Варшавская община, тем не менее, пожертвовала 40 000 злотых на снаряжение добровольцев. Евреи насыпали оборонительные валы вокруг города‚ перевозили военные грузы‚ и им разрешили вступать в отряды повстанцев‚ где они храбро воевали, заслужив ордена за боевые отличия. Некоторые стали офицерами национальной гвардии‚ и в обход воинских правил был образован отряд верующих евреев – 850 «бородачей»‚ которым в виде исключения разрешили не брить бороды. Евреи самоотверженно защищали Варшаву от русских войск и выказывали мужество‚ восхищавшее поляков. Начальник национальной гвардии‚ пораженный видом этих изнуренных‚ но самоотверженных людей‚ писал о них: «Когда взгляд падал на этих истощенных‚ полунагих‚ волнующихся‚ словно вечно преследуемых какой-то нечеловеческой злой волей‚ столь печальное зрелище не могло не вызвать боли сердечной; совесть повелевала как можно скорее заняться устройством этой‚ наиболее униженной части населения нашей страны».
У Берека Иоселевича‚ героя предыдущего польского восстания‚ был единственный сын Иосиф. Он участвовал в русском походе Наполеона‚ сражался под Можайском‚ получил в битвах несколько ран и был награжден орденом Почетного легиона с золотым крестом. После поражения Наполеона Иосиф долго бедствовал‚ но с началом восстания обратился с воззванием к польским евреям: «Пусть вас вдохновит пример моего отца‚ полковника Берека‚ сражавшегося за целость отечества!.. Если победоносный белый орел раскинет свои крылья над Польшей‚ тогда… благородный польский народ‚ ценя ваше самопожертвование‚ предоставит вам все права и свободы».
Иосиф хотел сформировать еврейский полк легкой кавалерии‚ и на его призыв откликнулись ученики варшавской раввинской школы. Палата народных депутатов обещала им‚ что добровольцы и их потомство получат права наравне с поляками‚ и оптимисты снова поверили – вот начало пути ко всеобщему освобождению народа. Но затем те же самые депутаты отстранили евреев от военной службы и взамен этого обложили их рекрутским побором‚ который в четыре раза превышал прежний налог. Это вызвало всеобщее разочарование‚ однако Иосиф вместе со своим сыном Леоном сражался в рядах повстанцев‚ был командиром эскадрона‚ после подавления восстания покинул страну и умер в Англии.
Евреи Польши в массе своей не принимали участия в том восстании. Польские крестьяне тоже оставались пассивными‚ но евреев – в отличие от них – стали обвинять в нелояльности‚ а порой в шпионаже в пользу России. «Евреев можно обвинять в равнодушии‚ а не в предательстве‚ – защищал их один из руководителей восстания. – Но разве могли мы рассчитывать на что-нибудь иное со стороны тех‚ кого притесняли?» Однако в пылу страстей было не до подобных тонкостей; евреи оказались между двух огней, и временами им доставалось с обеих сторон. «Каждый раз‚ когда очередной отряд вступал в город‚ поляки подвергали телесному наказанию тех евреев‚ которых подозревали в оказании услуг России‚ а русские избивали евреев кнутом‚ полагая‚ что они помогают польскому восстанию».
После разгрома восстания поляки-эмигранты в Париже сожалели о том‚ что не провозгласили равноправие евреев: это привлекло бы тех на сторону восставших. Говорили и о еврейском равноправии в будущей свободной Польше‚ а поэт Адам Мицкевич провозглашал в эмиграции: «В Польше – свобода всякому исповеданию Бога‚ всяким обрядам и всякой церкви… Старшему брату Израилю – уважение‚ братство‚ помощь на пути к его вечному и земному счастью‚ равные со всеми права». «В одном из заседаний‚ – вспоминал поляк-эмигрант‚ – поднял голос в защиту евреев молодой офицер Бениовский‚ человек с фантастической судьбой‚ бывший казак‚ в пылу битвы покинувший русские ряды и заявивший польским командирам‚ что хочет вступить в их армию‚ чтобы сражаться за свободу. В эмигрантских кругах ходили слухи о его еврейском происхождении».
Поляки-эмигранты выпустили «Манифест к народу израильскому»: «Близится царство народов!.. Польша скоро поднимется! Пусть же евреи‚ живущие на ее земле‚ пойдут об руку с братьями-поляками и завоюют себе права! Если же они будут настаивать на возвращении в Палестину‚ поляки помогут им осуществить это желание».
4
После войны 1812 года стали появляться в России тайные общества‚ в которых разрабатывали планы радикального преобразования государства. Заговорщики не обошли стороной и неразрешенный еврейский вопрос‚ но ни один из них не признал равноправие евреев.
