Щеки вспыхнули. И… и ведь не одна она гуляла, а втроем, что совершенно точно прилично и допустимо. И говорили они о важном.
О драконах.
И еще о прериях. О Мертвом городе, в котором Эдди побывал, но тоже странно, почему тогда только Милисенту город принял? Если Эдди тоже дракон? Или тогда он еще не был совсем драконом?
Не это важно, главное, что они говорили.
Как-то сразу и обо всем. И вернулись домой поздно. Правда, маменька ничего не сказала, только вздохнула – то ли печально, то ли мечтательно. Вот. А потом, утром уже, Эдди проводил их на занятия и отговорился занятостью.
Мол, дела.
У всех дела. Только они с Тори снова сами по себе.
– И молчат. – Эва тоже забралась на подоконник и сестру локтем пихнула. – Подвинься.
Как ни странно, та подвинулась.
– И ты тоже молчишь.
– Просто… – Лепестки сорвались с пальцев. – Я опять вижу тот сон. С самого начала. Теперь – как мы собираемся. У тебя с прической еще не ладится, и ты злишься.
– Можно подумать, ты никогда не злишься.
– Злюсь. – В последнее время Тори и вправду стала будто тише. Спокойней. – Ты… извини, пожалуйста.
– За что?
– За все.
– Тебе плохо?
– Очень… я ведь вижу. Хочу все увидеть, полностью, но получается только отрывками. Как танцую с Сент-Ортоном, с младшим. И ты. Потом Милисента. А затем раз! – и мы в пещере. В той, в которой я убиваю всех вас.
Эва обняла сестру.
– Я… не хочу! – всхлипнула та.
– Значит, не убьешь.
– Ты… ты не понимаешь… у него такая сила. Такая… власть. Он приказывает, и я не могу… не могу ослушаться!
– Можешь, – уверенно говорит Эва. – Конечно можешь. Помнишь, что дракон сказал?
– Слова…
– И пусть!
– Но я пыталась…
– Это сон. Это… – В голову пришла довольно неожиданная мысль. – Послушай, а может, потому ты и видишь его, что тебя заставляют?
– То есть?
– Тебе внушают, что ты всех убьешь, чтобы потом, когда… когда что-то такое случится, ты не усомнилась. Чтобы сделала, что сказано. Чтобы…
Тори закусила губу.
– Он… такой яркий. Настоящий.
– Алистер Сент-Ортон, да?
– Да, – не стала спорить Тори. – Он… я слышу его голос.
– Во сне?
– К счастью, да.
– Хорошо. Сны – они же не всегда сны. Слушай, а если я… – Эта мысль тоже была неожиданной и напрочь безумной. Эва прикусила губу. И мысленно повторила, что она – человек глубоко разумный, что не станет рисковать попусту. Что существуют отец, Бертрам и прочие. И они, несомненно, решат проблему. – Что, если я попробую его поймать?
Благоразумия не хватило.
– Как?
– Смотри. – Эва поерзала. – На ту сторону нас не пускают, так?
– Так.
– Но сны ты все равно видишь?
– И что?
– И то. Значит, у него, у того, кто эти сны отправляет, получается, ну… обойти запрет. Или как-то вовсе его не заметить. Он затягивает в сон тебя. А ты сможешь вытянуть меня.
Тори поглядела с удивлением.
И…
– А потом?
– Потом посмотрим. – Эва пожала плечами. – Там я все равно буду не частью сна. Может, и у тебя получится. Или просто посмотрим. Найдем его и…
И что-нибудь придумаем.
– Даже для меня это все звучит странно, но я, пожалуй, соглашусь. – Тори спрыгнула с подоконника. – Если бы ты знала, как это тяжело! Раз за разом, раз за разом. Я уже почти решилась целителю какому-нибудь рассказать, пусть бы выписал капель для сна.
– Нельзя.
– Почему?
– Сейчас ты просыпаешься. А с каплями не сможешь. И как знать, что тогда?
– Действительно, это… – Тори прижала руку к голове. – Просто я думать ни о чем другом не могу, глаза закрываю и… Устала от этого невероятно. Даже когда я заблудилась, и то было легче.
– Мы справимся. – Эва надеялась, что голос ее звучит в достаточной степени уверенно.
В конце концов, что им еще остается?
– Или умрем. – Виктория достала дудочку.
– Ты не пробовала… играть?
– Страшно. А если и вправду… Вдруг я заиграю, и все умрут? Или еще что-нибудь случится. Та тварь ведь проснулась! Из-за меня! Когда я играла на той стороне!
