Они ждали в приемной, чтобы о них доложили. Вокруг – сплошь темное дерево, толстая кожа, даже имена обоих адвокатов и те были начертаны золотом на темном дереве.
Энгус Макгройзич МакдональдАлисдейр Кэлдер
«Зачем ему такое имя – с двумя „Маками“?» – подумал Гиллон. Он усиленно старался взять себя в руки. В приемной сидели и другие люди – все они, казалось, (были знакомы, но не настолько, чтобы вступать в беседу. Гиллон заметил, что так оно заведено среди власть имущих – господа, они все такие. Гиллон сидел и вертел кепку в руках. Вот сейчас он пожалел, что нет у него шляпы – очень бы она ему пригодилась.
Кто это сказал: «Если вам нужен мученик, позаботьтесь, чтобы он у вас был»? Гиллону хотелось спросить Селкёрка, но он не был уверен, можно ли разговаривать в приемной.
– Перестань, – шепнул ему Селкёрк.
– Что перестать-то?
Селкёрк не смотрел ни на него, ни на кепку.
Перестань вертеть кепку, – сказал он краешком рта. – Положи ее на колени. Если ты углекоп, это вовсе не значит, что ты и вести себя должен, как углекоп.
Понял.
– Ты же видишь, все эти люди не вертят шляп. Это признак слабости. А мы выказывать ее не имеем права.
Гиллон кивнул.
– Верно.
– Сиди и отдыхай. И приготовься к тому, что придется долго ждать. Раньше их нас не примут.
Но мы ведь пришли первые, – сказал Гиллон.
– О, господи, Гиллон, надо же смотреть реально на вещи. Если они готовы помочь рабочему человеку, это еще вовсе не значит, что они станут танцевать перед ним. Мы здесь ждем милости. Мы просим о помощи.
– Угу, – сказал Гиллон, а сам подумал, что ведь находятся-то они тут только потому, что им до смерти надоело просить. – И все же…
Селкёрк разозлился.
– Не того я человека выбрал, – громко оказал он. – Не надо быть гением, чтобы это увидеть.
Все в комнате медленно повернули головы и окинули их равнодушным взглядом, и Гиллон с Селкёрком тотчас уставились в пол. В этот момент дверь кабинета распахнулась и появилась секретарша с карточкой в руке.
– Мистер Селкёрк и
– Камерон, – сказала она. – Сюда. – Другим, как отметил Гиллон, она добавляла: «Пожалуйста», указывая на кресла, где сесть. Удивило его и то, что перед его фамилией отсутствовало слово «мистер», но, несмотря на это, он, помимо воли, залюбовался красивой молодой женщиной, стройной, в накрахмаленной блузке со стоячим воротничком, с нарочито небрежной высокой прической, а когда он поднял глаза, оторвавшись от подола ее юбки, то заметил, что она внимательно смотрит на него.
– Да, она вот такая, – сказал мистер Макдональд.
– Какая? – опросил Гиллон и покраснел до корней волос.
– Красотка.
Он был высокий, невероятно высокий и тонкий-тонкий, потому что хотел быть тонким, а не потому, что высох от тяжкого труда или голода. Селкёрк куда-то исчез, словно весь ушел в кожу и в тяжелое ореховое дерево, и Гиллон один стоял сейчас посреди комнаты.
– Кэлдер!.. Он здесь.
В комнате появился второй поверенный, этакий аристократический лис, стройный, молодой и подвижный. Они обошли вокруг Гиллона, оглядывая его со всех сторон, точно собирались вложить в него деньги. Гиллону стало стыдно за свой костюм – он физически чувствовал, как пиджак блестит у него на опине, а брюки – на заду. Особенно стеснялся он девушки.
– Значит, это он заваривает кашу.
– Пытается заварить, – поправил мистер Макдональд.
Кэлдер подошел почти вплотную к Гиллону.
– Но это же не углекоп, – сказал он.
– Меня считают лучшим забойщиком в смене, – возразил Гиллон.
– Он и говорит не как углекоп.
– Тем лучше, – сказал Макдональд, не обращая внимания на Гиллона. – Зато такого они поймут. Он выглядит так, точно нашего… их поля ягода. Удивительно повезло. Ну, ладно, – сказал он Гиллону, – дай-ка взглянуть на нее.
– На что?
– На рану, приятель. Давай скорее. – И оба юриста принялись расстегивать пуговицы на Гиллоновой рубашке, причем 'Кэлдер – 'кончиками пальцев, еле дотрагиваясь, точно боясь заразиться.
– Да, но… но… – Гиллон снова покраснел и кивком указал на девушку.
– О, господи, приятель, – сказал мистер Макдональд. – Мисс Твид, уверяю тебя, не первого 'мужчину видит. Правда, мисс Твид?
Она слегка улыбнулась. 'Как странно, подумал Гиллон, в шахтерском поселке такото никогда бы не допустили, а тут – пожалуйста. Не понимал он этих людей.
