нечистью считают, вот и провели небось торжественное очищение храма. Выходит, этим вечером народ не только в вашем храме, но и в этом гулял. Хорошо хоть разошлись уже.
— Ты только Ашину про нечисть не говори, — попросил Иситай. — Он тут весь город разнесет.
— И разнесу! — раздалось из храма. — Думаете, раз меня не видно, то я и не слышу?! А я все слышу! А ну, мои верные нукеры! Пойдемте-ка местному хану мозги прочищать!
В этот момент из дворца снова показался давешний патруль, только теперь в сопровождении невысокого толстяка в переливающемся золотом халате с пуговицами из драгоценных камней. Толстячок прямо с середины пандуса начал говорить хорошо поставленным голосом о том, что великий хан требует пред свои очи алыма («знающего»), Боней именуемого, с сотоварищами, от которых в городе такое смущение умов и беспокойство происходят. Видимо, он хотел добавить что-нибудь типа: «На суд и расправу», но не успел. Ашин-Эди, издав дикий вопль, переходящий с рева на инфразвук, выхватил откуда-то призрачный меч и рванул во дворец прямо сквозь осевшего на пятую точку толстяка и ошеломленных стражников. Его нукеры, выставив такие же призрачные пики, ломанулись следом. И если крик Ашина просто пугал окружающих, то они своим боевым кличем просто сметали всех, кто стоял на пути. Туракина, Иситай и Ат-Буалдыр солидно пошли следом. Боня, поддерживая явно перепугавшуюся Улдуз, — тоже.
Прорыв во дворец со стороны, наверное, выглядел довольно эффектно, но вот внутри оценить его оказалось некому. И сам великий хан, и его советники находились в состоянии полного упития, валяясь в обнимку с чашами на подушках на почетном помосте. Хан Гулюк все-таки сконцентрировал мутные глаза на призраках, пару раз моргнул и изрек в пространство:
— Асаба, запомни! Сливовой циньской настойки больше не наливать!
Видя такую непочтительность, Ашин-Эди увеличился в размерах до потолка и три раза приложил хана электрическим разрядом.
— Ты как с предком разговариваешь, недостойный! Перед тобой сам Ашин-Эди!
Хан усилием воли на пару минут протрезвел.
— Значит, все-таки правду мне Сейтан-Мулюк доложил, — пробормотал он, после чего повернулся к Боне. — Недооценил я тебя, деус… Но теперь разговор серьезный будет. Только завтра. Сам приду… А ты пока этих, как их там, духов предков уйми. С ними тоже завтра говорить буду. С папашей твоим, Улдуз, у меня отдельный разговор будет, а может, и с тобой!
Хан недобро сверкнул глазами, и Улдуз вся как-то сжалась и поникла. Боня с трудом сдержал раздражение.
— Зря ты меня сейчас звал, хан, — сказал он. — Смотри, чтобы завтра трезвым пришел, а не то я тебя магией лечить буду! И вылечу, между прочим!
Потом подумал и добавил уже более мирным тоном:
— Джамкуна тоже не забудь приказать принести. Его и вправду вылечить не мешало бы. — Боня повернулся к призракам. — Почтенный Ашин-Эди, видишь, некому тут тебя сегодня приветствовать. Все упились до невменяемости. Завтра проспятся — сами пожалуют, а сейчас пойдем отсюда. Если хочешь, ты лучше Ат-Буалдыра разомни, на реку съездите, в степь наведайтесь. Мановое облако тут уже далеко распространилось.
Как бы подтверждая Бонины слова, призрачный конь радостно заржал. Ашин чуть поколебался, но потом резко вскочил в седло, гикнул и исчез прямо сквозь стену. Нукеры толпой рванули за ним. Остальные просто вышли. Боня продублировал распоряжение насчет Джамкуна так и сидевшему на земле толстячку, после чего вся компания направилась в старый город.
Иситай и Туракина пошли в храм, обещав проверить, как идут дела у жрецов. А вот Улдуз возвращаться в свою юрту отказалась категорически, сказав, что боится оставаться одна после слов хана. Пришлось вести ее к себе в шатер. Боня уступил ей свою секцию, но оставаться там сам не рискнул, вернулся к Свете, еще раз придирчиво осмотрел ее шею на предмет травм, ничего не увидел, будить не стал, а уселся на коврик думать о завтрашних делах.
ГЛАВА 6
Археология как точная наука
— Действуем без пыли и шума, согласно вновь утвержденному плану, — пробормотал Боня. — Так, кажется, в «Бриллиантовой руке» Лелик-Папанов говорил?
Первым пунктом плана была организация приема великого хана. В том, что Гулюк придет, Боня не сомневался. Кормить хана одними разговорами как-то негостеприимно будет. Чем-нибудь угостить нужно.
Боня стал перебирать в уме сколько-нибудь интересные рецепты. Готовить он в принципе умел (в Москве один жил, пришлось научиться) и даже любил (в смысле — вкусно поесть, так что иногда ради этого мог и перетерпеть долгую готовку), но сейчас был не тот случай. О точном времени прихода гостей можно было только гадать, а самому бегать при хане с поварешкой несолидно. Понадеялся на то, что о его команде в городе уже всем известно и появление магических существ на базаре паники не вызовет, позвал гаргулий и стал ставить им задачу.
В качестве приготовляемого блюда Боня, вспомнив о том, в каком состоянии хан был ночью, выбрал мудрый борщ — любимое блюдо запорожских казаков времен разгульных застолий на Сечи. «Мудрым» этот борщ назывался потому, что, похлебав его с утра, даже у наиболее упившихся накануне казаков прочищались мозги и улучшалось самочувствие. Начинался рецепт со слов: «Взять сто головок чеснока…»
Некоторое время пришлось потратить на то, чтобы объяснить гаргульям, что такое свекла. К счастью, что-то похожее местные огородники выращивали, по крайней мере, в древние времена. Прочим овощам заменители тоже подобрали. Ну а чеснок, судя по всему, на этой планете существовал в самом натуральном виде. Равно как и лук с перцем. Видимо, не могут разумные без них обойтись, с собой между мирами таскают…
— В общем, так, покупаете разных овощей, самое жирное мясо, которое сможете найти на базаре, сало с душком, лук, чеснок, перец всех видов побольше, ну и всего, чего только найдете из жирного, острого и вонючего, — инструктировал Боня гаргулий. Подумал и добавил: — Но при этом съедобного!
Посланцы прониклись. Заодно обещали прикупить казан для готовки и посуду, а также взять несколько мясных туш в запас. В том, что мудрый борщ осилит трезвый, Боня испытывал некоторые сомнения. Это казаки на Сечи не просыхали, а у него команда непьющая. Так что шашлыки не помешают. Ну и Света, возможно, проголодаться успела. Она, конечно, конины давеча больше тонны умяла, но все-таки с того времени уже пара дней прошла. По крайней мере, предложить надо, да и заботу проявить не мешает.
В помощь гаргульям Боня выделил два эскадрона пикси, один все-таки на охране лагеря оставил. Хотя слетать на базар и хоть весь его сюда притащить
