Конгресс признал независимость Сербии, Черногории и Румынии, но внес изменения в их границы. Территория Черногории по сравнению со Сан-Стефанским договором была заметно урезана, хотя княжество сохранило плодородные герцеговинские земли с Никшичем и участок Адриатического побережья с портом Дульциньо и гаванью Бар. Сербия, наоборот, получила более значительные приращения за счет районов в Старой Сербии с Нишем, Пиротом, Вране. Это произошло благодаря настояниям Андраши: в Вене, добившись согласия от Петербурга и Лондона признания «прав» в северо-западном регионе Балканского полуострова, могли теперь отказаться от антисербского курса периода кампаний 1876 и 1877–1878 гг. и взять на себя роль покровителя интересов Сербии. Расширение страны было куплено в обмен на заключение с Австро-Венгрией во время конгресса конвенции по торговому и таможенному вопросам и обязательство княжеского правительства построить нужную для австрийцев железную дорогу Белград – Ниш. Румыния несколько увеличивала приобретения в Добрудже, но передавала России Южную Бесарабию.
Герцеговинцы и боснийцы, первыми поднявшиеся на вооруженную борьбу, вместо обретения свободы попали под новое иго. Получив санкцию конгресса, австрийские войска летом – осенью 1878 г. заняли Боснию, Герцеговину и часть Новипазарского санджака. Хотя султан продолжал оставаться сюзереном этих областей, Вена, введя там свое управление, рассматривала оккупацию как постоянную, рассчитывая в подходящий момент превратить ее в аннексию.
Конгрессом был рассмотрен вопрос о расширении границ Греции. Эту возможность предусматривали еще рейхштадтское и будапештское соглашения России с Австро-Венгрией. Англия и Франция рассматривали эллинское королевство как барьер против продвижения славянских народов, в первую очередь, болгар к Эгейскому и Адриатическому морям. Европейские депутаты призвали Грецию и Турцию приступить к переговорам об исправлении границ и наметили демаркационные линии между ними. Под давлением держав на Порту, Греция, хотя и явилась единственным государством Юго-Восточной Европы не воевавшим в годы восточного кризиса с Турцией, получила самое большое территориальное расширение – почти всю Фессалию и провинцию Арта в Эпире.
Во время восточного кризиса 1875–1878 гг. державы фактически отказались от доктрины сохранения целостности Османской империи. Подписанный в Берлине трактат установил новую геополитическую систему в Юго-Восточной Европе, основные компоненты которой просуществовали до Балканских войн 1912–1913 гг. Хотя конгресс существенно урезал постановления Сан-Стефанского прелиминария, западные державы не смогли изменить главных итогов войны – предоставление независимости балканским государствам и политической автономии Болгарии. Берлинский трактат явился значительным шагом в освобождении Балкан и создавал условия его народам для дальнейшего развития. Но в тоже время этот договор, оставив под властью Османской империи значительную территорию юго-восточной части Балкан и передав Боснию и Герцеговину под управление Австро-Венгрии, не только затруднил процесс консолидации балканских наций, но и создал очаги конфликтов: в октябре – ноябре 1878 г. в Македонии бушевало Кресненско-Разложское восстание; официально оформленная в июне 1878 г. Призренская лига до ее разгрома турками в апреле 1881 г. возглавляла албанское национальное движение; на протяжении всего 1882 г. шло восстание в Боснии и Герцеговине против австрийского оккупационного режима.
Еще больше запутали узлы межнациональных противоречий и даже вызвали вооруженные столкновения работы международных делимитационных комиссий по проведению границ между балканскими странами (1878–1883). При том, что территориальное разграничение в этнически сложном и смешанном народонаселении балканского региона само по себе представляло неимоверные трудности, державы, проводя делимитации, исходили, в первую очередь, из своих собственных торгово-экономических и военно-стратегических соображений. На фоне начавшегося нового этапа освободительной борьбы полуостров превращался в поле ожесточенного межбалканского соперничества, которое переплеталось с давними противоречиями здесь «великих». Первым не выдержало напора и оборвалось самое слабое и непрочное звено в цепи решений Берлинского конгресса – то, что предусматривало разделение Болгарии.
