территорий. «В то время‚ как все жители края‚ спасаясь от насилий врага‚ искали убежища в лесах‚ евреи единственные не покидали своих жилищ». «Я видел здесь прекрасные изделия; среди евреев-ремесленников были настоящие художники… В начале похода я с некоторым отвращением селился в корчмах‚ потому что в деревнях они почти всегда принадлежат евреям. А теперь я ими очень доволен‚ потому что все евреи говорят по-немецки, у них мы всегда имеем чистую комнату и хороший хлеб».
Участники похода оставили описание евреев Литвы: они высоки ростом‚ худощавы и гибки‚ у них поспешная походка‚ правильные черты лица‚ орлиный нос и пронизывающий взгляд. Все евреи хорошо ездили верхом‚ были физически сильнее немецких евреев, не так боязливы. «Часто они лезли в драку с нашими солдатами; они не боятся никакой опасности‚ умны и изворотливы». Среди евреек попадались настоящие красавицы. У них узкий разрез глаз‚ как у китаянок‚ они полные‚ кожа белая и прозрачная. Одежда у мужчин: черный халат до пола‚ перетянутый в талии черным поясом‚ на голове кожаная ермолка‚ на ней шляпа с широкими полями или черная бархатная шапка‚ отделанная мехом. У женщин одежды ярких цветов‚ на шее – стеклянные бусы или жемчуг‚ на ногах туфли красного или желтого цвета. Замужние прятали волосы под чепчиком‚ украшенным жемчугом‚ девушки заплетали косы.
Один из французов побывал в синагоге во время молитвы. Там набилось много народа в тесноте и духоте: «молящиеся только и делали‚ что кричали‚ жаловались‚ плакали‚ рвали на себе волосы‚ повергались на пол и целовали его».
Сохранилась легенда о пребывании Наполеона в Вильно после вторжения его войск на территорию России. Во время осмотра города он попал в еврейский квартал и увидел старого еврея, который горько плакал. Это был девятый день месяца ав по еврейскому календарю, и старик объяснил императору, что плачет по разрушенному Иерусалимскому Храму. Когда Наполеон узнал, что Храм был разрушен за две тысячи лет до этого, он был поражен и подарил синагоге занавес для ковчега, где хранились свитки Торы.
Из аттестата, выданного армейским командованием в январе 1813 года: «Дан сей старобыховскому мещанину еврею Герцу Абрамовичу Шульману в том, что он по отличному усердию своему и верности к пользе державы российской употреблен был по разным местам в Польше и Литве для учреждения с общего согласия еврейского народа так называемых тайных кагалов, служивших к извещению российских войск о движениях неприятельских, для дачи проводников, лазутчиков… что исполнил он с отличною деятельностью и верностию, не щадя себя в предстоящих опасностях…»
Важную роль в той войне играли евреи-подрядчики и поставщики продовольствия для русской армии. Им выдавали особые удостоверения‚ и они без помех разъезжали по делам с места на место. Лейзер Диллон был награжден медалью «за исправную перевозку артиллерийских снарядов», Иосиф Салит и Вульф Рапопорт – «за отличное усердие, в разных случаях ими оказанное». Золотыми медалями наградили купцов Кацнельсона, Лившица, Лимонного и Рабиновича – за бесперебойное снабжение военных госпиталей после той войны.
В 1912 году в России торжественно отмечали столетие войны 1812 года. Полковник Н. Поликарпов, заведующий Московским отделением архива Главного штаба, отметил на основании архивных документов: «Главную роль в производстве тайных разведок играли местные евреи». Однако в житомирской газете «Жизнь на Волыни» написали иначе: «Предстоящий юбилей Отечественной войны 1812 г. дразнит еврейские аппетиты. Почему бы и им не пристегнуться к великому событию, почему лишний раз не напомнить обществу о своих «патриотических заслугах»?.. Предстоящий юбилей будет ознаменован богатым вкладом в русскую литературу – «легендами» или, вернее, баснями об участии евреев в Отечественной войне».
Очерк двадцать первый
Ограничительные законы после 1812 года. Царство Польское. Участник тайного общества Григорий Перетц
По предложению Перетца условным знаком тайной группы декабристов приняли слово «херут» (на иврите – «свобода»)‚ «и в случае нужды для узнавания друг друга они должны были сообщать пароль… постепенно‚ по одной букве».
1
Победоносно закончилась война 1812 года. Наполеон был изгнан из России. Закабаленные и бесправные крестьяне ожидали воли от государства‚ которое было обязано им своей победой. Облегчения ждали и российские евреи‚ доказавшие преданность отечеству. Но крестьяне не получили свободу‚ и в императорском манифесте по случаю окончания войны было сказано: «Крестьяне‚ верный наш народ, да получат мзду свою от Бога». Евреи тоже ничего не получили за свои заслуги‚ а затем их ограничили во многих и без того урезанных правах.
Во время войны при императорской Главной квартире – штабе русских войск – неотлучно находились два еврея: Зундель Зонненберг и Лейзер Диллон. Они имели официальные звания «депутаты от еврейского народа»‚ выполняли поручения по связи с кагалами‚ передавали им правительственные распоряжения, ходатайствовали за своих единоверцев. В 1814 году‚ на аудиенции‚ Александр I обещал депутатам облегчить положение российских евреев и «соизволил выразить еврейским кагалам свое милостивейшее расположение».
Намерения императора были самыми наилучшими‚ но его политика не соответствовала его намерениям. После войны евреям-купцам не разрешили приезжать на ярмарки во внутренние губернии‚ даже российские купцы не могли торговать там еврейскими товарами. В Могилевской и Витебской губерниях евреям запретили «разъезжать в селениях для продажи товаров». «Во всех великороссийских губерниях» их перестали допускать к винокурению и продаже водки‚ но когда губернские власти сообщили в Петербург‚ что без евреев-винокуров останавливаются заводы‚ действие указа отложили «впредь до усовершенствования русских мастеров». Затем запретили евреям селиться в Лифляндии и Курляндии‚ в Астраханской губернии и Кавказском крае‚ не позволили иностранным евреям водворяться в России‚ чтобы положить предел «чрезвычайному размножению еврейского племени».
Евреи черты оседлости были обложены податями и местными налогами‚ а поселившиеся на частных землях несли еще повинности в пользу землевладельцев. Многие не могли выплачивать свою долю‚ и кагалу приходилось прибегать к раскладке – заставлять более состоятельных платить за неимущих‚ потому что вся община отвечала за бесперебойное поступление налогов в государственную казну или в карман землевладельца. В Витебске‚ к примеру‚ «богатые» члены общины платили за пятерых неимущих‚ «средние» – за троих‚ а остальные считались «бедными».
