но только потому, что другого выхода у меня не было.
– Я думаю, с твоей стороны было довольно подло ничего не говорить мне о том, чем занимается твой отец. Вместо того чтобы узнать это от тебя, мне приходилось слышать от других, что он пытается в одиночку спасти Эбердин. Ах да, один раз ты все-таки проговорилась и заговорила при мне о вашем митинге, и потом было видно, что тебя мучает совесть.
– Элиза, перестань.
– Если бы ты предупредила меня заблаговременно, если бы мы знали, что Эбердин, возможно, будет спасен, мой дядя так легко не уговорил бы нас переехать во Флориду. Мы могли бы подождать. Мы могли бы построить здесь новый дом. – Элиза посмотрела на Морган, по щеке ее скатилась слеза.
Мне было больно сознавать, что за всем этим стоит. Дело было не в том, что я ничего ей не сказала, а в том, что она теряла Морган.
– Элиза, я понятия не имела, что то, что делает мой отец, может принести хоть какой-то результат! А кроме того, я ничего не хотела тебе говорить, чтобы не расстроить тебя еще больше. – Это была чистая правда. – И потом. Если мой отец все-таки сумеет разрушить план губернатора затопить Эбердин, может быть, твоя семья найдет способ остаться. – Я откинула голову назад и посмотрела на потолок.
– Кили, ты же сама понимаешь, что этого уже никогда не будет! – раздраженно махнула рукой Элиза. – Зачем ты мне вообще это говоришь? – Затем она добавила: – Похоже, тебя даже нисколько не печалит, что я уезжаю.
– Какой бред!
– Да неужели? Потому что ты так сегодня веселилась, зная, что завтра меня уже здесь не будет.
– Я пыталась развеселить тебя!
– Я не хочу веселиться, ясно? – Элиза бросилась на кровать и зарыдала. – А ты заставила меня почувствовать, что из-за моего настроения со мной что-то не так. Как будто я на своей собственной вечеринке веду себя как какая-то избалованная тварь.
Я посмотрела на Морган, вскинув руки, как будто я сдаюсь. Я не хотела ссориться с Элизой. Я делала все возможное, чтобы не говорить с ней обо всем этом деле. Это она была решительно настроена на то, чтобы выкопать топор войны. Мне захотелось, чтобы Морган встала на мою защиту.
Но Морган просто обнимала Элизу и гладила ее по голове.
И хотя я сидела рядом с ними, я отправила Морган сообщение:
«Мне уйти?»
«Нет. Ни в коем случае. Она злится не на тебя».
Я была рада, что Морган это написала, но все же написала в ответ:
«Хм… как же! Я совершенно уверена, что на меня».
«Она просто расстроена из-за того, что уезжает. Дай ей несколько минут».
Но Элиза продолжала плакать, пока не заснула, а потом заснула и Морган, не переставая держать Элизу в своих объятиях.
Я лежала одна во второй кровати и смотрела телик, выключив звук, пока не вырубилась и сама.
Глава 24. Понедельник, 23 мая
Утро ожидается облачным, после полудня выглянет солнце. Максимальная температура 66 градусов по Фаренгейту.
Я проснулась, надеясь, что напряженность минувшей ночи испарилась вместе с шампанским, выветрившимся наконец из нашей крови, или что Элиза найдет в себе силы забыть о ней хотя бы ради того, чтобы хорошо попрощаться. Я подняла голову с подушки. Элиза была уже одета и, собирая мелочи вроде зарядки для телефона и купального костюма, засовывала их в свой рюкзак. Она то и дело проходила мимо тележки, на которой стояла заказанная нами еда, но даже не притронулась к ней. И было похоже, что она нарочно старается двигаться так, чтобы все время находиться ко мне спиной.
Морган тоже уже встала и оделась и, сидя на другой кровати, следила глазами за Элизой. Поняв, что я проснулась, она повернулась ко мне и невесело мне улыбнулась:
– Привет, Кили. Похоже, нам надо будет позавтракать второпях.
Морган сказала это таким тоном, что я поняла: к завтраку меня не ждут. Элиза зашла в ванную, и Морган одними губами прошептала: «Извини», а я в ответ покачала головой, как бы говоря: «Не бери в голову».
– Вы двое идите завтракайте, – объявила я. – Я не хочу есть. – Я постаралась сказать это так, как будто приглашение все-таки поступило, но я сама решила не ходить. – Я приму душ и встречу вас в вестибюле.
Так я и сделала. Я приняла душ, оделась для поездки в школу и съела два кусочка холодной жареной картошки. Потом я сделала фотку телефона, висящего на стене рядом с унитазом, и послала ее Джесси, подписав под ней: «Але? Естественная надобность!» Затем я зашла в лифт и спустилась в вестибюль.
Элизы и Морган там не было, должно быть, они еще завтракали. Я зашла в сувенирный магазин. Полюбовавшись выбором надувных подушек под шею для путешествий по воздуху, я начала собирать вещи, которые могли понадобиться Элизе в самолете. Я купила ей несколько пакетиков соленых и сладких снеков, все последние номера журналов светской хроники, надувную подушку под шею, выглядящую так, будто ее сшили из кожи розовой куклы из Маппет-шоу, и браслет, вроде бы предохраняющий от укачивания. Я потратила на нее все деньги из своего бумажника.
Когда я вернулась в вестибюль, Элиза и Морган уже сидели на краю декоративного фонтана возле стойки регистрации. Элиза опять плакала, и звук ее всхлипываний заполнял собою все пространство вестибюля. Ее родители только что вышли из лифта и направлялись в ресторан, чтобы позавтракать. За ними быстро шагали два ее брата. Их рейс во Флориду должен был быть только днем.
– Ты должна идти, – сказала Элиза, но обняла Морган еще крепче. – А то опоздаешь в школу.
– Позвони мне, когда приедешь в аэропорт, хорошо? И мне все равно, какой у меня тогда будет урок. Я тебе отвечу.
Элиза кивнула:
– Хорошо.
Морган отодвинулась назад и заложила челку Элизы за одно ее ухо:
– И мы сможем поболтать в видеочате сегодня вечером после того, как ты приземлишься.
Элиза сделала глубокий вдох и закрыла глаза, словно пытаясь собраться с силами и взять себя в руки.
– Ну, пожалуй, это все, – сказала она, и голос ее дрогнул. – Я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю. Поговорим через несколько часов.
Теперь наступила моя очередь.
Я напомнила себе, что, хотя Элиза и зла на меня, мы все равно остаемся подругами. Может быть, не такими близкими подругами, какими стали она и Морган, но все-таки подругами. Я буду скучать по ней. И я знала, что она
