— Ты пришел, чтобы переспать со мной, — сказала Фанд.
Однако на этот раз в ее голосе не было гнева, как в те моменты, когда она готовилась дать ему от ворот поворот. Дикарка держалась так спокойно, будто разговор шел об урожае пшеницы. Спустя мгновение Джерин кивнул. Говорить, что он ее не хотел, было бы ложью. Губы Фанд скривились в усмешке.
— Пф, соблазнитель из тебя никакой, да? Но на этот раз я уступлю тебе, Лис. Посмотрим, что у нас получится.
Она стянула тунику через голову и встала, чтобы снять шерстяную юбку в яркую клетку.
Каждый раз, когда Лис видел ее обнаженной, у него перехватывало дыхание. Она была очаровательна и знала это, что лишь добавляло ей привлекательности. Джерин поспешно разделся, и оба снова оказались в кровати.
Они изо всех сил старались доставить друг другу удовольствие. Лис пытался превзойти сам себя и чувствовал, что Фанд тоже трудится без прохладцы. Когда все закончилось, он быстро перекатился на бок, чтобы не давить на нее своим весом дольше, чем необходимо.
— Спасибо, — сказала она и села.
Лежа на боку, Джерин посмотрел на нее и сказал:
— Сейчас уже не так хорошо, как раньше, да?
Она вздохнула.
— Если сам знаешь ответ, зачем спрашиваешь?
— Если произнести слова вслух и услышать их, они обретают вес, — ответил он. — Кроме того, я мог ошибаться.
Он перевалился на край кровати, взял штаны и надел их. Затем, теребя в руках поясную тесемку, сказал:
— Больше я тебя не побеспокою по этому поводу.
— Не было никакого беспокойства, — сказала Фанд. — Да и вообще ничего особенного не было, если ты меня понимаешь, разве это не странно, а? Богам известно, что я собиралась порвать с тобой, но я думала, что это случится после бурного скандала, который мы оба запомним на всю жизнь. А мы просто взяли и… расстались.
— Расстались, — эхом повторил за ней Джерин уныло.
Он наклонился и поцеловал ее, но не в губы, а в щеку.
— Наши с тобой отношения, они ведь всегда были бурными, да? Но раз они перестали быть таковыми, их больше нет, так ведь?
— Ты прав. — Фанд бросила на него встревоженный взгляд. — Ты же не выставишь меня из Лисьей крепости только потому, что я больше не твоя любовница, а?
Он рассмеялся.
— Чтобы Вэн потом гонялся за мной со своей булавой? Вряд ли. Нет, ты можешь оставаться здесь, сколько пожелаешь, при условии, что не будешь доводить всех вокруг до белого каления. Хотя для тебя это не так-то просто.
Он хихикнул, давая понять, что говорит не совсем серьезно.
— Пф, если я одна права, а весь мир вокруг неправ, как я могу держать язык за зубами? — Фанд тоже смеялась. — Я знаю, что ты мне скажешь: надо что-нибудь придумать. Ладно, я постараюсь, правда. А что из этого получится, увидим.
Лис кивнул и поднялся. Подходя к двери, он почувствовал себя странно. Он впервые расставался с человеком, долго дарившим ему близость. Элис сама ушла от него, даже не предупредив, но с ней все было иначе. Положив руку на засов, он обернулся и сказал:
— Прощай.
Прозвучало это по-похоронному мрачно. У Фанд, видимо, промелькнула та же мысль, потому что она произнесла:
— Знаешь, я ведь не умерла и не отправилась обратно в северные леса. Утром спущусь вниз к завтраку, как всегда.
Но ее тоже, казалось, охватила грусть.
— Теперь все будет иначе, да?
— Да, но так, наверное, лучше. Если бы мы продолжали наши отношения, то в конце концов возненавидели бы друг друга.
Нечто подобное произошло между ним и Элис, хотя в их отношениях ненависть была тихой и односторонней, пока не выплеснулась в ее бегство.
Если бы он простоял у двери еще дольше, продолжая вести разговор, то мог бы отговорить себя от принятого решения. Он поднял засов. Фанд подошла, чтобы опустить его. Когда он шагнул в коридор, она улыбнулась на прощание и закрыла за ним дверь.
Их комнаты разделяло несколько шагов. Не успел он их преодолеть, как в коридоре появилась Силэтр, направлявшаяся, по-видимому, в уборную. Она видела, как закрылась дверь Фанд. Девушка перевела взгляд с двери на Джерина, потом опять посмотрела на дверь и пошла дальше, не произнеся ни слова и не взглянув на него больше.
Джерин вспыхнул. Лучшее, что Силэтр могла о нем подумать, это что он удовлетворил свою похоть. Ему хотелось броситься вслед за ней и объяснить, что они с Фанд больше не будут ничем таким заниматься, но решил, что она все равно не станет его слушать.
— Какой смысл? — пробурчал он и открыл дверь в свою комнату.
Заперев ее за собой, он повалился на кровать. Набитый соломой матрас закачался на поддерживающих его ремнях из сыромятной кожи. Медленное, волнообразное движение напомнило Джерину покачивание колесницы, только-только отправившейся в путь.
Вскоре тихие шаги Силэтр вновь послышались в коридоре: она возвращалась в комнату, выделенную ей Лисом. Шаги не замедлились ни у двери Фанд, ни у его собственной. Наоборот, ускорились.
Вновь наступила тишина. Снаружи кружились в бесконечном танце луны: полная Тайваз, Эллеб, почти не видная в последних лучах заходящего солнца, Мэт, прибывающая от первой четверти, Нотос, убывающая, но еще не успевшая потерять даже четверть. Джерин поднялся и стал смотреть в свое узкое окно на многочисленные тени, отбрасываемые ночными светилами.
Только когда Нотос достигла своей наивысшей точки в небе, он наконец заснул.
После пары дней раздумий Джерин все-таки назначил Райвина своим послом к Араджису Лучнику. Он предпочел бы отправиться на юг сам, но не осмеливался, учитывая, сколько неприятностей могло произойти дома.
— Расскажи ему, как обстоят дела, — велел он Райвину. — Я предлагаю ему союз на равных условиях. Никто из нас не должен стремиться к главенству. Если его это не устроит, пусть катится ко всем чертям. И еще, Райвин, брат Лис, друг мой и соратник…
— Ну вот, сначала подмасливаешь, а потом жди насмешки, — сказал Райвин.
— Если ты намерен считать мое предостережение насмешкой, пожалуйста, — ответил Джерин. — Но сделать его вынуждает меня твой избыточный темперамент. Вот что я собирался сказать: ради Даяуса, не пытайся умничать.
— Я? — Райвин изобразил оскорбленное достоинство. — Не понимаю, что ты имеешь в виду.
— То, что сказал. Я знаю Араджиса. В нем столько же веселья и смеха, сколько бывает на похоронах, но он далеко не глуп. Придерживайся лишь той темы, обговорить которую тебе велено, и все обойдется. Если начнешь отвлекаться — шутить, пить слишком много эля и прочее, вызовешь в нем только презрение. Не хочу, чтобы это отразилось на его мнении обо мне, поскольку ты отправляешься туда как мой представитель. Все ясно?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
