Рейтинговые книги
Читем онлайн Солона ты, земля! - Георгий Егоров

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 73 74 75 76 77 78 79 80 81 ... 263

— Ну уж прям… Ты наговоришь… — пробормотал Голиков.

— А что скажешь, большевики не рвались к власти?

— Ну, стремились, конечно, к этому.

— А что же они тогда не позаботились о том, на какие шиши будут кормить такую огромную страну? Или вы сразу же рассчитывали на грабежи?

— Они же сразу заявили, что экспроприацией будут заниматься, — выкрикнул кто-то из-за двери.

Кто-то другой хохотнул в ответ тоже из-за двери. Плотников вздохнул, постоял в раздумье, потом взял с подоконника папаху, хлопнул ею о свою ладонь — брызги полетели на сидящих рядом.

— Ну, ладно, мужики, вы тут решайте, а я пойду коня напою… — И он как-то сразу поскучнел лицом. Глаза потухли.

Данилов, сидевший неподалеку и все время смотревший с интересом на Плотникова, удивился такой метаморфозе. Как быстро Плотников загорелся в начале речи, так же быстро и потерял интерес ко всему этому совещанию. Пробираясь между сидящими, он не поднимал глаз, думал о чем-то своем. Вышел за дверь из комнаты. Совещание будто обезглавилось. Люди не знали, о чем говорить дальше. Начали закуривать. Голиков, который должен был вести совещание, молчал, о чем-то думал. Может, о том, что есть же вот люди, которые влияют на всех, словно магнитом поворачивают их к себе — не хочешь, а повернешься к нему. А ведь на самом деле — за мужика воюем, мужика и обираем. Как же это?

2

Собрание никто не закрывал — само начало расползаться, разбредаться. Когда Аркадий Николаевич вышел из помещения, Плотников стоял на крыльце и устало смотрел куда-то, за поскотину. Повернул голову.

— Данилов, ты сейчас собираешься ехать или ночевать будешь?

— Буду ночевать.

— А есть где?

— Да вот тут, в Облакоме на столе, где-нибудь прикорну.

— Если не возражаешь, пойдем со мной. У меня тут знакомые есть. Правда — кержаки.

Данилов засмеялся:

— Говорят, кержаки мирских не принимают.

— Со мной примут. Я ж — кержак. Дадут только тебе отдельную кружку, отдельную чашку — это уж точно. А так примут хорошо.

— По речи не скажешь, что вы из кержаков.

— Когда-то и я говорил: «Ты щё этак-то, паря?» Потом пообтерся среди нововерцев. Да и учеба наложила отпечаток. Я ведь тоже из учителей, как и ты. — Они шли по улице, ведя лошадей в поводу. — А сколько тебе лет?

Данилов ответил неохотно — его всегда смущал этот вопрос, смущала его молодость:

— Двадцать один…

— О-о, как раз в два раза моложе. В сыновья мне годишься. А мне в моем возрасте, говорят, пора уж о душе думать, а я все еще иллюзиями напичкан, все еще в революцию играю. Успокоиться не могу. Семьища у меня. Одних ребятишек семь душ — удивляюсь, когда успел — ведь все время то в тюрьмах, то в ссылке, то в бегах… Мне бы вот такого сына, как ты… Ух, я бы из тебя сделал борца за народное дело!..

— А я сейчас разве не борец? — улыбнулся Данилов.

— Борец, — охотно согласился Плотников. — Борец. Но борец какой-то осторожный, с оглядкой. Со своими мыслями вперед других не лезешь. Да у тебя и нету их, своих-то мыслей. У тебя голова наполнена… директивными указаниями сверху, всякими постановлениями. Так или не так? Насколько я тебя понял, ты — исполнитель. Ты уже приучен жить и действовать… по школьной программе, по инструкции… Я бы тебя научил решительности. Ты извини, что я так…

Данилов шагал и шагал — ни да ни нет… Недоумевал только: чего это ради Плотников позвал ночевать, а сам ни с того ни с сего начал выдавать «комплименты»? Поругаться хочет, что ли? Из-за чего? Нигде вроде я ему дорогу не перешел. Чего это он напал?..

Долго шли без слов. Потом Плотников хмыкнул явно своим мыслям. Еще немного погодя спросил:

— Поди думаешь: чего это ради он напал на меня, да?

Данилов опять засмеялся.

— Признаться, действительно удивлен, с чего бы это? Не такой, как мне кажется, я уж и плохой. — Данилов держал полушутливый тон, надеясь весь разговор перевести в полушутку. Может, он мало знает Плотникова? Собственно, он его почти не знает. Может, он из тех, которые свое мнение считают вершиной истины? Сказал и — чтобы только, как он! И ни на грамм иначе…

— Если бы ты был плохим, я бы не мечтал о таком сыне.

— А вам не кажется, Филипп Долматович, что не о том говорим, о чем собирались? Вы же не меня «выводить на чистую воду» собирались, приглашая на ночлег, правда?

— Да, да, конечно. Это уж так получилось, попутно.

