– Пора идти, – сказал он, вставая. – Очевидно, честных ответов я от тебя не услышу.
– Я только что их тебе дала! – парировала она, также поднимаясь.
– Достаточно, – сказал он, собирая свою амуницию, – я не хочу играть, госпожа Зависть. Играй где-то в другом месте.
– Как же ты мне не нравишься, когда ведёшь себя подобным образом!
– Только не дуйся, – пробормотал он, ступая на дорогу.
– Я сейчас выйду из себя, молодой человек! Слышишь меня?
Он остановился и оглянулся.
– Мы успеем пройти ещё несколько лиг при дневном свете.
– Да чтоб тебя! – она топнула ногой. – Ты такой же, как Рейк!
Единственный глаз Тока медленно расширился, после чего он ухмыльнулся.
– Дыши глубже, дорогая.
– Он всегда говорил точно так же! Возмутительно! Всё снова происходит точно так же. Да что с вами всеми?
Он засмеялся, не обидно, а с неожиданной теплотой.
– Пойдём, Зависть. Я наскучу тебе детальным рассказом о моей юности. Это убьёт некоторое время. Я родился на корабле, знаешь ли, и это было за пару дней до того, как Ток Старший узнал о своём отцовстве. Моя мама была сестрой капитана Картерона Креста. Видишь ли, Крест был человек с характером…
…Земли за стенами Бастиона были опустошены. Усадьбы превратились в черные груды тлеющих развалин; по обе стороны дороги земля оказалась взрыта, будто израненная плоть. Пейзаж вокруг приземистых стен небольшого города был усыпан остатками массивных кострищ, похожих на посыпанные белом пеплом курганы. И ни живой души.
Дым нависал над многоярусными жилищами Бастиона. Над серыми завитками белыми флагами маячили чайки. Их приглушенные крики были единственным звуком, слышным Току и госпоже Зависти, когда отряд приближался к внешним городским воротам. Сильный запах пожарища поглощал вонь озера, лежавшего с другой стороны города. Воздух был тёплым и пыльным.
Ворота оказались приоткрыты. Когда путники приблизились, Ток заметил движение за аркой – словно чей-то силуэт быстро промелькнул, тёмный и беззвучный. У Тока сдали нервы.
– Что здесь произошло? – громко поинтересовался он.
– Нечто очень неприятное, – кивнула госпожа Зависть.
Они замерли в тени арки, где воздух неожиданно стал чересчур сладким, отдавая запахом палёной плоти. Ток зашипел сквозь зубы.
Баальджагг и Гарат – оба вновь обрели скромные размеры – рысью подались вперёд, опустив головы.
– Мне кажется, на вопрос о снабжении действительно существует довольно мрачный ответ, – сказала госпожа Зависть.
Ток кивнул.
– Они едят своих же мертвецов. Не думаю, что входить в город будет разумно.
Она повернулась к нему.
– Разве тебе не интересно?
– Не настолько, чтобы покончить с собой.
– Ничего не бойся. Давай посмотрим поближе.
– Зависть…
Её глаза выражали решительность.
– Если местные будут достаточно глупы, чтобы угрожать нам, они познают мой гнев. И гнев Гарата тоже. И если ты, милый, думаешь, что сейчас тут руины, то ты получишь ценный урок о том, что такое перспективы. Пошли.
– Так точно.
– Фамильярность порождает несерьёзность. Понятно. Как жаль.
Два сегулеха и их командир, который всё ещё был без сознания, двигались в трёх шагах позади. Ток и госпожа Зависть добрались до площади.
Длинные человеческие кости были разделены и сложены вокруг внутренних стен, некоторые запёкшиеся на жаре, другие красные и сырые. Строения, выходившие фасадом на площадь, почернели, дверные проёмы и окна зияли пустотой. Кости различных животных: собак, мулов, лошадей и волов – лежали вокруг, обглоданные и раздробленные.
Три человека, которые, очевидно, были жрецами, ждали их в центре площади. Наголо бритые, тощие и бледные, облаченные в свои бесцветные робы. Один из них шагнул навстречу приближающимся Току и Зависти.
– Добро пожаловать, чужаки. Служитель увидел вас на дороге, и мы втроём поспешили поприветствовать вас должным образом. Вы выбрали благоприятный день, чтобы посетить славный Бастион; увы, в этот день ваши жизни также подвергнутся великой опасности. Мы будем стараться направить вас и таким образом увеличить ваши шансы пережить жестокое… перерождение города. Если вы последуете за нами… – Он указал на боковую улочку, – на улицу Илтары, мы сойдём с пути исхода, но сможем стать свидетелями чуда.
– Прекрасно, – ответила госпожа Зависть. – Мы благодарим вас, святые отцы.
