Форсировав Дунай, русская армия в конце июня вступила на болгарскую территорию и захватила стратегическую инициативу. Передовой отряд генерала И. В. Гурко занял важнейший Шипкинский перевал через Балканский хребет. Но 19 июля, опередив русских, в крепости Плевна – главном узле дорог Северной Болгарии, засел самый талантливый из турецких военачальников Осман-паша, совершивший марш-бросок от границ Сербии. Оставлять крупную турецкую группировку в тылу представлялось опасным и основные силы русской армии начали осаду Плевны. Три ее штурма окончились неудачей. По просьбе русского командования под Плевну прибыли румынские войска. Для руководства фортификационными работами приехал военный инженер, герой обороны Севастополя Э. И. Тотлебен. Тем временем в течении почти пяти месяцев русские вместе с болгарскими ополченцами героически обороняли Шипку от пытавшихся прорваться через перевал в Северную Болгарию войск Сулеймана-паши, переброшенных из Черногории. 10 декабря Осман-паша, исчерпав возможности сопротивления, предпринял отчаянную попытку вырваться из Плевны. Операция не удалась и турки сложили оружие. Русское командование, вопреки существовавшим канонам, решило развернуть зимнее наступление в горах. Генерал М. Д. Скобелев, пройдя через Балканские горы, вышел в тыл турецким частям, защищавшим выходы из Шипкинского перевала, и 8–9 января 1878 г. под Шейново разгромил их. Началось широкое наступление русских войск по всему Балканскому театру военных действий. 20 января был занят Адрианополь. Русская армия, как и в 1829 г., вышла на подступы к турецкой столице. 31 января 1878 г. в Адрианополе были подписаны перемирие и «Основания мира», включавшие максимум русских требований.
Еще летом 1877 г. Горчаковым были намечены первоначальные проекты мира с Турцией в зависимости от военной и международной ситуации. Достигнутые к концу года военные успехи позволили, как казалось, требовать большего. В правящих кругах усилилось влияние сторонников активной политики с целью возрождения былого внешнеполитического могущества России. Составление проекта мирного договора было поручено ярому проводнику такой политики Н. П. Игнатьеву, послу в Турции. Энергичный и чрезвычайно ловкий дипломат Игнатьев имел свою программу решения балканского вопроса. Будучи горячим сторонником идеи союза балканских стран, он считал, что только Россия является защитницей славян и нельзя допускать влияния на Балканах какой-либо другой державы, в особенности Австро-Венгрии. На Стамбульской конференции, где впервые официально была провозглашена необходимость изменения границ Европейской Турции, русский посол играл главную роль. В проектах переустройства владений султана Игнатьев шел значительно дальше опытного и осторожного Горчакова, стремившегося придерживаться решений Стамбульской конференции и договоренностей с Веной. В проектах Игнатьева содержалась идея обретения балканскими странами экономической независимости, чтобы успешно противостоять австрийской экспансии. Для этого предполагалось включение в их новые границы плодородных земель, портов, важных экономических центров и путей сообщений. Международная обстановка заставляла Петербург спешить с заключением перемирия и мира – венский и лондонский кабинеты, напуганные успехами русских, выступили с заявлениями о том, что договор между Россией и Турцией должен быть одобрен всеми державами, так как затрагивает общеевропейские интересы. Царское правительство приняло решение заключить предварительный (прелиминарный) мир, дав согласие представить те его статьи, которые касаются интересов держав, на обсуждение международной конференции (конгресса). В тот же день, 17 января 1878 г., на совещании у Александра II получил одобрение представленный Игнатьевым проект мирного договора, и Игнатьев отправился в Адрианополь для ведения переговоров с турками. Не успели они начаться, как 14 февраля Англия, где пресса и правительство трубили о намерении России захватить Балканы и Проливы, ввела в Мраморное море семь новейших броненосцев. В ответ русские войска продвинулись к Стамбулу и расположились в 12 км от него, в местечке Сан-Стефано. Туда же была переведена Главная квартира, и там продолжались переговоры о мире. 3 марта 1878 г., когда был подписан прелиминарный договор, английская эскадра бросила якорь в виду турецкой столицы.
