— Вот-вот, — со вздохом добавила Охота, — ты оказался прав. Нам это не грозит. И кто такие вертихвостки тоже объяснили. Не обидно. Ты ведь пошутил тогда.
— Вертихвост! — фыркнула Ферида, и девочки залились звонким смехом.
В ночном клубе «Гавайи» окна уже не горят. Сворачиваем в арку. Да, две двери. Охота с силой пытается открыть запертую левую дверь и отлетает назад вместе с вырванной с корнем ручкой. Тем не менее изнутри слышится звук открываемой щеколды, дверь распахивается. Выглядывает рослый парень.
— Кто здесь?
— Мы!
Ферида с ним не церемонится. Парень, стоя на цыпочках, извивается, стараясь безуспешно высвободить свою шею из железной хватки амазонки, держащей его в вытянутой руке за горло чуть ли не в подвешенном состоянии.
— Если скажешь, где кабинет Сабо, то останешься жить, — проникновенно увещевает его Ферида.
— Напротив лестницы, — хрипя и трепыхаясь, выдавливает охранник.
— Оглушить, — распоряжаюсь я, и парень кулем валится рядом с дверью.
Красивая, резная деревянная лестница на второй этаж. Шикарная дверь напротив нее. Спокойно заходим. Большая комната. Метров сорок-пятьдесят квадратных. Обстановка великолепная. В углу большой сейф. За письменным столом человек лет тридцати пяти. Красавчик! Продолговатое лицо, большие глаза, чисто выбрит и небольшие усики. В общем, то, что бабам нравится.
— Выйди вон, Анри, — не отрывая глаз от стола, лениво произносит этот тип.
— Так гостей не встречают, Жюльен, — отвечаю я.
Тип дергается и резко поднимает голову.
— Кто такие? Кто пустил? — угрожающе и громко выкрикивает он.
— Да никто не пустил. Сами вошли. Принесли тебе привет от Закладчика. Сам он уже не сможет прийти. Почил в бозе, как говорят русские. Вместе с двумя другими твоими подручными. Зря ты послал их расправиться с девушками, которые тебе даже незнакомы.
Сабо начинает что-то понимать. Глаза налились кровью и метают молнии. Опускает руку вниз и, похоже, нажимает какую-то кнопку под крышкой стола. Наблюдаю за этим, как в кино.
— Ферида, присмотри за дверью.
Снаружи доносится быстрый топот ног нескольких человек, бегущих вверх по лестнице. Дверь распахивается, но войти никто не успевает. Ферида оборачивается в ту сторону и… Что-то с криками и стонами загрохотало, но уже вниз по лестнице. Ферида исчезает. Снаружи доносятся глухие звуки ударов и Ферида возвращается. На лестнице тишина.
— Вы все покойники! — сквозь зубы шипит Сабо.
— Вот-вот, многообещающее начало. Мы уже наслышаны о твоей репутации. А также о взыскательности и злопамятности в отношении обидчиков и непокорных. Потому мы и здесь. Если разберемся с тобой, то и нас будет некому беспокоить. Понятна цель нашего прихода?
Вроде бы до него наконец доходит, что никто его не испугался, а разделаться с наглецами, может быть, и не удастся. В злобе, теряя над собой контроль, Сабо дергает ящик стола, но больно уж медленно он это делает. Охота мгновенно взвивается в воздух как птица, пролетает над столом, сметая с него почти всё на пол, и перехватывает Сабо за запястье. Лежавший в ящике большой пистолет оказывается у нее в руке, и она от души прикладывает им гангстера по физиономии. Опрокинув кресло, Сабо отлетает к стене и валится на пол. Черные усики становятся красными. Похоже, у него сломан нос. В глазах не страх, а изумление: как это его кто-то посмел тронуть!
— В детективных и приключенческих романах, — говорю я ему, — на этом месте обычно начинается душеспасительный и назидательный диалог страниц этак на пять-шесть, а то и больше о том, что такое хорошо и что такое плохо. Я считаю, что не вправе отнимать у тебя столько времени на пустые разговоры. По твоему поведению видно, что ты очень спешишь в одно место и всё равно останешься при своем мнении. Охота, помоги ему побыстрее добраться до царства Плутона.
Амазонка склоняется над лежащим. Раздается глухой, омерзительный хруст шейных позвонков и тело гангстера, дернувшись, замирает.
— Вот вроде и всё. Смотри-ка, а сейф-то открыт! Что это в нём?
Ну, конечно же — пачки денег и бумаги. Может, пригодятся Леграну? Его домашний номер телефона помню. Снимаю трубку телефона, стоящего на столе:
— Вивьен, мы тут с девочками всё-таки заглянули в «Гавайи». Думали повеселиться, но опоздали. Уже закрыто. Да и с хозяином заведения произошел какой-то несчастный случай, а сейф не закрыт. Полно денег и бумаг. Как бы кто под шумок не прикарманил. Да, понял. Сматываемся.
