А что можно ожидать, если примером по армейскому принципу служил сам и. о. командующего генерал Пуликовский. Спору нет, велико горе потерять сына. Горю генерала нужно сочувствовать. Но за гибель сына не должна отвечать часть человечества, проживающего в этой многострадальной Республике. Что означает его заявление об уничтожении всеми видами оружия всего живого в двухсоттысячном (на тот момент) городе, если не будет выполнен его ультиматум. Сумасшедшие амбиции или безрассудное желание мстить за смерть сына? Либо Пуликовский, поняв, что лавров предыдущего завоевателя Чечни генерала Ермолова ему не видать, решил попробовать себя на политическом поприще. Ультимативные заявления, как известно, может делать только Верховный главнокомандующий, правда, в цивилизованных странах.
Официальные последствия ультиматума Пуликовского общеизвестны. Генералу попеняли, резко пожурили и даже признали его шутку с ультиматумом неудачной.
А вот неофициальные последствия генеральского ультиматума — перепуганные жители города побросали тогда квартиры и имущество на поживу мародерам и бандитам. Сотни семей остались без крова и средств к существованию. Ничего себе генеральская шутка.
Стоит ли печалиться о каких-то гражданских, когда позиция отдельных военачальников федеральных войск сфокусирована в кощунственной по смыслу фразе «надо врезать по Грозному, чтобы там не осталось ровного места. Берлин брали — о немцах не думали». Думается, сравнение с Берлином не случайно. Военачальники тогда не считали Чечню частью России. Отсюда узнаваемая логическая цепочка — «Чечня враг, а врага уничтожают, если он не сдается». Но можно ли винить только Тихомирова, Пуликовского и других военачальников? Анализируя деятельность этих людей, брошенных в самое пекло войны не по их воле развязанной, понимаешь, что их единственной опорой являются офицеры и солдаты, участвующие в военной кампании. Все они сидят в одной лодке. Что же касается шокирующих заявлений командиров, то они только озвучивали чью-то политическую волю. При этом они осознавали свою роль заложников политической игры. И в лучшем случае их ожидает участь генерала Родионова, на которого возложили значительную часть ответственности за в Тбилисские события 1989 г. Не в этой ли обреченности была причина их озлобленного отношения к чеченскому народу, который они отождествляют с бандитами.
Распространители лжи
Ложь — один из катализаторов двух новейших чеченских войн. Внутреннюю логику, интенсивность и драматичность кровавой бойни на земле вайнахов невозможно понять без учета воздействия современных средств массовой информации на сознание людей, ибо это была, как справедливо отмечают авторы упомянутого выше аналитического обозрения «Чеченский кризис», «первая телевизионная война» на территории бывшего Советского Союза.
Роль СМИ в разжигании разного рода конфликтов общеизвестна. На состоявшемся в июне 1993 г. в Москве международном семинаре, посвященном роли средств массовой информации в этнических конфликтах, отмечалась особая роль их в постсоветских конфликтах. Во-первых, в бывшем СССР у населения выработалась старая привычка верить любым версиям событий и оценкам, освященным авторитетом телеэкрана или газетного листа, гораздо в большей степени, чем в граждански зрелых обществах. Впрочем, за последние несколько лет она оказалась сильно подорванной открытым выходом на арену подлинных хозяев СМИ. Во-вторых, в нашей стране поголовно грамотное и активно читающее население и потому воздействие на него прессы гораздо сильнее, чем в таких странах, как Сомали, Мексика или Индия, где также имеют место открытые конфликты и внутренние войны. В этом отношении с бывшим СССР могут сравниться только другие бывшие социалистические страны, в том числе и Югославия, где доля читающей публики чрезвычайно высока. Наконец, в России за годы перестройки в СМИ пришло фактически новое поколение молодых и амбициозных журналистов, утверждающих себя в этой опасной и ответственной профессии через мотив «я и конфликт». Этического кодекса профессии применительно к освещению конфликтов и войн российская журналистика пока не имеет.
