линии снабжения в Нормандии были уже достаточно хорошо налажены. Король, стремясь сохранить хорошие отношения с местным населением, старался, чтобы солдаты требовали от жителей как можно меньше провианта. Вместо этого, система снабжения, с королевским виктуаллером (поставщиком) и, по крайней мере, одним подчиненным, в значительной степени зависящим от бретонских, английских и нормандских купцов, помогла обеспечить полевую армию и гарнизоны всем необходимым через рынки, которые обеспечивали потребности солдат. Можно было бы попытаться выплачивать солдатам натурой вместо жалованья. Но, похоже, это не было опробовано.
Чтобы военная машина, имевшаяся в распоряжении Генриха, была успешной, ею нужно было эффективно управлять. Войну можно было выиграть, только если она велась упорядоченно. Такие важные вопросы, как подготовка кампании, нельзя было оставлять на волю случая; детали подготовки имели большое значение, и акцент на таких деталях был характерен для подхода Генриха ко многому из того, что он делал. Ему также нравилось командовать своими солдатами: армия должна быть упорядоченной, хорошо дисциплинированной, сдержанной. Современники признавали способность Генриха управлять своими армиями и, тем самым, указывали на одну из основных причин его успеха. Они восхищались его чувством порядка, едва ли свойственным многим военачальникам последних двух-трех поколений. Беспорядок в армии, который мог бы нанести вред его делу в Нормандии и вызвать скорее вражду, чем одобрение со стороны жителей герцогства (его подданных, как он их воспринимал), был тем, что он должен был искоренить. Эта проблема возникла в предыдущем столетии и стала предметом обсуждения современных комментаторов, что заставило Ричарда II издать в 1385 году военные ордонансы в попытке восстановить свою власть над армией[765]. Это был пример, которому Генрих должен был в свое время последовать.
Он заявил о себе уже в самом начале, при падении Арфлера в 1415 году. Приоритетом Генриха было определение прав гражданского населения города, включая стариков, женщин и детей, а также того, что можно и что нельзя с ними делать[766]. В Кане в 1417 году он издал правила обращения с населением города, который, согласно общепринятым и законным военным обычаям того времени, утратил все права на милосердие в результате отказа сдаться, когда его к этому призывали[767]. Если в этом случае (как и в случае с Арфлером) практическое намерение Генриха состояло в том, чтобы предотвратить беспорядки, слишком часто возникавшие при захвате городов, оказывавших сопротивление, то акцент, который он, по-видимому, сделал на своих правилах, был не столько в том, чтобы запретить солдатам совершать бесчинства против гражданского населения, сколько утверждением, что население (если оно не противостояло англичанам силой) и церкви заслуживают уважения своих прав. Поэтому от армии ожидалось сдержанное поведение, а за нарушение этого правила полагалось суровое наказание. То, что король имел в виду, ясно показали те хронисты, которые пересказали историю о солдате, который во время похода в Кале решил, что у него есть шанс обогатиться, украв священный сосуд из церкви, мимо которой проходила армия. Его немедленная казнь через повешение по приказу короля за вопиющее пренебрежение установленными правилами могла произойти в удачный момент для Генриха, возможно, нуждавшегося в восстановлении своей власти над армией; но, как рассказывают хронисты, этот инцидент стал для них доказательством того, что король был человеком, который, признавая необходимость дисциплины, принял меры для ее поддержания и наказал преступника, решившего бросить ему вызов[768].
Именно в Манте, где-то в 1419 году, Генрих издал свои основные военные указы[769]. По сути, их характер был двояким. В первую очередь, они пытались установить, что все военные действия должны вестись упорядоченно, схема которых должна быть известна всем, не с намерением подавить инициативу, но в надежде, что армия станет действенным, а значит, эффективным инструментом войны. Это должна была быть армия под командованием (верховным главнокомандующим был король), с подчеркнутой юридической и дисциплинарной властью капитанов. Теперь они были наделены более широкими полномочиями; в то же время их ответственность перед королем за своих солдат возросла, и начала проявляться вся сила контракта как договора о службе, который должно было соблюдать (недисциплинированность вскоре будет рассматриваться как нарушение контракта).
В то же время, в некоторых пунктах неявно, в других более явно, подчеркивалось обязательство не досаждать тем, кто не стоит на пути армии (представитель духовенства, если он вооружен, мог быть взят в плен), и право пахаря или купца, идущего по своим делам, на беспрепятственный проход. Грабежи после объявления мира или перемирия были запрещены; дети до 14 лет не должны были попадать в плен, а пленные должны были быть переданы властям. Тон текста примирительный: не должно было быть беспричинного уничтожения имущества; власть ответственных лиц в самой армии должна была уважаться. А если кто-то заявит, что не знает новых правил игры, капитаны должны были объявить их вслух всем своим солдатам.
Было бы абсурдно утверждать, что попытка Генриха навести строгий порядок в своей армии увенчалась полным успехом. В судах Нормандии, а также в суде коннетабля (должность которого занимал Кларенс), фактически военном трибунале, рассматривалось множество дел в годы правления Генриха и позднее[770]. Однако менее чем стопроцентный успех не должен помешать нам оценить важность того, что пытался сделать Генрих, как с точки зрения долгосрочной проблемы установления эффективной власти над солдатом (в решение которой внесло свой вклад правление Генриха), так и с точки зрения краткосрочных преимуществ, которые это сулило как для успеха английской армии во Франции, так и для благополучия коренного населения этой страны[771].
Флот
Успехи, достигнутые Генрихом и его армией на суше, не должны позволить нам игнорировать важность роли, которую сыграли военно-морские силы в успешном ведении войны. Ни одно исследование о Генрихе V не может оставить этот аспект войны без внимания по двум причинам. Первая — это растущее понимание в это царствование той роли, которую море, моряки и корабли должны играть в любом затяжном конфликте с Францией. Вторая — личный интерес, который Генрих проявлял к военно-морским вопросам, и его понимание того, как активная военно-морская политика может способствовать достижению военных целей Англии. Генрих V не был основателем английского флота, на эту роль с большей справедливостью может претендовать Генрих VIII. Тем не менее, его флот был "самым лучшим оперативным соединением, когда-либо виденным в Англии" до эпохи Тюдоров, и через пятнадцать лет после смерти короля автор Libelle of Englyshe Polycye (Клевета на английскую политику), выступавший за сильное английское присутствие на море, мог оглянуться на предыдущее правление как на время, когда