Выходим, и Ферида на всякий случай отламывает дверную ручку. Чтобы раньше полиции кто-нибудь не вошел.
Вот мы наконец и дома. То есть в отеле. Похоже, что мы уже не сенсация. Журналистов не видно. Может быть, спят еще? Вообще-то для сенсации сутки — это уже старость. Хорошо, если бы она уже умерла! Не знаю, как девочки, а я просто чертовски устал от всех событий прошедшей ночи. Не засыпаю, а словно проваливаюсь в темное никуда, не успев помечтать о звездах.
* * *
Этьен не стал нас будить, докладывая о своей готовности рулить, куда прикажут. Терпеливо ждет нас в вестибюле. Всё спокойно. Видимо, сенсация всё же, на наше счастье, уже умерла. Отлично! Но хотя нас и не беспокоили, проспали мы всего часа четыре или пять.
— Как вы думаете, Этьен? Успеем ли мы пообедать, съездить посмотреть Версаль и вернуться в Париж к восьми часам? У нас билеты в «Мулен Руж». Сейчас ведь время за двенадцать перевалило.
— Так паломничество в Версаль как раз после двенадцати и разгорается. Посетителей-то начинают впускать с одиннадцати. Вряд ли вы выдержите версальские впечатления больше четырех часов. Еще уйма времени останется.
— Версаль — это загородная резиденция французских королей, — объясняю я девочкам. — Короли довольно беспокойные правители. Скучно им на одном месте. Посидят, посидят в Лувре и, устав от городской жизни, отправляются развеяться где-нибудь на природе. Вот и построили себе небольшую виллу в пригороде. Совсем как наш Александр.
Заглянули в ресторан и поехали в Версаль.
— Это и есть, то, что ты назвал небольшой виллой? — поинтересовалась Охота, придя в себя от изумления при виде панорамы дворца и парка Версаля.
— Хижина с небольшим садиком для избавления от скуки, — скептически хмыкнула Ферида.
Но женщины есть женщины, несмотря даже на некоторый скептицизм кое в чём. Они любят и умеют наслаждаться созерцанием цветов. А посозерцать в Версальском парке есть что. Два часа мы ходили от цветника к цветнику, от клумбы к клумбе, от куста к кусту, любуясь и принюхиваясь. Прошлись по аллеям со скульптурами. Не скажу, что для меня этот обход был скучным и тягостным. Девочки же просто млели от тонких цветочных ароматов и многообразия изящных статуй. Некоторые фигуры античного происхождения они узнавали сами.
Затем последовал чуть ли не священный восторг от красоты интерьеров дворца и опять, как и в Лувре блаженство встречи с неповторимой живописью. Портрет маркизы де Помпадур вызвал пристальный интерес. Довольно долго стояли около него. Отошли. Девочки посмотрели друг на друга и вернулись к мадам Помпадур.
Минут пять что-то обсуждали.
— Интересно, — поделилась впечатлением Охота, когда девушки опять присоединились ко мне. — Какая красивая женщина!
— А что вы там с Феридой обсуждали?
— Фериду удивило такое платье из множества огромных юбок. Зачем оно? В нём ведь и двух шагов не пробежишь. Упадешь и разобьешь нос. Я ей сказала, что, наверное, опасное было для женщин время. И такое платье не для бега, а для защиты от изнасилования. От мужчины убежать трудно, а вот, столкнувшись с таким платьем, любой насильник в нём заблудится. А там и помощь подоспеет.
— Твоей проницательности можно позавидовать, — отозвался я на такую, никому еще не пришедшую в голову гипотезу о значении и функциях женской моды в восемнадцатом веке.
Охота строго покосилась на меня. Но я уже успел состроить умильную и восторженную физиономию. Так что уличить меня в насмешке ей не удалось. Картина Ботичелли «Ужин Настажио у Онестии» вызвала не только удивление, но и отвращение.
— Зачем это собака кусает полуголую женщину за зад? — поинтересовалась Ферида. — Некрасиво как-то. Нет, это нам не нравится.
Но вот «Рождение Венеры» того же Ботичелли понравилось. Очень заинтересовала картина «Королева Персии у ног Александра».
— Это кто в шлеме? Александр Македонский? Он точно такой был? Какой маленький! А нам его совсем иначе описывали. Вот и верь после этого летописцам.
— Маленький или нет, а вот посмотрите на него здесь, — указываю я на картину «Александр Македонский сражает Дария третьего в битве при Арбелах».
— Да, здесь уже лучше.
Портреты королей девушек не впечатлили. Только задержались недолго у портрета Людовика пятнадцатого. Оказалось, что амазонки любовались красивым камзолом короля.
