Помимо дешевых, но увлекательных для непритязательного читателя книг заграничных авторов, была и отечественная, подлинно лубочная книга. Книгоиздатели и даже книгопродавцы часто заказывали студентам и мелким литературным поденщикам книгу позавлекательнее, да с названием пострашнее, например, «Полны руки золота и крови». Иногда таким «писателям» попросту заказывались переделка и сокращение пушкинского «Дубровского», гоголевских «Вия» и «Страшной мести» и даже тургеневского «Бежина луга», который под пером этих литераторов получил название «Домовой забавляется» (!). Попутно терялось и имя подлинного автора. В 1888 г. без имени Гоголя вышла книжечка «Тарас Бульба или Запорожская сечь. Историческая повесть из казачьей жизни». Вслед за тем появилось еще около 20 «Тарасов Бульб» в разных редакциях, и лишь на некоторых значилось имя Гоголя. А иной раз вместо имени подлинного автора выставлялось имя «соавтора». Широко известный в ту пору Миша Евстигнеев своим именем подписал «Ледяной дом» Лажечникова и «Кузнеца Вакулу», разумеется, переделанные, а потом десятки людей, немного переработав текст Евстигнеева, подписывали эти книги своими именами, становясь «писателями».
А книготорговцы, заказывавшие переделки и печатавшие их, превращались в издателей, сначала мелких, а затем и крупных, как знаменитый И. Д. Сытин, наживший большие капиталы изданием и торговлей лубочными книгами, народными картинками, календарями и ставший одним из крупнейших просветителей России. Не чуждался издателей лубочной литературы и Л. Н. Толстой, распространявший через них свои издания для народа. Созданное им издательство «Посредник» пользовалось издательскими и торговыми услугами Сытина.
На нижегородских развалах в 90-х гг. можно было купить копеечные издания московских фирм Холмушина, Коновалова и др.: «Повесть о злодее Зарубе и подруге его Груньке, прозванной в народе дочерью сатаны», «Портной в аду под пьяную руку», «Хуторок близ реки Уньжи, или главарь разбойничьей шайки Егорка Башлык, железные лапы», «Вот так леший не нашего лесу, или черт ведьму искал – сто пар лаптей стоптал», «Путешествие на липовой машине с рублем в кармане за тысячу верст», «Япанча – татарский наездник» и пр.
Торговля книгой для народа и лубком шла не только в городах. Издатели и книгопродавцы распространяли свою продукцию по всей стране через бродячих торговцев-офеней, коробейников, которые вместе со своим товаром предлагали «Битву русских с кабардинцами», «Бову королевича» и «Еруслана Лазаревича» (до неузнаваемости переродившиеся средневековые рыцарские романы!), а заодно и Толстого, Пушкина, Лермонтова, Гоголя. Стоили эти книги у офеней иной раз буквально копейки (Сытин для нужд народа издал «полных» Пушкина, Гоголя, Жуковского ценою в рубль), причем, поскольку они из года в год шли одними и теми же наследственными маршрутами, то торговали иной раз в кредит или брали за свой товар продукты сельского хозяйства. Так что в начале ХХ в. в крестьянской избе не редкость было увидеть в красном углу рядом с каким-нибудь лубком еще начала XVIII в. «Как мыши кота хоронили» сытинский листок-иллюстрацию со «Сном Макара» В. Г. Короленко, а на полавочнике, рядом с «Псалтырем» или «Часословом», книги русских классиков.
Дело это было великое. Давно уже покойный отец автора этих строк часто декламировал стихи Пушкина, Тютчева, Никитина, Сурикова, читанные еще в детстве. А детство это прошло в маленькой деревне среди лесов и болот Могилевской губернии. Но с Никитиным и Тютчевым еще понятно: они входили в школьное «Родное слово». Но однажды захотелось ему одеться «мушкетером». В р. Беседи ловили они щук и носили продавать в еврейское местечко. И вот, утаив пару щук, с незаконной выручкой явился он в еврейскую лавочку. И, что примечательно, лавочник за 3 рубля именно одел босоногого «паныча» «как мушкетера»: в женские чулки, накатав их на подвернутые до колен портки, и в сандалии. Это откуда же крестьянский мальчишка (пусть дед и умел читать и писать по-польски и по-русски, а при открытой помещиком сельской школе была домашняя помещичья библиотека, в основном на польском и французском языках) и еврей-лавочник из глухого могилевского местечка знали, как одевались мушкетеры? Это в забитой-то и невежественной царской России? В свое время СССР считался самой читающей страной в мире. Однако в сравнении с царской Россией, где в начале ХХ в. было более 2 тыс. издательств, издательское дело в СССР с его менее чем 200-ми издательствами (в 1964 г. в СССР было 44 специализированных центральных и 150 республиканских и других местных издательств) выглядит пустыней. Кто из читателей этой книги слыхал о Скерневицах – местечке в Литве? Между прочим, там было издательство. В каком-нибудь Козлове было 5 (!) издательств.