Гипс нигде не треснул, он покрывал почти всю правую сторону груди /Гиллона, но в одном месте на нем было темно-красное пятно от инфильтрата. Бидно, /рана под гипсом открылась, и кровь прошла сквозь марлю и гипс. Гиллону стало неловко: все-таки увечье – штука интимная и не очень приятная для чужих глаз.
– Извините, – сказал он.
– Извинить? Это же просто счастье, – сказал Кэлдер.
– Если, конечно, он от этого не умрет.
Это показалось всем забавным, и Селкёрк так и покатился со смеху. Гиллона попросили несколько раз повернуться.
– Если его как следует одеть, он вполне ‹может сойти за барина, – сказал мистер Макдональд. – Селкёрк?
Селкёрк словно материализовался из портьеры, висевшей на окне, которое выходило на Принсес-стрит.
– |Вы точно его описали: он именно такой. По-моему, как раз то, что нужно.
Они стояли и смотрели на него. Макдональд сложил ладони и постукивал кончиками пальцев друг о друга.
– А что это у него за шишки на спине? – спросила мисс Твид.
– Эти, мисс? – переспросил Селкёрк. Она кивнула. – Мускулы, мисс, это называется мускулами.
И снова раздался смех, легкий, бездумный – не такой, каким смеются углекопы; затем юрист спросил Гиллона, где он учился, потому что уж очень правильно он говорит.
– Нигде, – оказал Гиллон.
– Поразительно. Да ты знаешь, что ты поразительный человек?
Гиллон отрицательно покачал головой.
– Был до сих шор, – сказал Кэлдер. – На него еще не оказывали давления.
– Как только суд примет дело к слушанию, (никакое давление уже ничему не поможет: дело 'будет вне – как бишь его – вне компетенции Камерона. Если он выстоит до тех пор, дальше стоять уже будем мы. Теперь расокажи-ка нам, как все произошло.
Он рассказал как мог яснее и страшно обозлился, увидев, что адвокаты сначала заулыбались, а потом так и покатились со смеху. По лицу Кэлдера даже слезы текли.
– Извини, – сказал Маждональд. – Пожалуйста, извини. Это все из-за Елфинстоуна. Надо знать его. Этакий болван. Этакий полнейший кретин. Потому-то дело твое так идеально и вытанцовывается.
После этого Гиллона проинструктировали,›ка›к себя вести. Согласно положениям Акта о компенсации, рабочий прежде всего должен подать руководству компании официальное заявление с просьбой о выплате компенсации за полученное увечье.
– А сколько вы просите? – осведомилась мисс Твид.
Гиллон понимал, что сумма, которую он хочет просить, чрезмерно велика, и на секунду даже подумал, не срезать ли ее наполовину, но не сделал этого.
– Четыреста фунтов.
Это было встречено гробовым молчанием. Даже 3aiK0ii пикам сумма показалась большой.
– Это за рабочего-то? – сказал Кэлдер.
– Ничего, неважно, – сказал Макдональд. Окончательную сумму назначит судья. Главное для нас вытащить дело в суд.
Когда заявление будет отклонено, а они знали, что так л будет, Энгус Макдональд от имени своего клиента, мистера Гиллона Камерона, эсквайра, попросит королевского писца заполнить повестку на имя Ч. П. С. Фаркварта, больше известного под именем графа Файф, согласно которой он обязан такого-то числа предстать перед полицейским судом Кауденбита и дать ответ, почему он не соизволил заплатить мистеру Камерону за увечье, полученное на его предприятии.
После того как суд примет решение о вызове, хранитель печати поставит на повестку печать и вручит ее посыльному для передачи лично лорду Файфу в Брамби-Холле.
Ну, а после этого, как сказал мистер Макдональд, разверзнется ад.
Впервые Гиллон почувствовал, как у него задрожало все внутри
– А сколько это будет нам стоить?
– Да всего лишь несколько фунтов.
Как легко вылетели эти слова – несколько фунтов. А сколько они означают пота! Но Фонд защиты Камерона покроет все расходы, так что это ни на ком не отразится, и тут Гиллон впервые почувствовал, что значит организация. Темноволосый, атлетического сложения молодой человек просунул голову в дверь.
– Это он и есть?
Молодой человек вошел в комнату и схватил Гиллона за руку, не заметив, как тот сморщился.
– Это будет нелегко. Хочу заранее тебя предупредить. Гиллон сказал, что знает.
– И «м это не понравится. Тебе хоть ясно, против чего ты выступаешь? Тебе ясно, кто против тебя стоит?
– Большую часть жизни было ясно.
Красивый молодой брюнет рассмеялся. Он смотрел на Гиллона иначе, чем юристы.
– А знаешь, у тебя это может пройти! – И он повернулся к остальным. – Ей-богу, у него это может пройти. – И, открыв боковую дверь, он вышел в коридор.
