— А если нам ее в академию отправить? Детей с таким талантом на каждом шагу точно не встретишь, они заинтересуются. Обучат девочку, подготовят. Вдруг из нее потом великий маг получится?
— Обучат… – хмыкнул он. – Тоже мне, идея. Было бы все так просто. За академией церковники приглядывают. Решают, кто может учиться, а кто – нет. Они как посмотрят на ее глазки, как наделают в штаны от страха… На костер ее скорее отправят, а не на лекции!
— Можно найти того, кто решения принимает, кто приглядывает, и договориться с ними. Ну, или не договориться, а надавить, пригрозить, может, обхитрить как‑нибудь. У тебя же остались связи в академии?
— Не остались, – надулся маг.
— Ну как это так не остались? Ты же самостоятельный маг, окончил академию. У тебя что, друзей там не осталось, знакомых?
— Нет, не осталось, – помрачнел он. – И академию я не оккончил. Сбежал оттуда…
— Зачем сбежал? – удивился я. – Мог же доучиться. Сейчас, глядишь, придумал бы, что с девочкой делать.
Маг стал хмурый и какой‑то явно недружелюбный. Кажется, я задел его больное место.
— Пришлось… сбежать, – промямлил он, опустив глаза. – Вынудили меня…
— Стащил, поди, чего‑нибудь? – догадалась наша прозорливая Лилия. – Ворюга! Точно говорю, украл. По глазам вижу.
— Ну и что же ты украл? – поддержал ее я. – Поди, ценность какую‑нибудь?
Он напрягся и выдавил:
— Безделушку… Она просто валялась на столе, никому не нужная. – Посмотрел на меня. – Магистр, но вы же сами сказали, что болезнь заставляет меня воровать! Я не хотел даже…
— Хотел не хотел. – Я скрестил руки на груди. – Лет через пятьсот, в суде, такая отговорка подействует, а сейчас ты никак не докажешь, что у тебя клептомания.
— Чего–чего? – переспросили оба жителя Средневековья.
— А, забудьте, – покачал головой я. – И присвоил ты себе, наверное, тот амулет, что потом у огров искал, с черным кристаллом в центре?
— Как вы догадались, магистр? – впал в недоумение маг.
— Наблюдательность, – отозвался я. – Есть еще идеи, как уберечь вас от взгляда девочки?
— А если она глаза не будет открывать? – предложила Лилия. – Не будет на нас смотреть, и нам страшно не будет?
— Она ребенок, – отказал я. – Заденет ножкой что‑нибудь, да сразу глаза откроет.
— А мы завяжем!
— Жестоко это… негуманно. Подойдет только на крайний случай.
Я поднялся с камня. Идеи отказывались приходить с завидным упорством. Нужно было поговорить с Эфиром, но сделать это так, чтобы никто не стал свидетелем моего внутреннего диалога. Следовало поговорить с ним наедине.
— Вы пока позавтракайте, – сказал я. – Девочку лучше не будите. Да вы и сами не рискнете ее разбудить. Я скоро вернусь.
— Куда ты? – обеспокоилась Лилия.
— Думать.
Я покинул полянку и прогулялся по лесу. Свежий воздух, особенно насыщенный запахом зеленой травы, деревьев, природы вообще, должен был стимулировать появление хороших идей. Ну, мне так казалось. Эфир определенно смог бы что‑нибудь подсказать.
Перепрыгнув через трехметровый овраг, да еще с завидной легкостью, я обогнул старый раскидистый вяз, нашел взглядом пару грибов, похожих на лисички, и остановился на опушке.
Оттуда начинался луг, за ним холмы с редкими одинокими деревьями. Где‑то там, вдалеке, должен был стоять замок графини Бато.
Я поднял голову и подставил лицо солнечным лучам. Зажмурился от яркого света.
Идея пришла в голову резко, словно мне на голову упало яблоко, как Ньютону, ну или, может, чуть менее оригинально.
Солнечные очки! Нужно воспользоваться солнцезащитными очками, чтобы создать искусственную преграду взгляду девочки. И почему только я не догадался об этом раньше.
Еще на подходе к стоянке я почувствовал напряжение. Было несложно догадаться, что его вызвало. Я, честно говоря, даже не ожидал, что Берта проснется так скоро и выберет для этого столь неподходящий момент.
Герман держал в руке надкушенную булку и во все глаза таращился на девочку. Девочка в ответ таращилась на него. Лилия нашла укрытие за спиной мага и сидела там, притихнув и боясь обернуться.
Я осторожно подошел к ней сзади.
— Не смотри на них, – попросил я. – Им становится страшно. Смотри на меня.
Девочка обернулась. Герман облегченно выдохнул.
— Где я? – неуверенно спросила она. – Как я здесь оказалась?
— Я унес тебя, – спокойно ответил я. – Тебе больше нечего делать в той деревне.
— А мама? – вспомнила девочка. – Что стало с моей мамой?
— Ты была с ней до самого конца…
Берта опустила голову. Я думал, что она всхлипнет. Даже заплачет. Но она не заплакала. Сдержалась.
— Кушать хочу, – сказала она, когда подняла глаза. – И пить…
Я полез в наплечную сумку, вынул припасы, воду и солнечные очки. Но прежде чем начать эксперимент, дождался, пока девочка закончит с завтраком.
— Вот, примерь, – я протянул очки Берте.
— Что это? – Она коснулась пальчиком кончика дужки и отдернула палец. – Гладкое!
— Замри! – Я нацепил очки на ее маленький нос. Они были, конечно, слегка велики девочке, но функцию свою должны были выполнять исправно.
— Ой! Что это? – Берта крутила головой из стороны в сторону, пытаясь понять, что же с ней произошло. Затем указала рукой на небо. – Солнце! Я могу смотреть на солнце и не жмуриться!
— Испытуемые, – я подозвал Германа и Лилию. – Идите сюда.
Неуверенно, недоверчиво, но они все же подошли.
— Смотри на них, – приказал я Берте.
Та послушно повернула голову.
Герман побледнел.
Лилия попятилась.
— Неужели не помогает? – расстроился я.
— П–помогает, – заикнулся Герман. – Прошлого страха уже нет. Но, магистр, что вы сделали с ее головой?
— Ты же не хотел завязывать ей глаза… – пробормотала Лилия. – Говорил, что это жестоко. Зачем ты так… с ребенком?
— Завязывать негуманно, – ответил я, – это я говорил. Но в солнцезащитных очках все прекрасно видно. Не знаю, правда, как пластик перекрывает путь магии, но, кажется, это работает.
— Я все отлично вижу! – неожиданно для всех улыбнулась Берта.
— Магистр, – рассеянно почесал затылок Герман, – вы меня удивляете и ужасаете одновременно…
Глава девятая
Шли мы довольно медленно. Вынуждены были. Берта отказывалась торопиться.
Но не из‑за того, что ее тяготила горечь утраты, не из‑за того, что тонкие детские босые ножки не могли быстро идти по лесной тропинке, и даже не потому, что она в один присест умяла почти половину моего недельного запаса провизии. Берта просто не могла идти нормально.
Она крутилась, как волчок, между мной, Лилией и Германом, смотрела в наши лица, заглядывала прямо в глаза. Девочка не могла поверить, что теперь может это делать, боялась упустить этот мимолетный сон, странную блажь. Я понимал, что впервые чужие люди могли отвечать на ее взгляд, но не бледнеть, пятиться и молиться, а улыбаться или гладить ее по голове. Как бы странно это ни звучало, но девочка выглядела счастливой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