В 1816 году граф М. Дмитриев-Мамонов намеревался создать орден «Русских рыцарей» и записал в программе тайного общества: «Переселение половины жидов из Польши в ненаселенные губернии России и обращение их в веру». Предусматривалось‚ естественно‚ насильственное переселение на окраины России и поголовное обращение в христианство. Будущий декабрист М. Спиридов предлагал‚ чтобы евреи‚ как и прочие иноверцы‚ не пользовались гражданскими правами в будущем преобразованном обществе‚ а Н. Муравьев в первой редакции своей «Конституции» пометил: «Евреи могут пользоваться правами граждан в местах‚ ныне ими заселенных‚ но свобода им селиться в других местах будет зависеть от особых постановлений Верховного Народного Веча».
Павел Пестель был знаком с врачом-евреем Плесселем‚ членом тайного Польского национального общества‚ который отравился после ареста по делу декабристов. Плессель мог просветить русского полковника в еврейском вопросе‚ да и Пестель‚ проходя службу на Украине‚ имел возможность рассмотреть вблизи нищие еврейские местечки черты оседлости. В свою «Русскую Правду»‚ будущую конституцию России‚ Пестель внес раздел под названием «Народ еврейский»; содержание этого раздела дает представление о том‚ каким видел еврейский народ один из образованных людей того времени‚ сколько наносного наслоилось за поколения непонимания и неприязни‚ как не были готовы признать за евреями право на их национальные и религиозные отличия.
В «Русской Правде» сказано: «Евреи собственную свою веру имеют‚ которая их уверяет‚ что они предопределены все прочие народы покорить и ими обладать… Ожидая Мессию‚ считают себя евреи временными обывателями края‚ где находятся‚ и поэтому никак не хотят земледелием заниматься‚ ремесленников даже отчасти презирают и большей частью одною торговлею занимаются… Нет таких обманов и фальшивых действий‚ коих бы они себе не позволяли‚ в чем им их раввины еще более способствуют‚ говоря‚ что обмануть христианина не есть преступление…»
Пестель предлагал в «Русской Правде» «совершенное обрусение» народов Российской империи‚ «чтобы обитатели всего пространства Российского государства все были русские». То же самое он рекомендовал и евреям: отказаться от «неимоверно тесной связи между собой»‚ преодолеть национальную обособленность и слиться с русским народом. После победы восстания будущее правительство должно будет «ученейших раввинов и умнейших евреев созвать‚ выслушать их представления» и распорядиться таким образом‚ чтобы ликвидировалось еврейское «государство в государстве».
Но Пестель предусмотрел и запасной вариант решения этой проблемы: помочь «евреям к учреждению особенного‚ отдельного государства в какой-либо части Малой Азии». «Для сего‚ – писал он в «Русской Правде»‚ – нужно назначить сборный пункт для еврейского народа и дать несколько войск им в подкрепление. Ежели все русские и польские евреи соберутся на одно место‚ то их будет свыше двух миллионов. Таковому числу людей‚ ищущих отечества‚ не трудно будет преодолеть все препоны‚ какие турки могут им противупоставить‚ – и‚ пройдя всю Европейскую Турцию‚ перейти в Азиатскую и там‚ заняв достаточно места и земли‚ устроить особенное Еврейское Государство». Но этот путь Пестель считал чересчур сложным; он требовал «особенного хода военных дел» и упомянут в «Русской Правде» лишь для примера – «что можно бы было сделать».
Среди участников тайных обществ в России оказался еврей – Григорий (Гирш) Перетц. Его отцом был петербургский откупщик Абрам Перетц‚ его матерью – дочь раввина И. Цейтлина из Шклова. Оставив жену‚ Абрам Перетц переехал из Шклова в Петербург, вытребовал к себе сына, и в 1813 году они приняли лютеранство. Григорий Перетц служил в столице в чине титулярного советника, по рекомендации Ф. Глинки был принят в тайный кружок‚ куда его привели «несправедливости и ошибки правительства». «Намерения мои клонились единственно к общему благу… – сообщал он после ареста. – Корысти и честолюбия не было. Именно говорил я однажды с Глинкой‚ что на случай успеха не искать ничего‚ а‚ напротив‚ оставаться в том же положении‚ в каком тогдашние обстоятельства кого застанут».
Перетц был активным членом тайного кружка, завербовал в него генерала А. Искрицкого‚ офицеров Синявина‚ Дробуша, Данченко‚ чиновника Устиновича и других. На тайных встречах они говорили «о тяготах налогов… об излишке войск и военных поселений‚ об упадке флота‚ разорительных для России займах», и о прочих несправедливостях. Искрицкий сообщал на следствии: Перетц «первым начал мне рассказывать об образе правления государства… давал мне читать конституции разных государств‚ приводил из Библии какие-то законы Моисея в доказательство‚ что Бог покровительствует подобным наставлениям». Перетц был сторонником конституционного монархического правления в будущем русском обществе и на следствии заявил: «О республиканском правлении для России при мне речи никогда не было‚ я всегда считал сие величайшим сумасбродством».