Сан-Стефанский договор освобождал большую часть Балканского полуострова от османского владычества и, по сути дела, разделил европейские и азиатские владения султана. Сербии, Черногории и Румынии предоставлялась государственная независимость. Болгария провозглашалась автономным княжеством. Для Боснии и Герцеговины предусматривалась автономия. Демаркационные линии в Юго-Восточной Европе были проложены следующим образом. Крайняя северо-восточная точка границы Болгарии начиналась на черноморском берегу, чуть выше Мангалии, и шла на запад через область Добруджу, выходя к Дунаю выше Рассова, затем – по Дунаю до места впадения в него реки Тимок (участок болгаро-румынской границы); далее граница спускалась на юг, пересекая бассейны рек Нишавы и Моравы (участок болгаро-сербской границы); потом граница огибала область Косово и шла вдоль албанских земель, поворачивала на восток, пересекала Салонинский полуостров, следовала вдоль побережья Эгейского моря и, наконец, пересекала юго-восточную оконечность Балканского полуострова, выходя к Черному морю выше Мидия (участок болгаро-турецкой границы). За этой территорией закрепилось название Великая Болгария. Черногория увеличивала свои владения более чем в 3 раза, а население почти вдвое: за счет земель Герцеговины и Северной Албании с участком Адриатического побережья. Сербия получила относительно небольшие земельные приращения в Старой Сербии. Территориальное вознаграждение Румынии предусматривалось в рамках решения бессарабского вопроса – она получала Северную Добруджу с дельтой Дуная взамен на Южную Бессарабию с Килийским рукавом Дуная, возвращаемую России.
Сан-Стефанский договор открывал для получивших независимость народов возможности для национального, экономического и культурного прогресса. Он ослаблял политическую и экономическую власть Порты над оставшимися под ее властью народами, способствуя их освободительной борьбе. Отмечая значения прелиминария, обратим внимание и на другое. Разрабатывая территориальное устройство Болгарии, российское правительство взяло на вооружение принцип «национальности» (большинства населения), но этот принцип, вопреки ожиданиям других народов, не был применен к ним, хотя самодержавие проводило войну под лозунгом освобождения всех христиан. При том, что в Петербурге согласились на передачу Австро-Венгрии обширных областей с сербским и другим славянским населением, Сербия получила территорий даже меньше, чем освободили ее войска. В состав Черногории вошли в основном местности с одноплеменным с ней населением, но так же и районы, где доминировали албанцы. В предназначавшейся Румынии Северной Дабруджи значительно преобладало болгарское население. Вопрос о расширении границ православной Греции вообще не стоял. В то же время Великая Болгария, включавшая в себя подавляющее большинство болгарского населения, вобрала целый ряд местностей с славянским, турецким, греческим, албанским населением, где две последние национальные группы численно доминировали над другими народностями. Оставшаяся только на бумаге Великая Болгария при своем многонациональном характере и огромных размерах (она превосходила Румынию, Сербию, Черногорию вместе взятых) накалила бы национальные противоречия на Балканах. Территориальный вопрос остро стоял и во взаимоотношениях России со своими союзниками по войне с Турцией.
В Румынии, недовольные итогом работ Международной делимитационной комиссии определившим в 1857 г. румыно-турецкую границу на Нижнем Дунае, ставили ближайшей целью присоединение земель в дельте Дуная, а в перспективе – между реками Днестром и Прутом (Северная Бесарабия, отошедшая к России в 1812 г.). Добиться этого планировалось в союзе с Германией. Инициатором прогерманской ориентации был князь Кароль I Гогенцоллерн-Зигмаринген. В переговорах с румынами русская сторона находилась в щекотливой ситуации. Возвращение Южной Бесарабии Александр II считал «делом чести и национального достоинства». Россия являлась одной из держав – гарантов юридическо-политического статуса Румынии, а по русско-румынской военной конвенции царское правительство брало под свою защиту неприкосновенность и целостность княжества. И до войны и после ее начала царь и представители русского руководства в беседах с румынским князем и министрами избегали обсуждать вопрос о бессарабских территориях, давая при этом понять неизбежность его решения в интересах России. Между тем, судьба Бессарабии весьма беспокоила не только правительство, но и общественность Румынии. В Бухаресте были подавлены, узнав накануне Адрианопольского перемирия о решении относительно новых границ княжества. Была предпринята попытка развернуть обсуждение вопроса о территориальных компенсациях. Кароль I предложил Александру II подвергнуть исправлению всю русско-румынскую границу – уступая России Южную Бесарабию, Румыния получала ряд уездов Одесской губернии, в Северной Бессарабии, где румыны составляли большинство населения. Премьер-министр И. Брэтиану считал, что, если компенсация возможна только за счет Добруджи, следует требовать расширения границ в этом направлении. Эти предложения были отвергнуты, и дальнейшие объяснения лишь усилили взаимное раздражение в Бухаресте и в Петербурге. Борясь за неприкосновенность территории, княжеское правительство надеялось на заступничество западных держав, но предпринятые усилия успеха не имели.
