Сказанное выше не значит, что жизнь молодой литературы в Интернете замерла. Преимущества Интернета — супероперативность в обнародовании текстов, потенциально безбрежная их “тиражность”, интерактивность — остаются, и, естественно, появляются сайты “новых молодых”. Одним из самых значительных здесь приобретений я бы назвал сайт “Полутона”.

Полное название сайта “Полутона — один ты никто ” <http://polutona.ru>. Начал работу в 2004 году. Выставляет в основном прозу и поэзию. Устроители сайта: Артгруппа “Рцы”, созданная в феврале 2003 года в Калининграде как “независимое объединение молодых художников и поэтов” в составе: Евгений Паламарчук (Калининград), Ирина Максимова (Рига — Калининград), Юлия Тишковская (Москва) и Павел Настин (Калининград). Группа развивает поэтическое направление “Urban pop poetry”. Основные проекты группы: проект “Полутона — один ты никто”, тонкий лinetературный журнал “РЕЦ” (нередко упоминаемый в нашей рубрике “Периодика”), международный фестиваль актуальной поэзии “СЛОWWWО”, выставка “Платформа”. Эстетическую ориентацию устроителей сайта на “городскую поп-поэзию” в данном случае следует считать просто отправной точкой. Попытки свести в какую-то единую систему художественные поиски авторов “Полутонов” бессмысленны. Слишком разные здесь собрались творческие индивидуальности. Вот еще несколько имен: Женя Риц, Дмитрий Зернов, Марианна Гейде, Константин Бандуровский, Екатерина Щеглова, Мария Моргунова, Анастасия Киселева, Екатерина Келлер, Юлия Идлис, Марина Хаген, Наталья Ключарева, Ксения Щербино, Николай Мех, Екатерина Завершнева, Ульяна Заворотинская.

Литературные сайты девяностых приучили нас к тому, что почти каждый из них претендовал на собственную эстетическую направленность и имел свой круг авторов. Так что при первом же заходе на “Полутона” я по привычке начал искать страницу с манифестом нового сайта. И не нашел. Только художественные тексты. При этом чувствуется, что обустраивался и ведется сайт достаточно продуманно, я бы сказал, тщательно. Из чего следует, что раз нет декларации о намерениях, значит, ее и не должно быть. Подразумевается, что посетители будут иметь дело не с намерениями авторов, а с результатом их работы. Ход достойный — я мог бы назвать не один сайт, где самым эмоциональным и наполненным текстом оказывается как раз эстетический манифест устроителей.

Авторы “Полутонов” не тратят сил на эффектные жесты, на ниспровержение того, что было до них. Они, как свидетельствует большинство представленных здесь текстов, занимаются реальной работой: ищут адекватные для сегодняшнего мироощущения литературные формы или пытаются создавать их сами, — заняты тем, чем и полагается молодым. Сознаю, что такое определение эстетической платформы “Полутонов” выглядит чересчур общо. Но точно такую же осторожность в определении эстетики авторов из круга “Полутонов” я обнаружил в высказывании одного из устроителей сайта, поэта Павла Настина: “А в каком смысле поэзия может быть актуальной… В смысле обновления тропа, в смысле адаптации новых формальных решений к старым темам (я как-то слабо верю в обновление тем в поэзии). Это скорее чувствуешь, чем понимаешь. В некотором роде „актуальным” может быть тот автор, чьи тексты становятся основой для языка следующего поколения поэтов. „Актуальна” преемственность” <http://www.polit-nn.ru/?pt=news&view=single&id=11485>. На “Полутонах” нет признанных лидеров, на которых ориентировались бы остальные авторы. Здесь каждый занимается своим.

Скажем, поэта Дмитрия Богатырева можно было бы назвать традиционалистом из-за стремления к предельной изобразительности и внятности. Но при этом в стихах его прочитывается отчетливая, почти демонстративная отстраненность от традиционного смыслового наполнения уже давно задействованных в нашей поэзии образов и интонаций, игра с привычными смыслами и пафосом “поэтического реализма”: “По мокрому снегу, по лужам двора / Несет человек два помойных ведра / Он в старом пальто и спортивных штанах / Он „Ту-104” сжимает в зубах / На мокрых деревьях вороны кричат / Старушки ведут на прогулку внучат / По синему небу, весеннему солнцу / Идет на помойку мужик и смеется” <http://polutona.ru/premia/?show=rets26_2005_bogatyrev>.

