была ты.
Я выпрямилась, мое тело сотрясла нервная дрожь от осознания того, что принесёт моя правда.
― Да, это была я.
Его кулаки дрожали.
― Ты гребаная сука.
Он хотел ударить меня ― это было видно по каждому движению, но в то же время было что-то еще… облегчение? Предательская благодарность вместо скорбной печали?
Он ненавидел свою мать так же сильно, как и все мы?
Боль в руке придавала мне ложной уверенности.
― Ты обвиняешь меня в том, чему я научилась у тебя? Ты убил двух своих сыновей. Я только одного.
Кат опустил подбородок, сердито глядя на меня исподлобья.
― Они мои сыновья. Мои, и я могу делать с ними все, что пожелаю. Благодаря мне они получили жизнь. Я создал их.
― Ты подарил им жизнь, но в том, какими они стали, только их заслуга.
Он замер, словно вкопанный.
― Они?
Я сглотнула.
Черт.
― Блядь, Кестрел тоже жив? ― Он выпучил глаза, в мгновение ока забыв о смерти своей матери. ― Хочешь сказать, что я не убил ни одного своего ребенка, но ты убила моего младшего сына, которого я планировал сделать своим наследником? ― Его голос был хриплым. В воздухе витало… сожаление?
Облегчение и сожаление ― две очень противоречивые эмоции, которых я не ожидала от Ката.
И что это значит?
Отступив назад, я схватила ножницы.
― Я не говорила ничего подобного.
Кат направился ко мне, на этот раз медленнее, словно не мог осмыслить такие оскорбительные факты.
― Они. Ты сказала «они». Кто они? ― Его взгляд метался по комнате, к открытой двери, к мертвой матери. ― Что ты имела в виду? Где он? Где, черт возьми, Кестрел, если он не умер от пули, пронзившей его богом забытое сердце?
Кат ошибался. Кэс не забытый богом. Он богоизбранный. Его защищали, присматривали за ним, у него были друзья, которые обеспечили его исцеление и безопасность.
― Отвечай!
Рука Ката метнулась к поясу за спиной, выхватывая пистолет.
Я замерла, уставившись в черное дуло, в любой момент ожидая взрыв пороха и холодного поцелуя свинца. Кат был подвержен стольким эмоциям, что я не могла предугадать его поступков.
Из этого пистолета он застрелил Джетро и Кеса? Когда мы проходили таможенный контроль, у него не было с собой пистолета. Какие вопросы он решал после нашего возвращения в Хоуксбридж?
Несмотря на то, что я стояла лицом к лицу со смертью, я скрыла правду. Джетро был в ловушке в Африке и мог выжить только в том случае, если я выполню условия Ката и отдам свою жизнь. Я не в силах ему помочь. Но я могу помочь Кесу, если буду хранить молчание. Кестрел был в безопасности. Я не собираюсь трепаться о его местонахождении, и совершенно точно не собираюсь выбалтывать Кату, что оба его сына были спасены благодаря Фло и Жасмин.
Фло!
Он мой союзник.
Зародившаяся между нами дружба, когда Кес впустил меня в свои покои в самом начале. Шутки и разговоры за послеобеденными закусками, когда Джетро избегал меня после Первого Долга. Фло стал для меня и для Кеса другом.
Может ли он помочь сейчас?
Где он?
Мое сердце бешено колотилось от отчаяния. Даже если Фло был рядом, небезопасно звать его на помощь. Хоуксбридж словно поглощал людей, и его коридоры словно пещеры ― в них можно блуждать несколько дней.
Он не услышит меня.
Кат резко остановился, оставив между нами несколько метров. Он прищурился, на его лице, сменяя друг друга, отражались печаль, страдание и отвращение. Рука, держащая пистолет, опустилась, дуло угрожал ковру, а не мне.
― Я недооценил тебя, Нила.
Я тяжело дышала. Мне захотелось свернуться калачиком, уступить внезапному перемирию, но я знала, что это продлится недолго.
Его мать только что умерла у него на руках. Им руководила ярость и скорбь. Он был так же непредсказуем, как подкинутая монета.
― Это первый комплимент от тебя.
Он оглянулся через плечо на окоченевшее разлагающееся тело Бонни.
― Эмма была права.
Я вздрогнула.
― Не говори о моей матери. Ты не имеешь права упоминать ее имя.
Он со свирепостью уставился на меня.
― Я не имею права? У меня есть все гребаные права. Думаешь, я не видел, что она играет со мной? Притворялась, что любит, в то время как я все это время знал, что она любила только свою семью, которую была вынуждена оставить. Она предупредила меня, что произойдет, если Джетро заявит на тебя права.
Мурашки пробежали по моей коже.
― Что она сказала?
Как бы сильно я ни ненавидела обсуждать свою мать с Катом, я бы не хотела мешать ему делиться своими слабостями. Потому что Эмма определенно была его самой большой слабостью.
Его плечи поникли, он провел рукой по лицу. Мгновение он выглядел поверженным. Словно без Бонни, стремление быть самым худшим, самым отвратительным владыкой исчезло.
― Она сказала, что ты нас прикончишь.
Ледяная улыбка озарила мое лицо.
― Думаю, тебе стоило к ней прислушаться.
Его губы растянулись в оскале.
― Хочешь знать, в чем еще она была права?
Атмосфера изменилась. Меланхолия Ката сменилась присущей ему злостью.
― Она сказала, что ты украдешь сердце моего первенца, и наследование долга закончится на твоем поколении.
Я вздрогнула. Откуда она знала, как сложится будущее? Сколько времени она провела с Джетро, чтобы понять, что моя и его душа обретут мир друг с другом?
Кат усмехнулся. Этот звук прорвался сквозь печаль от смерти матери, быстро сменяя его горе.
― Я бы стер эту самодовольную улыбку с твоего лица, Нила. Потому что это не все, что она сказала.
Отбросив пистолет, он
