– Извини… потом поговорим. – И голову потер. Стало быть, не только Чарльз проклят? Или не стоит за каждой мигренью проклятье искать?
А профессор добавил:
– Если вам нужна помощь…
Нужна, но вряд ли Шелдон что-то сможет сделать. За Милли приглядит, и достаточно.
Недовольный до крайности Манфред ждал там, где Чарльз его оставил.
– Мне кажется, ты не совсем осознаешь, – прошептал он, кивая кому-то знакомому, – всю серьезность положения.
– Дай подумать… Меня пригласили, наградили смертельным проклятьем и потребовали сдать жену на опыты? Чтобы от него избавиться? Ничего не забыл?
Раздражение выплескивалось.
И проклятье ожило.
Черный паук за сердцем, а нити паутины протянулись и к голове, проросли в мозг.
– Правда, я пока не согласился, а потому нужен. Убивать ты меня не станешь. Остальное как-нибудь переживу.
– Идем. – Манфред указал в боковой коридор. И в этот момент загудел рог, призывая собравшихся занять места в зале. – Там пока только ректор выступит с приветственной речью. Да и остальное смысла лишено.
– Не скажи. – Чарльз посмотрел на вереницу людей, потянувшихся к лестнице. – Смысл есть во всем.
Даже в том, что Чарльз не станет сворачивать шею старому другу.
Идти пришлось недалеко. Все та же курительная комната, пропахшая табаком. Правда, ныне в ней пусто. Но Манфред ее обошел и задернул шторы на окнах. Под столы заглянул. И кресла подвигал туда-сюда.
Наблюдать за его действиями было даже интересно.
– Так-то лучше… студенты весьма любопытны. – Он стряхнул с ладоней невидимую пыль. Стало быть, искал не людей, а маячки или подслушивающие контуры. – Нам ни к чему излишнее внимание, верно?
Ждет, что Чарльз согласится?
Почему нет. Ему несложно.
– Братство надеется, что ты хорошо все обдумал. Был ведь у Орвудов?
– Был, – не стал спорить Чарльз, усаживаясь в кресло. Манфреду указал на второе. – Да сядь ты, не маячь. В ногах, как говорится…
Тот хмыкнул, но сел.
– И каково твое решение?
– Что именно вы собираетесь делать? – уточнил Чарльз. – С моей женой? Вам и вправду нужна пара капель крови? Сомневаюсь. Вы не стали бы затевать все это ради пары капель. Их можно получить иначе. Кстати, целитель – он из ваших?
– Братьев много.
– А как же дюжина?
– Избранных – дюжина. – Манфред чуть поморщился, стало быть, в число избранных не входит. Но очень хочет. И ради этого из шкуры выпрыгнуть готов. Или Чарльза вытрясти.
Старый… друг?
Приятель.
– Но братство огромно. И мы преданы друг другу.
– И как давно? Ты, лично?
– Еще со времен учебы.
– А я? Я ведь тоже состоял в братстве? Почему тогда узнаю обо всем только сейчас?
– Уж не обижайся, но ты слишком большой чистоплюй. Был. И как я погляжу, остался. Даже сейчас вон до конца не решил. Все сомневаешься. Любой другой на твоем месте воспользовался бы шансом.
– Сдохнуть в муках?
– Преувеличиваешь. Никто бы не стал тратить на тебя ценное проклятье, если бы не твое упрямство. Сделали бы предложение. Выгодное. Скажем, виконтесса Сасшах обошлась братству в сорок тысяч золотых, проигранных ее супругом. И в закладные его фамильного поместья. А старшую дочь он выменял на состоятельную невесту, приданое которое позволило погасить новые долги.
– Мне всегда он казался скотиной. Рад, что не ошибся.
Вот как, выходит.
– Зачем вам женщины?
– Зачем женщины мужчинам?
Не знает? То есть не всю правду…
– Можно ведь обойтись кем попроще. Подешевле. Да и мне тут который день кряду вещают о миссии братства, избранности и прочем. А все сводится к постели с чужой женой? Или дочкой? Это как-то… уж извини, несерьезно.
– Умный. Не был бы ты таким чистоплюем…
– Так зачем вам Милисента?
– А есть ли разница?
