Вирджиния хотела, чтобы все блюда были исконно русскими. Поэтому из напитков она выбрала квас вместо традиционной кока-колы. И водку вместо виски.
Пока они ждали, когда их заказ будет приготовлен, Вирджиния молча рассматривала Павла. И ему от этого взгляда было неловко. Он теребил в руках льняную салфетку, перекладывал ложки и вилки.
Вирджиния, казалось, этого не замечала.
— Да, ты действительно изменился, — произнесла она. — И изменился в лучшую сторону. Это влияние той женщины? Анны?
Павел кивнул:
— Да. Это все она.
— Понятно. И ты совсем не думал обо мне?
— Думал, — ответил Павел.
И он не врал. Он действительно думал о Вирджинии, когда просматривал на банковских счетах денежные поступления из Англии.
— А я думала о тебе все время. Когда ты уехал, я хотела забыть тебя. Дела фирмы. Другие мужчины. Ничего не получилось.
— Вирджиния, прошу вас.
— Пожалуйста, называй меня «на ты». Нас никто не слышит. И мне… Мне так удобнее.
— Хорошо.
— Павел, я знаю, это трудное решение, но… — она не договорила.
Подошли два официанта, одетых в белые косоворотки и красные штаны. Поставили заказанные блюда.
— Поговорим потом? — спросила она. В ее голосе послышались заискивающие нотки.
— Конечно.
Ароматная лососина, политая розовыми пенками, могла свести с ума истинного любителя рыбных деликатесов одним своим видом. Пряный соус нежно щекотал ноздри. Официанты пожелали приятного аппетита и, раскланявшись, ушли.
Вирджиния взяла вилку и нож:
— Бон аппетит, Павел.
— Бон аппетит, Вирджиния.
Олег лежал на кровати в спальне Алины и курил, пуская дым в потолок.
В комнату вошла Алина. Она остановилась на пороге, разглядывая Олега, который не замечал ее.
— Олежка, я же тебя просила не курить в спальне.
— А что, черт побери, в этом такого? — неожиданно взорвался Олег, подскакивая с кровати. — Что такого, что я здесь курю?!
— Просто нам же потом здесь спать, — залепетала Алина.
— Ну и что? Посмотри-ка, неженка какая выискалась, сигаретный дым ей не нравится! Конечно, это же твоя квартира. Не выгоняешь — и на этом спасибо. Да? Спасибо тебе огромное за твою доброту.
Губы Алины задрожали. На глазах появились слезы.
— Что ты такое… Что с тобой?
Олег затушил сигарету в фарфоровом блюдце.
— Извини, — сказал он.
— Ты же… Олег, я же ничего такого не говорила. Даже не думала. Я не хотела, чтобы…
— Извини, Алина. — Олег опустился на кровать, взял девушку за руку и посадил к себе на колени. — Извини, я сам не знаю, что несу. Но ты меня должна понять. Я же здесь, как зверь в клетке, никуда выйти не могу, кроме балкона. Так и с ума сойти недолго.
— Я понимаю, Олег, — сказала Алина, вытерла слезы и положила голову ему на плечо. — Я понимаю.
— Я должен что-то придумать, чтобы все это изменить. Пока у меня ничего не получается, и я бешусь. Но ничего, ты не волнуйся. Скоро все будет хорошо.
Алина посмотрела на Олега, и во взгляде был какой-то неожиданный страх.
— И ты от меня уйдешь?
— Алина, ты для меня сейчас все. Если бы не ты, не знаю, что бы со мной было. Ты у меня осталась одна.
— Но потом, когда все закончится и тебе не надо будет прятаться. Тогда что?
— Тогда у нас все будет замечательно.
— Правда?
— Конечно, малыш.
Алина прижалась к Олегу, счастливо улыбаясь.
— Ну ладно. Пойди пока займись своими делами, ладно? Мне нужно немного побыть одному. Подумать.
— Конечно.
Алина счастливо поцеловала Олега в щеку и выбежала из спальни, прикрыв дверь. Через секунду, смущенно улыбаясь, заглянула вновь.
— Можешь курить здесь, — сказала она и исчезла.
Олег подождал, когда ее шаги стихнут, и улыбка сползла с лица. Он схватил одну из десятка мягких игрушек и с размаху бросил ее на пол. Потом еще одну. И еще. Ситуация, на его взгляд, развивалась слишком медленно. Нетерпение и обида точили его изнутри. Он отшвырнул еще одну игрушку. Надо ускорить события, иначе он просто не дождется возмездия.
Анна никак не могла сосредоточиться на очередном отчете для акционеров. Тупое перечисление одних и тех же позиций сводило с ума. Она отодвинула в сторону бумаги и встала из-за стола. Она злилась и ругала себя за то, что эмоции берут верх над разумными доводами и мешают работать, но ничего не могла с собой поделать. Ее мысли были далеки от насущных проблем фирмы. Она пыталась изо всех сил сосредоточиться на пунктах договора, касающихся обязательств стороны А, но в ее сознании возникала яркая картинка Павла и Вирджинии, нежно обнимающих друг друга. Она трясла головой, пытаясь отмахнуться от этого наваждения, но картинка всплывала вновь и вновь.
Анна встала, прошлась, твердя про себя, что все это глупо. Она не должна себя так вести, нужно сосредоточиться на работе.
Самовнушение не помогло.
— Еще эта Лариска, — проворчала Анна.
Она сделала еще несколько кругов вокруг компьютера и вошла в кабинет Павла. Нажала на кнопку выключателя, осветив строгую обстановку. Стрелки на круглых часах подбирались к пяти.
Она медленно прошла вдоль длинного стола, провела рукой по спинке стула, где несколько часов назад сидел Павел, зашла за деревянную панель, где стоял шкаф со сменой рубашек и костюмов. Распахнула дверцы и достала одну из белых рубашек. Прижалась к ней щекой, едва улавливая слабый запах одеколона Павла. Потом подумала, как, наверное, глупо она сейчас выглядит, и вернула рубашку на место.
Зазвонил телефон. Анна торопливо захлопнула дверцы шкафа и вышла из-за панели. Телефон, параллельный с ее офисом, настойчиво дребезжал. Анна сняла трубку.
— Алло… Алло… Алло, вас не слышно. Вас не слышно, перезвоните.
Анна положила трубку и опустилась в кресло Павла. Уже в четвертый раз за сегодняшний день кто-то набирает номер и молчит. Анну это беспокоило, и в эти минуты ревность отступала. Но только на несколько секунд. Анна взяла в руки трубку с намерением набрать номер Павла — в который раз за день! — и, в который раз не сделав этого, вернула трубку на место.
— Нужно работать. Нужно работать. Нужно работать. — Упорно повторяя эти слова, Анна вышла из кабинета, плотно закрыв за собой дверь.
Олег снял телефонную трубку и набрал номер. На другом конце провода отреагировали очень быстро.
— Добрый день. Могу я поговорить с Андреем Михайловичем? — попросил он.
— Кто его спрашивает? — спросил в свою очередь милый женский голос.
— Скажите, что это… скажите, что это Осокин.
— Минуточку.