Эва фыркнула и сказала, надеясь, что это звучит убедительно:
– Отец уверен: ты тут ни при чем. Просто на соседнем полигоне случились выбросы энергии, и это спровоцировало движение некротической. Помнишь, там еще рвануло, когда Милисента…
– А еще я играла на дудочке для потерянных душ.
Виктория погладила эту самую дудочку.
– Вдруг… опять?
– Раньше ты как-то не сомневалась. – Было странно и непривычно видеть сестру такой. Потерянной. И растерянной. – Идем.
Эва решительно спрыгнула с подоконника.
– Куда?
– Гулять. В конце концов, это ненормально – прятаться от всех!
– Но… отца рядом нет.
Как и Берта, который утром проводил их на лекции, а потом обратно. Чарльз с Милисентой тоже отбыли.
– Ничего, мы как-нибудь сами.
– Нам запрещено.
– Тори! – Эве захотелось тряхнуть сестрицу. Выходит, вот что сама Тори чувствовала раньше, когда предлагала что-то Эве, а Эве было страшно. – Мы… мы заглянем к Эдди. И если его нет, то просто никуда больше не пойдем. Пожалуйста.
Кивок.
И снова взгляд рассеянный, будто мыслями сестра где-то далеко. Эва тихонько вздохнула и расправила юбки. Бросила взгляд в зеркало, убеждаясь, что они все одно мятые и что сама Эва взъерошенная и лохматая. Что узел волос, утром сделанный, почти развалился и прядки выбились.
И…
Плевать.
– Идем. – Эва решительно надела шляпку. И столь же решительно проследовала к выходу. Правда, там, снаружи, решимости слегка поубавилось, потому что… потому что воспитанная барышня не станет навязываться. А она, выходит, очень даже навязывается.
Но…
Тори рядом.
И отступать стыдно. Ведь получается, что Эва сама все и затеяла… да и поговорить нужно. Откровенно. Выяснить хотя бы для себя. И для него.
И…
Дверь открыл мальчишка-сиу.
– Доброго дня, – поздоровалась Эва. – Скажи, а Эдди здесь?
Сиу покачал головой.
Вот и опять получается – обещали не бросать, а бросили.
– Ясно. Тогда… тогда извини, наверное.
– Хочешь? – Сиу протянул красное яблоко.
– Спасибо, но…
– Ешь. – Он силой вложил фрукт в руку Эвы. – Куда ходить?
– Думали, что погуляем, но… как-то одним нельзя, а брат уехал. Отец уехал. И…
– Болеют, – сказал сиу серьезно.
– Кто?
– Там. – Он махнул рукой. – Отрава. Гадость.
Раз уж сиу говорит, что отрава гадостная, то так оно и есть.
– Я смотреть. Я говорить. Но я знать мало. Что видеть, то говорить. Делать зелье. Один. Два. – Он растопырил пальцы. – Их маг тоже смотреть. И говорить другой зелье. Вот. Но нужно, чтобы темный маг быть. Брать Сила. Мертвый. Мертвый Сила – мертвый маг.
Надо же, Эва почти поняла.
И стало еще обиднее. Получается, что ей могли бы рассказать, но не стали? Это нечестно!
– Хочешь, я пойти? – поинтересовался сиу, вгрызаясь в другое яблоко. – Я защитить тебя! И твой кровь.
Стоило бы отказаться, конечно, ведь он по сути еще ребенок. Пусть и рослый довольно, но все-таки.
– Спасибо, – поблагодарила Эва, почти решившись отказать. Но почему-то добавила: – Буду рада.
– Я сейчас. – Сиу закрыл дверь.
Он наверняка знает, куда подевался Эдди. А назойливость – это даже не неприлично, это глупо и непростительно. Это… нелепо.
И может, Эдди просто понял, что ничего у них не получится.
Что Эва – совсем не та женщина, которая нужна ему. Что… что-то еще такое вот. У нее ведь репутация испорчена. И сама она слабая. Маленькая и слабая. А он – племянник императора и правнук дракона. Прапра… и еще тысяча этих «пра», но все равно ведь.
Хотя если верить дракону, то и Эва тоже.
Как все безумно сложно.
Сиу появился в светло-сером костюме, который еще сильнее подчеркивал цвет его кожи. И на ком-то другом, наверное, смотрелся бы нелепо. Но мальчику шел.
И котелок.
И даже трость.