Справедливости ради нужно сказать, что значительная часть российской прессы и телевидения немало сделала для того, чтобы противопоставить официальной версии войн в Чечне правду об этих событиях. Но верно и то, что «пропагандистское обеспечение» этих войн нередко велось самыми бесстыдными средствами. Яркий образец этого — брошюрка «Криминальный режим. Чечня 1991–1995 гг.», выпущенная в издательстве «Кодекс» объединенной редакцией МВД РФ весной 1995 г. Ничего подобного, заряжающего такой ненавистью к чеченскому народу, мне читать не приходилось. Большинство материалов носило анонимный характер либо публиковалось под рубриками «Из разведдонесений», «Материалы радиоперехвата». Иначе говоря, источники перепроверить невозможно. Тут явный расчет на читателей, продолжающих слепо верить любому печатному слову. И, представьте себе, верят.
Правда, пресса же выступила и с разоблачением лживой стряпни ведомственных пропагандистов. Внимательное прочтение «“Криминального режима”, — писала тогда известная журналистка газеты “Известия” Ирина Дементьева, — не оставляет сомнений: главная цель, в которую метят авторы книжки, не чеченский народ, хотя из чеченцев делают пугало для всей России, и даже не Джохар Дудаев с его режимом. Метят в силы «демократической ориентации» (именно так брезгливо закавычивают тех, которым присягали в 1991 г. вместе с Президентом России, до сих пор уверяющим мир в демократической ориентации), метят в права и свободы, мешающие установить в России режим силы, режим, в котором, как и прежде, не будет места “шумихе вокруг прав человека”»[235].
Брошюра «Криминальный режим», как и многие телерепортажи на чеченскую тему. — это не журналистика. «Мы имеем дело, — подводит итог своим заметкам журналистка, — с оружием войны, таким же, как и боевые отравляющие вещества. В гражданской войне правил нет. Таким оружием снабжают солдат и отравляют население. Как и в случае применения ОВ, для защиты необходимо провести дегазацию, обеззараживание, после чего тщательно вымыться с мылом[236].
В самом деле, сколько раз под убаюкивающие сообщения об «окончании очередного этапа операции» скрытно, без лишнего шума отправляли в города и веси российские очередной «груз 200» (гроб с телом военнослужащего), и сопровождающим приходилось прятать глаза от полных горя и осуждения взглядов матерей и отцов. Общество месяцами приучали смиряться с тем, что каждый день и каждый час от ракет и авиабомб, артиллерийских снарядов и пуль в Чечне гибнут люди, и не только военнослужащие федеральных войск и их противники, но и мирное население — гибнут дети, женщины, старики. И средства массовой информации — во всяком случае, какая-то часть из них — несет за это свою долю ответственности.
Из уст воевавших генералов постоянно приходилось слышать оскорбления в адрес чеченского народа, который они называли бандитами. Задумывались ли они, что подобные заявления оскорбительны, прежде всего, для чести и достоинства граждан России, избравших самую благородную профессию по защите Родины. Это оскорбительно для всех российских военнослужащих. За всю историю человечества регулярные армии страны не вели войну с бандформированиями в течение четырех лет. Но если четыре года велась жесточайшая война с применением армии, всех видов вооружений против «бандформирований», имеющих, за редким исключением, только стрелковое оружие, то значит, это война велась против народа.
Сколько же нужно иметь злобы и ненависти к чеченскому народу, чтобы даже после всего, что пришлось пережить, язык повернулся назвать его «бандитами и разбойниками»?
Семена ненависти
В контексте чеченской проблемы, безусловно, с особой остротой встают ключевые вопросы сохранения единства государства, способность контролировать политическую ситуацию в стране, противодействие антигосударственным силам. Право наций на самоопределение ничуть не важнее права и обязанности государства обеспечивать безопасность граждан, сохранять свою территориальную целостность. А Чечня в течение последних десяти лет опережала криминалитет России и на самом деле была одним из опасных гнезд произвола, беззакония и преступности.
Во многих странах, как свидетельствует история, подобные ситуации вызывали откровенную силовую реакцию государства. Более столетия назад в США, как известно, попытка некоторых штатов выделиться в независимую конфедерацию была воспринята центром как мятеж. Четырехлетняя война опустошила полстраны, разрушила цветущие города, унесла десятки тысяч жизней. Но даже этот исторический пример, наиболее часто используемый сторонниками силового решения чеченской проблемы, требует пояснения. Для современников той войны и их потомков оправданием служило все-таки не сохранение целостности Соединенных Штатов, а то, что пресечение сепаратизма сломило сопротивление рабовладельцев и привело к отмене рабства в Америке. Кроме того, борьба с сепаратизмом совпала тогда с движением общества за демократию и социальный прогресс в целом.
