– Женские чары, – улыбаясь, ответила она.
Было видно, как он вздрогнул.
Да, уж я-то знаю, каково это. Твоё сердце вдруг превратилось в воду. Ты отчаянно сражаешься, чтобы не броситься к её ногам. Да, пойман, приколот иголкой и корчишься…
Кальт откашлялся.
– Не буду мешать вашей трапезе. Спальные помещения уже приготовлены. Монах, который встретил вас у входа, будет вашим проводником. День подходит к концу, когда звонит колокол. Спасибо вам за эту крайне поучительную беседу. – Он встал, подхватил стоявший у стены за его спиной топор и удалился через внутренние двери.
Ток хмыкнул, когда створки закрылись.
– Поучительная? Это была шутка?
– Ешь, моя любовь, – сказала Зависть. – Сытно поешь и наполни желудок… прежде чем мы получим нашу награду.
Ток, пивший в этот момент вино, подавился и беспомощно кашлял некоторое время, после чего посмотрел на неё мутными глазами.
– Награду? – прохрипел он.
– Мы с тобой, конечно же. Я подозреваю, что сегулехам предоставят подходящий эскорт или что-то в этом роде. А Баальджагг и Гарата, конечно же, зарежут. Вот, попробуй это. Очень вкусно. Перед восходом, как мне кажется, чтобы огонь в наших венах был высвобожден и мог приветствовать восход солнца. Или что-то такое же жалкое. С другой стороны, мы можем принять веру. Думаешь, мы убедим его? Что это за фрукт такой? По вкусу как солдатские портянки. Не думаю. Он уже всё решил, вот увидишь.
– И ты ему в этом помогла, госпожа.
– Разве? – Она сделала паузу, задумавшись, но лишь на мгновение, после чего взяла себе кусок хлеба. – Не могу представить, чем. Я была раздражена, это так. Ты когда-нибудь замечал, как вычурно запутывается речь, чтобы замаскировать жестокость? У меня появилась идея! Посмотри на сегулехов – всегда в масках, да, но тем не менее они всегда говорят прямо и всегда говорят правду, верно? В этом что-то есть, ты так не думаешь? Какая-то скрытая значимость? Наши податливые мягкие мясистые лица просто мастера обмана – куда более утончённая маска, чем те, что на братьях. Ещё вина? Великолепно. Алчба? Никогда не слышала о такой. Сегулехи показывают только свои глаза, лишённые общепринятых выражений, но остающиеся зеркалом их души. Это стоит отметить. Хотела бы я знать, кто ввёл эту традицию и почему.
– Прошу тебя, госпожа, – прервал её монолог Ток, – если они намереваются убить нас…
– Намерения не важны, милый мой. Это мёд из клевера? Прелестно. К слову, стены вокруг нас в основном полые, но не пустые. Будь добр, отнеси эти тарелки с мясом моим щеночкам. Спасибо, милый, ты такая душка.
– Хорошо, – проворчал Ток, – они знают, что мы знаем. Что теперь?
– Ну, не знаю, как ты, но я смертельно устала. Я искренне надеюсь, что кровати у них мягкие. Как думаешь, паннионцы заинтересованы в таких удобствах, как водопровод?
– Никто не заинтересован в водопроводе, госпожа Зависть, но я уверен, что они что-то придумали.
– Трапеза завершена! И где же наш маленький бедный монах?
Боковая дверь открылась, и появился человек.
– Удивительное совпадение. Поблагодари хозяина за трапезу и запугивание. Показывай, куда идти.
Монах поклонился, указывая дорогу.
– Следуйте за мной, почтенные гости. Увы, животные должны остаться снаружи, за стенами.
– Конечно.
Мужчина поклонился ещё раз.
Госпожа Зависть повела пальцем тонкой руки, и Баальджагг с Гаратом вприпрыжку отправились наружу.
– Отличная дрессировка, – прошептал монах.
– Вы и не представляете, – ответила она.
Спальни тянулись вдоль одной стены – маленькие квадратные комнаты с низкими потолками, пустые за исключением узких коек с матрасами из шкур и светильников, расположенных на единственной полке в стене. Комната в дальнем конце прохода была общей купальней: выложенный плиткой пол имел разноуровневые углубления в виде бассейнов. Проточная вода была холодной и чистой.
Оставив госпожу в одиночестве принимать омовение, Ток вошёл в свою келью и, вздыхая, поставил сумку на пол. Его нервы уже были на пределе, а мелодичное пение госпожи Зависти, доносившееся из купальни, совсем не помогало. Он обессиленно упал на кровать. Спать? Невозможно. Эти ублюдки уже сейчас точат ножи, готовя нашу награду. Мы вот-вот примем веру, и эта вера – череп…
Его глаза внезапно открылись от неожиданного, пронзительного крика. Было темно – светильники погасли или были убраны. Ток понял, что всё же заснул. И это попахивало колдовством. Крик прозвучал ещё раз, оборвавшись затихающим бульканьем.
Снаружи цокали чьи-то когти.