Неожиданный ход предлагает Станислав Курашев, используя в цикле “Несколько стихотворений Дочери Хрусталя” <http://polutona.ru/premia/?show=rets28_2005_kurashev> поэтику как бы непривычного для поэзии жанра “антиутопии” — стихи написаны от лица молодой женщины XXIII столетия: “зима навсегда / мне пятнадцать лет и пятнадцать лет / на территории Нижних Кварталов / 17 градусов зимошкалы Роммеля / у всех у нас у всех нету денег / платить налоги департаменту Летопогоды / а на территории Кварталов Центра / всегда 25 градусов летошкалы Роммеля / мое имя — Дочь Хрусталя я не хочу быть прозопоэтом / писать цифровым кодом так как они / мне некому сказать мои слова / все абсолютно со всеми во всем согласны / жизнь так прекрасна ах да конечно очень / прекрасна улыбки одни сплошные улыбки / сегодня суббота Зеленых Зрачков Бронзы / я одна не ношу браслет этой недели / что такое всегда говорить правду / что такое пускать стрелу прямо / стеклограницы Нижних Окраин / с этой стороны все покрыты льдом / я дышу на лед / прикасаюсь к нему губами / я пишу зеркаальные буквы зазер/каальному маю июню июлю августу / посмотрите люди вы больше не люди / посмотрите люди вы больше не люди / 18 декабря 2277 г.”.

Ну а книга стихов Бориса Херсонского “Запретный город-1” <http://polutona.ru/?show=0728224513> представляет собой опыт современной философской лирики с использованием образов мифологизированной истории Древнего Китая. Это тот случай, когда автор не подражает и даже не учится, скажем, у Кавафиса или Бродского, а просто учитывает присутствие в современной поэзии их традиции в обращении с понятиями: время, человек, власть, насилие, одиночество, неистребимость мысли, поиск той точки, откуда поэт-мудрец способен принять жизнь, даже ужаснувшись ей. “Политические” мотивы лирики Херсонского не предполагают актуальных аллюзий, они сориентированы на “онтологическое”, используются как средство художественного проникновения в самое загадочное, мистическое почти — сам феномен человеческого сообщества и некие вневременные законы его (сообщества) существования. Законы эти у Херсонского возникают как принципиально непостижимые, исключающие возможность “проникнуть” в них и “вскрыть” их содержание, они предполагают бесконечность самого процесса их познания. И поэт, как бы послушно воссоздающий восточную традицию поэтического и философского осмысления жизни, выступает здесь не копиистом, декорирующим современную поэзию экзотичностью восточного мифа, а художником, претендующим на создание собственного поэтического мира:

Вместе с воздухом я

выдыхаю чужие слова.

Ветви в стену стучат —

пойду отворять на стук.

И отворяет: “Золотые рыбки-львиноголовки, в бассейне играя, / красные веера распускают в подводной чаще. / Небо пусто. Облачко как лепесток жасмина у края / перевернутой светло-серой фарфоровой чаши. / Крыша пагоды с загнутыми вверх уголками. / Стволы деревьев скрючены, словно тело дракона. / Шум в ушах подобен шороху шелковой ткани. / Думай что хочешь — ты все равно вне закона. / Все равно за тобою придет дворцовая стража, / с раскраской лиц, словно у кукол из детства. / Здесь даже дерзкий взгляд — присвоение, кража; / даже мысль преступна, особенно мысль о бегстве. / Даже плавный жест нарушает план мирозданья. / Совершая — бездействуй, побеждай недеяньем, то есть / не удерживай, не храни, не торопи страданья, / прижигая полынью больную совесть”.

