Мы шли.
Я вдруг подумал, что у осман самая главная беда – это послушание начальству. Слепое послушание, и не от глупости, а от лени и осторожности.
Любой державный солдат уже крикнул бы, что мимо казарм топают подозрительные люди. Эти же стояли, мудро рассуждая, что начальству виднее, кого ловить.
Казарма осталась позади. Будто на мирной прогулке мы подошли к ангару. Был он, по сути, круглой крышей на столбах, между которыми опускались легкие двери-перегородки. Сейчас, по теплой погоде, все они были подняты к потолку.
Внутри ангара был устроен крутящийся деревянный круг, вроде сцены в хорошем театре. На круге и стояли планеры – три огромные, раскрашенные в яркие цвета машины, почти касающиеся друг друга кончиками крыльев. С десяток осман неспешно работали на круге – что-то в планерах проверяли, подтягивали тросики, держащие крылья. По сравнению с державными планерами османские выглядели странно – сами больше, зато крылья такие же, а то и меньше.
Вот здесь наше появление не осталось незамеченным. Работа остановилась, навстречу нам торопливо вышел один из работников – молодой, но, судя по важному виду, главный над остальными.
Я молча толкнул вперед Петера. Тот затараторил по-османски, размахивая руками и то и дело указывая на нас.
На лицах осман появилось недоумение.
Петер даже повысил голос, не то угрожая османам, не то упрашивая. Но старший лишь покачал головой и твердым шагом пошел к выходу из ангара. Арнольд, мрачно наблюдавший за ним, двинулся следом. Похлопал по плечу, когда османец уже собрался выйти.
Османец повернулся.
И получил такой удар в челюсть, от которого кулем рухнул наземь.
Вот теперь на лицах осман недоумения не осталось. Через миг, похватав разбросанные инструменты, они с воплями бросились на нас.
А мы – на них.
Драка была недолгой. Все-таки перед нами оказался мастеровой люд, умевший ухаживать за планерами, а не сражаться. Арнольд и Луи, вырвавшись вперед, разметали заводил. Святой Столб, которым орудовал епископский охранник, несколько раз взвился и опустился, вколачивая в осман превосходство правильной веры, Арнольду же любое оружие было излишним. Уцелевшие враз потеряли боевой задор и обратились в бегство. Жерар, с неожиданным для его сложения проворством, догнал одного из беглецов и оглушил кулаком. Лишь двое успели выскочить из ангара и бросились к казармам. Антуан проворно достал пулевик – и тут же опустил. И верно, выстрел переполошил бы солдат немедленно, а так у нас было несколько минут – беглецы берегли дыхание и бежали молча.
– Прикажи им готовить планер! – велел Арнольд Петеру. – Хелен, смотри, правильно ли они все делают! Кто будет лукавить – пристрели!
Пятеро мастеровых, оставшихся на ногах, приказу не прекословили.
Заметались между планерами. Один что-то затараторил, то умоляюще воздевая руки к небу, то указывая на люк в полу. Люк был закрыт на огромный крепкий замок со стальной дужкой и двумя прихотливыми прорезями для ключа. Над ним стоял простой полиспаст с длинной деревянной люлькой.
– Они говорят, что толкачи в подвале, под замком! – крикнул Петер.
Я бросился к люку. Всю недолгую схватку я простоял, прикрывая женщин и стариков, теперь настал мой долг поработать.
Замок оказался местной работы. Но сделан был на совесть, не меньше получаса с таким возиться, если без отмычек. На лицах осман сквозь панику проступала радость – ничем не рискуя, они чинили нам препятствие.
– Марк! – не колеблясь позвал я. – Замок! Убери его!
Маркус понял, молодец. Подбежал, даже не касаясь замка протянул руку – и нас обдало холодом. Он не стал мелочиться – убрал и замок, и крепкую дубовую крышку.
Лица осман пошли пятнами. Что Словом можно сделать, а что нельзя, они знали.
– Быстро! – рявкнул я.
Трое осман бросились вниз, двое закрутили рычаги полиспаста, опуская люльку. Внизу, в темноте, кипела работа – мастеровые, надрываясь, что-то тащили к подъемнику.
– Там уже гости пожаловали, – сказал Петер, подходя к нам. – Ильмар?
Я кивнул. Подхватил оброненный кем-то бронзовый молоток на длинной ручке.
Какое-никакое, а все-таки оружие.
– Помоги... этим. – Я кивнул в сторону надрывающихся над воротом осман. Чем быстрее, тем лучше. Хелен!
Летунья обернулась ко мне. Она открыла круглый люк в хвосте планера внутри были какие-то деревянные салазки и болтались два поблескивающих медных провода.
– Ты смотри, чтобы толкач правильно ставили, а в бой не лезь, – попросил я. – Хорошо?
Хелен ответила не сразу. Поколебалась, потом неохотно кивнула.
Я пошел к мужчинам. Вся наша маленькая группа стояла у открытой двери ангара. У Антуана и Арнольда были в руках пулевики, остальные вооружились чем смогли.
А от казарм бежали, рассыпаясь в атакующую цепь, османские солдаты. Не меньше сотни, значит, не только те, что на плацу стояли.
Чем нам помогут два ручных пулевика? Эх, тут бы скорострельный пулевик!
Вроде того, с которым его светлость лорд Хамон от иберийцев отбивался...
Откуда-то из-за спины вынырнул Маркус, по-деловому направился к Арнольду.
Я молча поймал его за плечо, развернул, толкнул назад. Мальчишка гневно выкрикнул:
– Я дерусь не хуже!
– Уймись, Марк, – попросил я. – Уймись, без того тошно. А то не пожалею последней минуты, сниму ремень и выдеру... на память.
Маркус от гнева побледнел... но вдруг изменился лицом.. Понял, видно.
– Ильмар, я могу повести второй планер!
– Нет. – Я покачал головой. – Не можешь. Иди в кабину, живо!
– Я заберу у них оружие! – кивая на приближающихся осман, выкрикнул Маркус.
– У всех?
Сколько бы ни было в Маркусе детского желания вертеться в гуще событий и себя геройски проявить, но и понимания хватало. Он задергал головой, тоскливо озирая плененных мастеровых, что уже тащили к планеру первый толкач, молчаливо наступающих осман, наш жалкий строй...
– Иди, мальчик, – сказал я. – Иди. Не твое это дело – убивать. Тут ты не помощник. Нам бы пулевик скорострельный – вот это в самый раз.
– Я не знаю! – Маркус топнул ногой – жестом, что у взрослого аристократа показался бы грозным, а у него – детской истерикой. – Там, в Холоде, их десятки, сотни! Но мне нужно хотя бы видеть, хотя бы помнить, как пулевик убирали на Слово!
Я схватил его за плечи, тряхнул, чтобы успокоить.
– Баракальдо. Слушай меня внимательно! Вблизи городка Баракальдо!
Оливковая роща, поле – на нем залегли баски-повстанцы. Наступают иберийцы и державный легион, приданный им в помощь вердиктом Владетеля. Его светлость, лорд Хамон, сдерживал натиск, сколько мог. У него был скорострельный пулевик, в него зачем-то заливали воду. Оруженосец держал ящик с лентой, в которую вшиты патроны... Ты слышишь меня? Маркус! Представь это! Представь! Преторианцы нас смяли, лорда пронзили пикой, но он, падая, поднял руку, вот так, и будто в горсть пальцы собрал... забрал пулевик на Слово.
