даже и больше. Ты ведь знаешь наш девиз? – спрашивает она.
- Ваш девиз? Откуда мне его знать? – отвечает Горохов.
- Ну, ты же интересовался нами, я думала, ты что-то разузнал, – она откинулась на спинку стула. - Так вот, наш девиз: «Лишь о будущем». То есть все наши помыслы лишь о будущем. И мы все служим ему.
- Это очень удобная религия, - произнёс уполномоченный и откусил кусок козодоя. – Вы вообще-то неплохо тут устроилась, продлеваете себе жизнь, и не просто жизнь, а молодость, еда у вас вон какая. Вода без ограничений, прохладно тут у вас.
- У меня лично ничего нет, - вдруг говорит Людмила Васильевна, она говорит это весьма резко, и её пришепётывание уже похоже на злое шипение. - Понимаешь, Горохов, всё это не моё; да, я могу пользоваться этим всем, даже тем, чем не могут пользоваться все остальные члены нашей общины, но лишь потому, что я очень ценный член нашей церкви. Я приношу ей, а значит, и всем людям в целом, большую пользу, поэтому мне продлевают существование. Да-да… Не потому, что я этого пожелала. А потому, что у нашей церкви на меня большие планы, – и делая на последние слова ударение, она продолжает: – Горохов, у тебя есть жена, семья, друзья, у меня же нет ничего. Ни-че- го! Через семь месяцев, когда я поднимусь из ванны, я с трудом буду вспоминать, кто я. После обновления теряется часть личности, часть твоего «я»… Поэтому я делаю фотографии детей, сотрудников… Твои фотографии! Я подписываю фотографии, чтобы потом не вспоминать, кто это. Да, и тебя тоже подпишу. Хотя тебя я скорее всего вспомню, как и детей. Но обо всём остальном мне придётся читать и узнавать заново... И для того я делаю подробные записи, чтобы всё вспомнить…. А что не удастся вспомнить, то прочту.
- То есть всё это обновление…, - уполномоченный перестал жевать. - Оно ведёт к потери части того, что является твоей личностью?
- Да, и иногда значительной части, - говорит Людмила Васильевна. - Ты же полностью обновляешься, и часто нейроны уже не образуют тех связей, что были у тебя прежнего. Мало того, ты ещё получаешь новый коктейль из гормонов и после обновления можешь смотреть на всё совсем иначе, чем смотрел до обновления. Женщины могут утратить интерес к своим детям, эффект материнства теряется. Дети становятся чужими. В общем, ты не знаешь наверняка, кем ты встанешь из ванны. Останешься ли собой или вылезешь слезливой красоткой с разбалансированной психикой.
- И ты готова ко всему этому? – интересуется Андрей Николаевич. – Ты не боишься?
- «Лишь о будущем!» – отвечает она ему уже почти без эмоций. – Все наши помыслы лишь о будущем, – и прежде, чем начать есть, вдруг говорит ему: – Выпей таблетку. Чем раньше начнёшь их принимать, тем больше протянешь до операции. Пишут, что они серьёзно замедляют развитие грибка.
Горохов достаёт коробочку, берёт тот стакан с водой, что налил ему один из мальчишек, и запивает таблетку, а потом спрашивает:
- У вас тут есть заражённые грибком?
- Нет, это Эля привезла, специально для тебя, найти их было непросто и стоят они умопомрачительных денег.
- А Эля... это…, - он не знает, о ком идёт речь.
- Эта та женщина, с которой ты приехал.
- А, та противная, - вспоминает уполномоченный.
- Эля своеобразная, но своё дело знает отлично.
- Странные здесь все какие-то…, – замечает Горохов, отламывает кусочек хлеба и вдруг понимает, что в нём нет ни кукурузы, ни гороха, одна пшеница. «Всё-таки богато они тут живут! Хотя… наверное, это только для меня такой стол». Он с удовольствием отправил хлеб в рот и договорил: - … какие-то как не от мира сего. Эля, Мася, Андрюша-тьютор… Мальчик-пророк…
Тут Люсичка встаёт, подходит к нему и из графина наливает ему в фужер синий напиток. И потом объясняет:
- Они все хорошие люди, Эля – она Эльвира, а Мася – Мария.
«Хорошие? Ну наверно; а то, что они перерабатывают на всякие белки других хороших людей, так это всё ради будущего».
- А кто додумался назначить Масю начальницей службы безопасности? – тут он не выдержал и усмехнулся.
- Так получилось, – отвечает Людмила.
- Так получилось? – Горохов не ожидал услышать подобное от такой умной женщины. Он уже взял свой фужер, но не отпил из него, а уставился на женщину. – Что значит «так получилось»?
- Ну уж извини, но среди нас нет таких опытных людей, как ты, – Людмила налила и себе, села на своё место. И продолжала: – Просто с самого начала, как мы тут обосновались, она занималась уборкой комплекса.
- А, ну да… Уборка и охрана – это смежные отрасли.
Люсичка посмотрела на него зло:
- Мася разрабатывала алгоритмы для ботов-уборщиков, потом для ботов-техников, а когда у нас появились боевые боты, никто лучше неё не понимал, как работать с ботами, ей пришлось писать алгоритмы и для них. Вот так Мария и стала начальницей охраны, и пока справляется с этой работой.
- Неплохая карьера, - заметил Горохов, отпивая синего вина из стеклянного фужера. А потом добавил: – Надеюсь, что у вас не будет возможности проверить её компетенции.
- На что ты намекаешь? – насторожилась Людмила.
- Не волнуйся, ни на что я не намекаю, - успокоил её уполномоченный, - вы правильно делаете, что держите…, - он обвёл рукой всё, что их окружало, - …все эти богатства в тайне.
- Может, что-нибудь посоветуешь? - вдруг спрашивает она.
- Что я могу посоветовать? – он пожимает плечами. У него, кажется, начинает просыпаться аппетит. – Я же не солдат, – и тут же спрашивает: – Мины вокруг комплекса уложили?
Людмила молчит; конечно, она не ответит на этот его вопрос, даже если поля есть… Ну, пусть молчит; раз она спросила, он всё равно скажет.
- Разбросайте мин вокруг. Ничего умного… обычных дешёвых «нажималок»; в песок их не кладите, только в грунт. Оставьте два прохода. Лучше три. Не забудьте составить карту. А ещё радиостанцию помощнее купите, если у вас её нет, выведите антенну повыше и гоняйте станцию на приёме круглосуточно по всем волнам; у охотников и бродяг раций нет, но лучше знать, если рядом появится кто-то серьёзный. Ну а в остальном…Пулемёты, углы огня, боевое