Потный, но дрожащий Ток вскочил с кровати. Он вытащил широкий обсидиановый кинжал, который для него сделал Тлен, и плотно сжал правой рукой обёрнутую кожей рукоять. Затем вытащил левой рукой из ножен свой собственный железный нож.
Когти. Или тут одиночники… или Баальджагг с Гаратом решили сюда наведаться. Он тихо молился, чтобы правдой оказалось второе.
Грохот разрушенной кладки заставил его подпрыгнуть. Где-то рядом стена рассыпалась на куски. Кто-то всхлипнул, потом завизжал, когда клыки скрежетнули по его костям. Звук тела, которое тащили куда-то наружу, заставил Тока низко пригнуться, а кинжалы в его руках – дрожать.
Тьма. Что, во имя Худа, мне делать? Я ничего не вижу!
Дверная рама раскололась под весом тяжелой туши. По звуку стало понятно, что дверь обрушилась внутрь… под весом голого трупа, слегка освещённого слабым светом, идущим из коридора.
Огромная голова скользнула в поле зрения, её глаза слабо светились.
Ток судорожно вздохнул.
– Баальджагг, – прошептал он, – ты подросла с тех пор, как я в последний раз тебя видел.
Признав малазанца, ай на миг задержалась, а затем вышла из дверного проёма. Ток дождался, пока Баальджагг проскользнёт мимо, и последовал за волчицей.
Коридор был разгромлен. Рассыпавшийся камень, обломки кроватей и куски плоти повсюду. Стены были испещрены брызгами крови и желчи. Боги, неужели волчица проломилась через камни толщиной в руку? Но как?!
Низко опустив голову и клацая когтями, Баальджагг подалась в сторону купальни. Ток легко двигался за ай. До того как они добрались до комнаты, второй четвероногий силуэт возник из бокового прохода рядом со входом. Тёмный, буро-серый и даже крупнее, чем Баальджагг. Горящие, словно угли, глаза на широкой, вымазанной кровью голове уставились на Тока Младшего.
Гарат?
Плечи зверя были покрыты белой пылью, он прижался к стене, чтобы дать Баальджагг пройти.
– Гарат, – прошептал Ток, когда следом за ай оказался в пределах досягаемости огромных челюстей. – Что же такого было подмешано в то мясо бхедерина, которое ты съел?
В ту ночь в нём не было и следа от нежного пса – Гарат был первоклассным хладнокровным убийцей. Смерть пряталась в огромных глазах собаки.
Зверь позволил Току пройти, потом развернулся и нырнул обратно в проход, по которому пришёл.
Ряд свечей на дальней стене освещал купальню. Баальджагг вынюхивала что-то, огибая бассейны. Сочащаяся вода была окрашена кровью. Во мраке Ток мог разглядеть четыре трупа в доспехах, лежащие на дне бассейнов. Малазанец не был уверен, но ему показалось, что солдат сварили заживо.
Ток наклонился к стене и, содрогаясь всем телом, вернул обратно ужин, который так щедро предоставил провидомин.
Отдалённый грохот тряхнул пол под ногами. Гарат продолжает свою безжалостную охоту. Несчастные ублюдки, вы пригласили в свой храм не тех гостей…
– Так вот ты где!
Ещё чувствуя тошноту, он развернулся и увидел госпожу Зависть, одетую в белую, без единого пятнышка, ночную рубашку, чёрные волосы были подобраны и заколоты сзади. Женщина стояла в дверном проёме.
– Увы, их броня оказалась смертельно тяжёлой, – сказала Зависть с сожалением, глядя на трупы в бассейнах. Потом её лицо посветлело. – Ладно, вы двое, пошли со мной! Сену и Турул уже должны были закончить с воинами провидомина.
– Я думал, он один, – недоумевая пробормотал Ток.
– Скорее около двадцати. Кальт был их капитаном и высшим жрецом храма. Воин-жрец – какая нелепая комбинация. Иди обратно в свою комнату, милый. Тебе нужно собрать вещи. Встретимся снаружи.
Чародейка удалилась.
Ток старался не отставать, Баальджагг шла сзади. Сделав глубокий дрожащий вдох, он спросил:
– А Тлен появлялся?
– Я его не видела. Да он и не пригодился бы. Всё было под контролем.
– Пока я похрапывал где-то, как дурак.
– Баальджагг тебя стерегла, любовь моя. Ты ведь очень устал, не так ли? Вот мы и пришли. Собирай вещи. Гарат намерен уничтожить этот храм…
– К слову, – перебил её Ток, – насчет Гарата…
– Ты, наверное, встал не с той ноги, да? Давай обсудим это позже.
– Хорошо, – проворчал он, входя в комнату. – Обязательно обсудим.
Внутренние кельи храма рассыпались в пыль, а Ток стоял снаружи и смотрел, как два сегулеха снимали с крюков трупы крестьян и заменяли их недавно зарезанными телами воинов провидомина. Кальт, с единственной колотой раной в сердце, был среди них.