– Есть, – спокойно ответил Чарльз. – Если что, умереть я не слишком боюсь. Так уж вышло. – Он выдержал взгляд старого приятеля. Долгий. Внимательный. Пытается понять, не врет ли Чарльз? Не врет. Ему незачем. Он и вправду не боится. – Но ее это расстроит. Очень. А ты видел, думаю, на что она способна. Так зачем она вам нужна?
– Успокойся. – Манфред встал и наполнил стаканы виски. Льда, правда, не положил. Но пить не хотелось. – Никто не собирается ей навредить. Скажем так, в этом и дело – в ее Силе. В ее одаренности. Здесь никто не помнит, когда у женщины был такой яркий Дар.
Это да. И глупо в такой ситуации гордиться, тем более что Чарльз к этому Дару отношения не имеет.
– А сам знаешь, что чем сильнее Дар, тем выше вероятность, что женщина родит одаренного. Особенно от мужчины, который испытывает… некоторые сложности.
Он это серьезно?
Хотя, похоже, серьезно.
– Та же виконтесса была неплохим водником. Сама из бедного рода, потому отец сам и учил дочерей. Развивал… Глупость, конечно. Но надежда имелась. А дочь ее и вовсе была сильнее матери.
– И что с ними случилось?
– Дар старшего брата своеобразен, – расплывчато ответил Манфред.
И вспомнилась та пещера, в подземельях. Белые саваны, словно куколки, из которых никогда не вылупятся бабочки.
Спокойно.
Смысла вымещать злость на стакане нет никакого. Дышать надо ровнее. Сидеть спокойнее.
Слушать.
Запоминать.
Все.
– Он просто предлагает тебе уступить жену. Поверь, никто не собирается обижать… твою ненаглядную. – Теперь в голосе проскользнула откровенная насмешка. – У нее будет дом. И лучшие целители.
– Из числа тех, что норовят запереть?
– Для ее же блага. Дар оформляется, и нужен покой. В конце концов, будь ты хорошим мужем, прислушался бы к совету. Но ты слишком мягкотел, вот и потакаешь женским капризам.
Ну да, дело исключительно в этом.
– А с ней как планируете договориться?
Хмыканье.
И поднятый бокал.
– Предложим… что-нибудь ценное.
– Что именно?
– Не знаю, это не мое дело. Но она просто женщина, а значит, ничего особенного… Золото, побрякушки какие. Что еще им надо?
Главное – не рассмеяться.
Не поймут.
Решат, что Чарльз умом повредился.
– Она племянница императора, – напомнил он. – У нее хватает и золота, и побрякушек.
Вспомнился вдруг тот город, потерянный в песках, и то, как шла она, не особо обращая внимания ни на золото, ни на, как Манфред выразился, побрякушки.
– Пока – да, но все ведь может измениться. Да и… он болен. Император. И сын его нездоров. И дочери, кажется, тоже слегли. Божественное проклятье, не иначе. А стало быть, пришло время перемен.
Он и вправду верит? В божественное нет, а в то, что время пришло, – вполне. Он и ждет это время, ведь перемены – они для всех.
– Будете менять мир к лучшему?
– Будем, Чарли, будем. И ты или с нами, или… – Щелчок пальцами. – В конце концов, вдову тоже можно утешить. Вдова, если подумать, это даже выгоднее. Заодно и состояние новому мужу принесет. Так что не упрямься. Целее будешь. Мы и вправду готовы принять тебя.
Ну да, он почти даже поверил.
– Хорошо. – Чарльз откинулся в кресле. – А если она не захочет? Она меня любит.
– Просто до тебя она нормальных людей не встречала, – отмахнулся Манфред. – Кого она там видела в своих прериях? Уродов вроде своего братца…
Зря он так.
Милисента брата любит. Но… пускай говорит. Кстати, и голова болеть стала меньше. Случайность?
– Так что поверь, наш Старший умеет находить общий язык с женщинами.
– Пусть и находит. Я-то тут при чем?
Не так все у них просто.
– При том, Чарльз, что времени почти не осталось. Время – это важно. Отсюда и спешка. И все остальное. Дитя скоро родится.
– Какое дитя? – Чарльз совсем запутался. – Если что, то Милисента не…
– Ее время придет. Я сейчас о другом. Твоя сестра, Чарльз. Скоро уже… – Манфред пришел в явное возбуждение. – Все говорит о том, что ее сын появится в Час Дракона!
– И что?
Получилось почти спокойно. Кровь застучала в висках. Вот не надо было Августу отпускать. Не надо…