Они ввели лошадей в ограду. Их встретил хозяин. Молча принял поводья и повел лошадей под навес, к кормушкам.

Плотников с Даниловым постояли, глядя в сумеречное поднавесье.

— Мою бы лошадь попоить надо бы, — проговорил Данилов, спохватившись.

— Ничего, он попоит. Всю жизнь с лошадьми.

Хозяин вышел из-под навеса.

— Рыжую надо попоить, — сказал он.

— Ну вот, что я тебе говорил! — с торжеством проговорил Плотников. — Попой, попой, Никандрыч.

Колодец был тут же, в ограде, у прясла — одна сторона сруба была на улицу, другая, противоположная — в ограду. Тут же, вдоль прясла долбленое корыто, наполненное водой, наверное, для того, чтоб не рассохлось. Конь припал к воде.

— Все-таки ты не крестьянин, — сказал Плотников, нутром не чувствуешь, когда и что надо твоей лошади. — И громче спросил у хозяина: — Никандрыч, ну, как жизнь-то?

— А чо, паря, радоваться-то? Намедни опять приехали ваши, овса забрали воз.

— Забрали?

— Ага. Как свой, в своем амбаре.

— Надеюсь, заплатили?

Данилов по каким-то еле уловимым ноткам в голосе у Плотникова понял, что вопрос этот рассчитан на него.

— А чо, толку-то, от той платы! Половину заплатили керенками, половину колчаковками. А царских-то не дали…

— Пора уж, Никандрыч, забывать про царские-то. Скоро уж три года как царя нету, а ты все о нем.

— Вот и о нем, паря: при ем ситец был, всяки скобяны железа были, карасин был. Хоть вскладчину, но можно было купить молотягу, крупорушку или тама еще чо. А счас ни чо не купишь.

— Так который год война же идет.

— Она чо, крупорушка-то, стрелят? Пошто ее на войну-то забрали?

— Никто ее не забирал. Ты это прекрасно знаешь. Просто те заводы, которые ее делали, перестали делать. Стали выпускать патроны. Понял?

— Каки там заводы! Крупорушку сделать — никаких заводов не надо. Ну, молотягу делать надо на заводе, это понятно. И железа надо много. А крупорушку любая мастерска может сделать. Не делают. Который год ищу крупорушку К себе в хозяйство и не могу найти… А этот, который с тобой — большой комиссар? — спросил он вдруг про Данилова.

— Он тебе не поможет крупорушку добыть.

— Да я не об этом. Я — вообще хотел спросить.

— A-а. Если вообще, то спроси. Может, ответит.

— Чин-то у него большой?

Они переговаривались о Данилове, будто того здесь и не было.

— Чин у него такой, как у меня. В одном мы с ним чине ходим, — похлопал Плотников Аркадия по плечу.

— Ну, а коль он такой же по чину, как и ты, то чо его опрашивать?

— А ты все-таки не гребуй, спроси, спроси.

— Ну, дак чо, разве уж из антиресу, тогда можно.—

Лошадь напилась, отвернулась от колоды. Хозяин подошел к гостям. — Вот скажи, мил человек, — обратился он к Данилову, провожая взглядом его лошадь, направившуюся к кормушкам. — С какого это чомеру так от делают: человек спокон веку своего хозяйства не важивал, а его таперя поставили всей волостью управлять. Каку фарью он науправлят?

— Это кого же у вас избрали властью-то? — спросил Плотников, слушавший с интересом.

— Троху-Летуна…

— Председателем ревкома или сельского Совета?

— А кто ево знат, как он именуется. Власть — да и все! А он как был ботало коровье, так им и остался. Боталом. — Повернулся к Данилову. — Человек полжизни пролежал на печи. Портянки примерзали к косяку — лень печку истопить. А теперь он меня учит, как надо жить мне. Ты, говорит, Никандрыч, излишки хлеба сдай. Мы тебе справку выдадим об этом. А когда настояща Советска власть придет, ты ей покажешь эту справку, она тебя отблагодарит за это… Это ж надо!.. Можно подумать, я из ума совсем выжил — за каки-то справки хлеб отдавать.

— Но ведь Советской власти помогать надо, — привычно начал Данилов.

— А чего ради я ей помогать-то должон? — удивился Никандрыч. — Что она мне хорошего-то сделала?

Данилов даже чуток растерялся от такой прямоты.

— Чего ради? Да ради хотя бы того, что она наша, рабоче-крестьянская. Она за народ.

— А у нас все власти за народ. Хоть одна власть заявила, что она супротив народа? Не-е, не заявляла. Даже царь — и тот был за народ. И — директория. И — Колчак. Все за народ были. Но это, милый, только на словах. А как до дела коснется… Царь и Колчак парней брали у мужика в солдаты. Убивали их тама. Правда, Советска власть пока парней не мобилизует, так хлеб подавай ей, и все норовят на шармака, на дармовщину — хотят облапошить мужика.

1 ... 73 74 75 76 77 78 79 80 81 ... 263
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Солона ты, земля! - Георгий Егоров бесплатно.

Оставить комментарий