До боковой улочки было не больше пятидесяти шагов, тем не менее за время, которое они шли, тишина города быстро сменилась нарастающим ропотом, сухим шёпотом, идущим из сердца Бастиона. К концу пути Баальджагг и Гарат оказались по бокам госпожи Зависти. Сэну и Турул прислонили волокушу к стене углового здания и снова повернулись к площади, положив руки на рукояти мечей.
– Жители Бастиона приняли объятья нашей Веры, – сказал жрец. – Такое принятие приходит подобно лихорадке… лихорадке, которую может унять только смерть. И всё же мы должны помнить, что Принятие впервые случилось здесь, в Бастионе, четырнадцать лет назад. Провидец вернулся с Горы, произнося Слова Правды, и сила этих слов вырвалась наружу, пульсируя… – Голос жреца ломался под воздействием какой-то сильной эмоции, вызванной его собственными словами. Он склонил голову, а всё его тело тряслось.
Другой священник продолжил за него:
– Вера впервые расцвела именно здесь. Той ночью в Бастионе остановился караван из Элингарта. За одну-единственную ночь все чужаки были награждены. И спустя девять месяцев на этот смертный свет появился Первый Ребёнок Мёртвого Семени. Ныне он достиг совершеннолетия. Это событие, которое вызвало новый расцвет веры – произошло второе Принятие, уже под командованием Первого Ребёнка, Анастера. Сейчас вы увидите его – рядом с ним его мать – во главе недавно обращённых тенескаури. Война ждёт их далёко на севере, где лежит бесславный город Капастан, который должен быть награждён.
– Святые отцы, – сказала госпожа Зависть так громко, чтобы её услышали через рёв кричащей толпы, – прошу, простите моё невежество. Ребёнок Мёртвого Семени – что вы имеете этим в виду?
– В моменты награды те мужчины, которые не разделяют нашу веру, госпожа, часто невольно проливают семя жизни… и излитие это продолжается, когда жизнь покидает тело. Именно в этот момент, положив труп под себя, женщина может оседлать его и таким образом принять семя мёртвого мужчины. Дети, рожденные в результате подобного зачатия, – святейшие родственники Провидца. И Анастер первый из них, достигший совершеннолетия.
– Это, – сказала госпожа Зависть, – необычно…
Ток впервые на своей памяти увидел, как её лицо болезненно побледнело.
– Дар Провидца, госпожа. Ребёнок Мёртвого Семени несёт видимое доказательство того, что смерть целует жизнь – доказательство самого Вознаграждения. Мы знаем, что чужеземцы боятся смерти. Верующие – нет.
Ток прокашлялся и наклонился к священнику.
– А когда эти тенескаури покинут Бастион… в городе останется хоть кто-то живой?
– Принятие неизбежно для всех, господин.
– Другими словами, те, кого не поразила лихорадка, были… вознаграждены?
– Верно.
– А потом съедены.
– У тенескаури есть нужды.
Беседа подошла к концу, когда толпа жителей, хлынувшая с главной улицы, заполонила площадь. Во главе толпы ехал юноша, он единственный сидел на коне – покрытой язвами, пожилой, чахлой тягловой кляче с изогнутой спиной и шеей. Когда юноша проехал вперёд, он неожиданно обернулся туда, где стояли Ток и другие. Затем указал на них длинной тонкой рукой и вскрикнул.
Это был бессловесный пронзительный звук, но последователи хорошо его поняли. Сотни лиц повернулись и уставились на незнакомцев, после чего люди кинулись к чужакам.
– Ох, – выдохнула госпожа Зависть.
Второй священник отскочил назад.
– Увы, нашей защиты недостаточно. Приготовьтесь к своей награде, чужаки! – сказал он и помчался прочь вместе с двумя другими жрецами.
Госпожа Зависть подняла руки и неожиданно оказалась окружена парой огромных зверей. Оба ринулись навстречу толпе. На мостовую хлынула кровь, и повалились первые тела.
Сегулехи протиснулись мимо Тока. Сену остановился рядом с Завистью.
– Разбуди нашего брата, – прокричал он.
– Согласна, – сказала она, – Тлен, без сомнения, тоже появится, но я подозреваю, они будут слишком заняты для того, чтобы сражаться друг с другом.
Кожаные ремни лопнули, когда Мок буквально взмыл в воздух, уже держа оружие в руках.
А вот и я, забытый всеми. Ток принял решение.
– Повеселитесь тут от души, – сказал он, отходя по боковой улочке.
Пока ай и пёс прогрызали путь сквозь воющую толпу, госпожа Зависть развернулась, широко открыв глаза.
– Что? Куда это ты?
– Я принял Веру! – крикнул он. – Эта толпа несётся прямо на малазанское войско, хотя ещё не знает об этом. И я иду с ней.