Степень развития страны определяется количеством издающихся книг и уровнем распространения грамотности. В 1893 г. в России издано 7 783 различных книги общим тиражом 27,2 млн экз., а в 1913 г. – уже 34 006 названий книг общим тиражом 133 млн экз.: по 62 экз. на 100 жителей – неплохо для «поголовно неграмотной» страны. И издавались они на 49 языках, в том числе на 25 языках народов Империи («забитых и угнетенных»). Между прочим, в 1983 г. в Англии издано 12 379 книг, в США – 12 230 и во Франции – 10 758, то есть всего 35 367 книг – чуть больше, чем в России. Соперничала с Россией только Германия (35 078 книг в 1913 г.), но из них более 10 тыс. были изданы опять же для России. Что касается уровня грамотности населения, то среди мужчин, вступавших в жизнь в 1890–1900 – х гг., то есть тех, которым к 1917 г. было от 20 до 30 лет, в деревне было 70 % грамотных, а в городе – 87,4 %. Естественно, что среди детей школьного возраста уровень грамотности был намного выше. Высокий средний уровень неграмотности получали с учетом пожилых людей и стариков.
Издательства И. Д. Сытина или основателя «Нивы» А. Ф. Маркса были коммерческими, а следовательно, и «всеядными», рассчитанными на самого массового покупателя, преимущественно из простонародья. Но, помимо массы лубочной, художественной и ориентированной на простой народ познавательной и технологической (руководства по ремеслам) литературы и календарей, Сытин выпустил и такие фундаментальные издания, как 6-томные «Великие реформы», где авторами выступили крупнейшие ученые, «Военную энциклопедию», «Народную энциклопедию» и др. П. П. Сойкин, помимо бесчисленных романов Фенимора Купера (36-томное собрание романов!), Гюстава Эмара, Райдера Хаггарда, Луи Жаколио и других властителей мальчишеских дум, издавал познавательные журналы «Природа и люди» и «Знание для всех», многотомные серии «Полезная библиотека», «Народный университет», «Библиотека для самообразования», «Библиотека знания», «Народная библиотека», «Общедоступная философия», «Народы мира». И все это находило своего читателя: ведь при рыночной системе никто не стал бы пускать в ход товар, не пользующийся спросом; издание огромными тиражами, на великолепной бумаге и в твердых переплетах никому не нужных «сочинений» Л. И. Брежнева или М. И. Калинина – примета другой эпохи.
Однако были издательства иного типа. Еще в 1856 г. возникло первое русское «идейное» издательство купца К. Т. Солдатенкова (а еще он построил огромную больницу для москвичей «всех званий», ныне известную как Боткинская). Начав с издания стихов А. В. Кольцова, Н. П. Огарева, Н. А. Некрасова, А. И. Полежаева, полнейшего для того времени собрания сочинений В. Г. Белинского (весьма примечательный набор имен!), Солдатенков более прославился изданием научных трудов экономистов Н. И. Зибера, М. М. Ковалевского, историков Т. Н. Грановского, С. М. Соловьева, И. Е. Забелина, В. О. Ключевского, фольклориста А. Н. Афанасьева, переводов зарубежных историков М. Вебера, Э. Лависса и А. Рамбо, Э. Гиббона, Т. Моммзена, экономистов А. Смита, Д. Рикардо, Т. Мальтуса, Дж. Милля, Дж. Юма и других, древнегреческого ученого Страбона, Платона, У. Шекспира, множества фундаментальных для того времени сочинений по истории искусства и литературы. Таким же идейным издателем был Ф. Ф. Павленков, в 1889 г. начавший биографическую «Жизнь замечательных людей». Еще студентами Московского университета начали в 1891 г. издательскую деятельность братья-купцы Сабашниковы, создавшие серию «Памятники мировой литературы», издавшие серии книг «Страны, века и народы», «Русские пропилеи» и др.
Говоря о духовной жизни города и месте в ней книги, необходимо вернуться к вопросу о библиотеках, вкратце затронутом в одной из предыдущих глав в связи с книжной торговлей. И в первую очередь должно говорить не о крупных уникальных библиотеках. Вообще крупные книжные собрания – монастырские, княжеские, царские – начали формироваться издревле. Разумеется, это были собрания почти исключительно церковных книг. В XVIII в. появляются и первые крупные частные собрания светской литературы, прежде всего научной и политической, на латыни и иностранных языках (отечественное книгоиздательство еще в зачаточном состоянии). Многие из них полностью или частями разными путями влились в библиотеки научных и учебных заведений. Так, в основу одной из крупнейших технических библиотек – Артиллерийского и Инженерного шляхетного корпуса – легли собрания генерал-фельдцейхмейстера графа П. И. Шувалова и начальника корпуса генерала П. И. Мелессино. В 1814 г. на основе конфискованного польского собрания Залусских (300 тыс. томов) открылась Петербургская Императорская Публичная библиотека. Правительственным распоряжением ей доставлялось в двух экземплярах все, что печаталось в России. До 1843 г. она была открыта для публики 3 дня в неделю, в том числе в вечерние часы, чего еще не было в Европе, а с 1849 г. работала ежедневно. Она постоянно пополнялась ценнейшими коллекциями книг частных лиц, трофеями из турецких мечетей, из польских библиотек и т. д. Знаменитая коллекция рукописей и книг канцлера Российской Империи графа Н. П. Румянцева, превратившаяся в частное научное учреждение, с 1837 г. стала Публичным Румянцевским музеем в Москве. Но все это было для узкого круга «чистой публики». А нас интересует массовый читатель, в том числе «серый народ».
