Значит, рассказали ему все, не стали дальше таиться. Шпион все-таки привстал и щелкнул зажигалкой. Арнольд побагровел, будто огонек поднесли не к сигаре, а к его лицу. Но тут заговорил Маркус, тихонько сидевший у окна:
– Арнольд, не надо спорить. Мы отправляемся в Иудею. Фарид, спасибо за предупреждение.
Стражник еще кипел, и я тоже вставил:
– Арнольд, сами мы никогда не выбрались бы из Аквиникума. В конце концов это твои приятели выдали нас. Арнольд досадливо взмахнул рукой, но спорить прекратил.
– Мое дело – предупредить, – миролюбиво сказал Фарид. – Повторюсь, но, на мой взгляд, главная беда – если Словом воспользуется любая из великих держав. А как человек, знающий основы тех или иных великих потрясений, уверен: Держава не успокоится, узнав, что рыбка проскользнула сквозь сеть. – Он подумал и добавил:
– Впрочем, и Руссия не станет ждать развязки. Нет, нет, я никаких донесений после Аквиникума не передавал. Но мои коллеги есть везде. И в Доме тоже.
Понять, куда вы отправляетесь, – несложно.
– Войны не будет, – уверенно сказала Хелен. – Нет, Держава не начнет войну!
– А кто говорит о войне? – поразился шпион. – Вот инциденты... они случаются. К примеру, сбился с курса планер, залетел на османские земли и уронил зажигательную бомбу на лагерь гайдуков. И никаких претензий, заметьте!
Ведь Империя клялась, что гайдуки не устраивают лагерей на ее территории. Так и здесь – перейдет случайно гвардейская когорта границу да и удалится обратно. А что при этом прихватит принца Маркуса, так ведь всем известно: нет его на османской земле!
Жерар, молча слушавший спор, поднял руку, призывая к молчанию:
– Довольно! Вы меня убедили. Все правы. Сударь, вы можете добыть для нас документы? Для всех нас, те бумажки, с которыми мы едем от границы, слишком уж отдают липой.
– Могу, – помедлив, сказал Фарид. – В Крайове есть... Добрые люди.
– Тогда не медлите, друг мой. Я даже попрошу вас пропустить завтрак.
Руссиец не стал спорить. Поднялся – и тут же к нему шагнул, широко улыбаясь, Арнольд. Сказал, щерясь во весь рот:
– Позвольте проводить вас, любезный друг!
– Буду польщен. – Фарид и не подумал отказываться. Так вместе они и вышли, едва ли не расшаркиваясь в дверях: обуреваемый подозрениями стражник и тихонько потешающийся над этим шпион.
– Хоть бы поели, – сказал я, едва закрылась дверь. – Вот-вот должны подать завтрак.
Жерар покачал головой:
– Руссиец прав, Ильмар. Мы слишком долго испытывали терпение Державы. До границы не столь уж далеко, лихой эскадрон дойдет до Крайовы за несколько часов... Только бы эти двое не передрались по пути!
Антуан тихонько засмеялся:
– Однажды наш полк перебросили в Каталонию... две провинции бряцали оружием, не поделив клочок земли с крошечным полем и маленькой бедной шахтой.
Солдаты уже затоптали в десять раз больше хлебов, чем могла родить та земля, сточили со своих мечей больше железа, чем шахта давала за год. Две армии стояли друг против друга в ожидании последнего приказа, пока напыщенные графы распивали вино, пытаясь переспорить друг друга. И мы ждали этого приказа, ждали, чтобы наказать и правых, и виноватых. Так уж сложилось, то ли зло пошутила судьба, то ли судьбой стал штабной офицер, но в нашем полку были два летчика из обеих повздоривших провинций. Каждый отстаивал свою правду, и они не здоровались за руку, не разговаривали, меж третьих лиц называя друг друга «этот». О, как же смешно, торжественно и напыщенно звучало, когда в маленькой комнате деревенского трактира они бросали друг другу «этот» передавая слово, будто эстафетную палочку. Одинаково нелепые и одинаково правые в своих заблуждениях. Но мы знали, что, если дан будет приказ, оба пойдут к планерам, оба поднимутся в небо и сбросят бомбы на головы тех, кого так яростно поддерживают...
– Твой пример никуда не годен, мой друг, – немедленно возразил Жан. – У руссийского шпиона другие приказы.
– Это пока, – сказал Антуан. – Лишь пока.
– Лучше расскажи, что случилось с вами после обвала, – сказал Жан. – Со всем присущим тебе красноречием.
– Тут мало что можно рассказать. – Антуан на дружескую иронию Жана не поддался. – Обвал. Воздух, тяжелый от пыли, трещины под ногами... мы бежали в панике, подобно крысам. Было очень страшно, Жан. Мы были уверены, что вы погибли. Луиза рвалась назад... мы едва ее удержали.
Стоявшая за спиной Маркуса Луиза покраснела, будто девица, первый раз приглашенная на танец.
– А потом мы поняли, что Маркус спасся! – вставил Петер. – Все, даже я.
Все это почувствовали. Ну... не могло так кончиться!
Жан закряхтел. Тот восторг новообращенного, что испытывал Петер, был для него чужд. Да и товарищи наши были пока чужими и незнакомыми.
– Хорошо быть столь уверенным, юноша... Может быть, предчувствие еще и подсказывает кому-то, как отсюда выбираться?
– Надо отдохнуть! – встрепенулась Луиза, – Вы посмотрите на Маркуса, на нем же лица нет!
На мой взгляд, все с мальчиком было нормально. Уж куда лучше, чем на каторжном клипере. Но Маркус возражать Луизе не стал, даже для порядка.
Хотя чему я удивляюсь? Откуда мне знать, что он пережил, так лихо орудуя Словом?
– Отдохнуть было бы неплохо, – кивнул Жерар. – Все мы устали. Здесь хорошо кормят?
– Вполне, – подтвердила Хелен. – Но...
– Сутки? – предположил Жерар. – За это время, надеюсь, руссийские агенты соорудят нам какие-то документы. Мой сан здесь уже не послужит защитой, летунья.
– Если только сутки, – согласилась Хелен. – А? Все согласны?
В дверь постучали. Вот и завтрак поспел... долго они возились. Я пошел к двери, открыл.
Но это были Арнольд и Фарид. В первый миг я поразился тому, что меж них исчезла всякая напряженность. Они держались рядом, словно закадычные приятели.
Потом я увидел, как напряжены их лица.
– Ильмар, быстро... – прошептал Арнольд, смиряя свой голос.
Оглядываясь, они протиснулись в номер.
– Что такое? – уже ощутив страх, спросил я.
– То и случилось! – рявкнул Арнольд. И сунул мне под нос листок серой бумаги, еще влажный от клея. Видать, только что сорвал со стены.
На листке было мое собственное лицо и затейливая османская вязь.
– Там еще есть портреты Маркуса, Хелен, Жерара – почти спокойно сказал Фарид. – И мой портрет. Насколько я могу понять... – он криво улыбнулся, Держава и Pyccия предъявили совместный ультиматум Османской империи. Это чудо, что мы до сих пор на свободе.
– Ты не слыхал про какие-нибудь пещеры под Крайовой? – спросил я и попытался лихо улыбнуться.
Но. Фарид лишь покачал головой.
Несладко, должно быть, тайному агенту, которого сдало собственное начальство.
