твой голос не звучал в эфире, – согласился сенатор Фага. – Но разговор состоялся. И этот разговор не предназначался для наших ушей.
– У всех есть свои маленькие секреты, – пожал мощными плечами Крачин. – Обычное дело.
– Ты так считаешь?
– А вы считаете иначе?
– Я считаю, что они тебя подставили, – жёстко произнёс Наамар. – И теперь я не могу тебе доверять. Ни одному твоему слову. – Он поднялся, открыл дверь и приказал телохранителям: – Верните пришельца в его комнату.
А когда Акселя вывели и дверь вновь закрылась, ошеломлённый Габрис повторил:
– Что ты творишь?
– Ты хочешь жить? – вопросом на вопрос ответил сенатор Фага.
– Ну…
Ответ на этот вопрос был столь очевиден, что Наамар не стал дожидаться, когда старый сенатор закончит свою тягучую реплику.
– Корабль пришельцев – наш единственный шанс на спасение. Мы должны его захватить.
– А вдруг ты его испортишь? – почти выкрикнул Габрис. – Вдруг ты так его поломаешь, что он не сможет улететь?
– Ты забываешь о том, что целый и невредимый корабль нужен пришельцам так же сильно, как и нам, – с улыбкой ответил Наамар. – И если во время боя они поймут, что мы способны сильно повредить корабль, – они сдадутся.
Несколько мгновений сенатор Харо обдумывал ответ, пришёл к выводу, что Наамар скорее прав, но всё-таки решил уточнить:
– Уверен?
– Все боятся смерти, и пришельцы – не исключение, – рассмеялся сенатор Фага. – У них голова на плечах, две руки, две ноги и одна жизнь. И они понимают, что Траймонго обречена.
– Почему ты не предложил им деньги?
– Я им не верю, Габрис, – ответил Наамар. – И я не хочу валяться у них в ногах, выпрашивая разрешение улететь как милости. Всё, что мне нужно, я возьму сам.
* * *
Пожаров стало больше. Из тех окон, которые выходили на улицу, было видно, что бедные окраинные районы затянуты дымом, и, судя по всему, с поджогами их жителям приходилось справляться собственными силами. А сил не хватало.
– Что будет дальше? – тихо спросил Занди.
Вопрос, в общем, был риторическим, однако Бабарский ответил:
– Дальше будет хуже.
– Ещё хуже? – вздрогнул юноша.
– Конечно, – спокойно подтвердил ИХ. – Единственный способ погасить волну насилия – быстро и безжалостно её купировать. С безжалостностью у местных всё в порядке, но их слишком мало, везде не успевают, а так волну не сбить.
– Город сожгут?
– Пострадает он сильно, – подумав, ответил Бабарский. – И чем больше будет разрушений, тем громче они станут говорить себе: «Каслиди всё равно погибнет!» И волна насилия будет подниматься всё выше и выше. И город погибнет много раньше, чем в планету врежется астероид.
– Вам уже доводилось такое видеть?
– Да.
От уточнений ИХ воздержался, за что Занди был ему весьма признателен.
– Я надеялся… я очень сильно надеялся, что катастрофа пробудит в людях самое лучшее, что они вспомнят, как… как важно помогать друг другу, – через силу произнёс юноша. – Что они поймут, что нужно быть вместе… – Тяжёлый вздох. – Я слишком хорошо о них думал?
– Уверен, такие люди есть, – ответил Бабарский. – И их намного больше, чем подонков, занявшихся грабежами и насилием.
– Тогда почему здесь – так?
– Я не знаю, какие решения принимали местные власти, и не могу сказать, где они ошиблись. – Он грустно улыбнулся. – А теперь давай переодеваться, нам предстоит ещё раз увидеть всё, что происходит на улицах.
– Да, давайте, – согласился Занди. И, не удержавшись, спросил: – Откуда вы знали, что нам понадобится эта одежда?
– Когда я ехал в Каслиди, мне было очень скучно, и я размышлял над тем, что мне может пригодиться для выполнения задания.
– А откуда вы знали, что я сумею вас выручить?
В ответ ИХ снова улыбнулся:
– Предполагал. И в любом случае мне нужно было о чём-то думать.
Результатами раздумий стала не только просьба спрятать в квартире рацию, но и подготовить форму гвардейца Харо с комплектом документов – для Занди, которую юноша сейчас и надевал.
– Не слишком ли я молод для службы в гвардии? – спросил он, разглядывая себя в зеркало. Форма оказалась слегка великовата, но в целом сидела хорошо и, чтобы ни говорил юноша, добавила ему пару лет.
– Тебя только призвали, – напомнил ИХ придуманную «легенду».
– И сразу отправили охранять дворец?
– Потому что опытные гвардейцы наводят порядок на улицах.
– Но…
– Ты идёшь или будешь болтать до тех пор, пока не прилетит астероид?
Занди ещё раз вздохнул, затем выпрямился, расправил плечи, подтянул ремень и, глядя на стоящего в зеркале гвардейца, ответил:
– Иду.
И в этот момент прозвучала первая пулемётная очередь.
Очень длинная.
* * *
– Боевая тревога!
Ожидая нападения, Дорофеев не стал уводить цеппель из опасной зоны – это показало бы, что он разгадал планы сенаторов и они могли сразу перейти ко второму возможному варианту давления: угрожать убийством Крачина. Бой предстояло принять, поэтому Дорофеев приказал членам экипажа занять места, согласно боевому расписанию, и, когда прозвучал первый выстрел, ему осталось лишь отдать приказ открыть ответный огонь.
Тем не менее траймонгорцы ухитрились его удивить.
Узнав, что на планете нет военно-воздушных сил, Дорофеев логично предположил, что военные Харо не располагают зенитными пушками, то есть обладающими достаточным углом вертикального обстрела, а значит, для атаки с поверхности нужно опасаться только пулемётов. Однако траймонгорцы тоже сообразили, что пулемётный огонь, даже плотный, не успеет причинить «Амушу» достаточно серьёзных повреждений – до того как цеппель поднимется на безопасную высоту и выйдет из зоны обстрела, – и за то время, что у них было, сумели не только усовершенствовать скорострельные пушки, которыми вооружали речные бронекатера, добившись того, чтобы ствол поднимался на восемьдесят градусов, но и тайно подтащить их в находящиеся под цеппелем здания. А чтобы отвлечь внимание Дорофеева, на крышах этих домов разместили спаренные крупнокалиберные пулемёты – на виду. И дружно ударили, как только получили приказ.
– Под обстрелом!
– Под обстрелом!
Траймонгорцы ударили грамотно, но при этом – осторожно. Они боялись повредить жизненно важные узлы «Амуша», поэтому не трогали ни гондолу, ни двигатели, ни рули, а сосредоточили огонь на задней половине «сигары», стремясь поразить один или пару баллонов с гелием. С борта им ответили, однако подавить защищённые наземные точки пулемётчики «Амуша» не могли при всём желании, и траймонгорцы почти добились своего – тридцатимиллиметровые снаряды рвали обшивку и внутренности цеппеля, постепенно подбираясь к баллонам и наверняка добрались бы, но Базза распорядился резко набрать высоту, одновременно совершая манёвр выхода из зоны обстрела. С увеличением расстояния энергия прилетающих снарядов стала падать, как и точность прилётов, показалось, что опасность миновала, что траймонгорцы не смогли обеспечить нужную плотность огня,