Переход с поэтических страниц “Полутонов” на страницы прозы практически не требует внутреннего переключения на принципиально другой образный строй. Это касается даже таких как бы “непоэтических” текстов, как, скажем, проза Дмитрия Данилова, писателя сугубо “бытового”. Предмет его художественного исследования можно было бы назвать “технологией быта”. Вот, например, рассказ “Первый человек” <http://www.polutona.ru/?show=0603011631>, он представляет собой детально прописанную процедуру ухода из гостей. Фиксируется серия типовых жестов, типовых фраз, которыми обмениваются уходящий и провожающий, серия поз, которые они принимают. Это как бы зарисовка, состоящая, кстати, только из двух, но очень длинных предложений, и прием этот не вызывает ощущения искусственности — здесь найдено точное соответствие синтаксиса выбранной интонации (“…и выйти во двор, серое небо и дождь, и двор, серый двор и небо, и человек может совершить что-нибудь такое, что любят описывать писатели в литературе, „зябко поежиться”, „поднять воротник пальто” или там „закутаться в кашне” или „укрыться под зонтом”, а может ничего такого не сделать и просто идти под дождем, дождь не сильный, моросящий, и совершенно не обязательно что-то поднимать и в чем-то кутаться и ежиться, зачем ежиться, человек просто идет, и если посмотреть из окна, то…”). Но странно — вот в этом подчеркнуто приземленном повествовании с первых произнесенных писателем слов возникает некое дополнительное и, для меня, например, завораживающее эстетическое пространство. Или другой рассказ, “В Москву” <http://www.polutona.ru/?show=0603010100>, — про последовательность действий и состояний человека, уезжающего из одного города в другой, в данном случае из Санкт-Петербурга, со съемной квартиры в панельной многоэтажке микрорайона Купчино, — вот эти обыденные детали, а также название улицы, где жил герой (ул. Белы Куна), номер трамвая, на котором уезжает герой (№ 25), и т. д., кажутся при чтении рассказа необыкновенно важными. Таковыми они и являются — гиперболизация детали позволяет автору проникнуть внутрь того таинственного, что закрыто для нас привычкой смотреть и уже не видеть. Жизнь загадочна и неохватна даже в самом элементарном, как бы очевидном. После необыкновенно выразительных коротких рассказов к чтению его крупноформатной прозы, повести “Черный и зеленый” <http://www.proza.ru/texts/2003/03/25-09.html>, я приступал, естественно, со страхом, тем более что сюжет ее и материал вроде как исключал возможность использования найденных в рассказах приемов — в повести заключена история поисков автором работы (заработка) в конце 90-х (веб-обозреватель, распространитель печатной продукции по книжным магазинам, торговец чаем, бомбила на подаренной тестем “Волге” и, наконец, счастливый финал — работа главного редактора отраслевого журнала). Но по прочтении повесть оказалась почти так же хороша, как и короткие рассказы. Там та же поэзия быта, та же, при лирической как бы, исповедальной интонации, дистанция, на которой автор держится от повествователя, позволяющая Данилову сделать объектом сам субъект повествования, то есть дать образ восприятия мира молодым человеком 90-х. Прослеживая за перемещениями героя в пространстве, за позами, которые он принимает, за сменой его психологических состояний, обнаруживаешь себя размышляющим о “способах крепежа” героя к реальности и, шире, человека, личности — к миру, к бытию. Философические словосочетания, которые я здесь употребляю, нисколько не противоречат подчеркнуто приземленной, с использованием новейшего городского жаргона манере повествования. В случае с Даниловым это не только счастливое попадание автора в свою стилистическую нишу — тут есть и рефлексия серьезного профессионала. Роясь в Интернете в поисках информации о Данилове, я наткнулся на такую его запись в “Живом журнале”:

1 ... 73 74 75 76 77 78 79 80 81 ... 96

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Новый Мир ( № 11 2006) - Новый Мир Новый Мир бесплатно.

Похожие на Новый Мир ( № 11 2006) - Новый Мир Новый Мир книги

Французское завещание - Андрей Макин - Современная проза
Сдаёшься? - Яблонская Марианна Викторовна - Современная проза
Казанские гастроли - Леонид Зорин - Современная проза
Дом сна - Джонатан Коу - Современная проза
Афинские убийства, или Пещера идей - Хосе Карлос Сомоса - Современная проза
В лесной сторожке - Аскольд Якубовский - Современная проза
Возвращение Цезаря - Аскольд Якубовский - Современная проза
«Подвиг» 1968 № 01 - журнал - Современная проза
Туфли (рассказы) - Полина Клюкина - Современная проза
Дед и внук - Сергей Бабаян - Современная проза

Оставить комментарий