После 1878 г. во весь голос заявило о себе общенародное движение за консолидацию болгарской нации. Созданный в столице Восточной Румелии Пловдиве (Филиппополе) тайный комитет установил контакт с политическими деятелями Болгарского княжества и князем Александром Баттенбергом. С помощью народных чет и восточно-румелийских военных подразделений Комитет осуществил 18 сентября 1885 г. бескровный переворот в Пловдиве. Турецкие власти были изгнаны, а созданное временное правительство провозгласило соединение Восточной Румелии с Болгарским княжеством под скипетром Баттенберга. Последний вместе с премьер-министром П. Каравеловым прибыл в Пловдив. Они приняли управление Восточной Румелии и обратились к державам с просьбой признать объединение. Отстаивание политическим руководством Софии государственной независимости, с одной стороны, и вмешательство держав в болгарские дела – с другой, привели к возникновению международных кризисов 1885–1886 и 1886–1888 гг.
Западноевропейские кабинеты, признав на Берлинском конгрессе Болгарию сферой интересов России, но, будучи, конечно, не прочь вытеснить Россию из восточной части Балкан, ждали реакции Петербурга на пловдивские события. Царское правительство после 1878 г., принесшего так много тревог, хлопот и разочарований, отказалось от активной балканской политики, но понимало, что окончательная развязка Восточного вопроса – не более как дело времени. На берегах Невы держали курс на объединение северной и южной частей Болгарии в интересах создания самого крупного балканского государства под своим патронажем. Считалось почти аксиомой, что благодарные болгары будут послушно внимать указаниям «старшего славянского брата». Россия в глазах населения Болгарии действительно обладала высоким кредитом доверия. Александр II даровал Болгарскому княжеству одну из самых либеральных в Европе конституций, русские специалисты создали административный аппарат и земское войско княжества. Однако болгары ожидали от России помощи в завоевании реального суверенитета, а не политики короткого поводка, ярко проявившейся в действиях русских представителей в Болгарии. Отсутствие четкого, системного, рассчитанного на перспективу подхода повлекло за собой целую цепь ошибок, иллюзий, шараханья из одной крайности с другую. Дело доходило до неразберихи: поначалу дипломатические представители России поддерживали болгарских консерваторов против либералов, на чьей стороне стояли русские военные; затем роли диаметрально менялись.
В политических и интеллектуальных кругах Болгарии углубился раскол. Все заметнее становилась прозападная, «цивилизованная», ориентация их представителей. Александр Баттенберг, личность весьма посредственная и склонная к интриганству, использовал внутриполитические и внешнеполитические возможности, чтобы избавиться от бдительной опеки Петербурга, и искал поддержки у английского и австрийского дворов. К 1885 г. Александр III считал болгарского князя своим главным врагом, возлагая на него вину за ослабление русского влияния в Белгарии. Поддержка объединения в таких условиях могла бы привести, как полагали в Зимнем дворце, к превращению Болгарии во враждебную России силу на Балканах. Царь осудил и сам переворот и поведение князя. Кабинету Каравелова дали ясно понять, что Россия никогда не признает единую Болгарию во главе с Баттенбергом. Это нанесло еще один удар по престижу России в глазах болгарской интеллигенции.
Русские дипломаты понимали невозможность возвращения Восточной Румелии Турции, но вынуждены были считаться с амбициями самодержца. На берегах Невы рассчитывали, что нервозная обстановка внутри страны при угрозе вступления турецких войск в Восточную Румелию заставит болгар отвернуться от софийского руководства и обратиться к России: тогда удастся освободиться от Баттенберга и «революционера» Каравелова, создать новое болгарское правительство и вслед за этим признать объединение. А пока петербургский кабинет предложил державам собраться на конференции с целью восстановить статус кво в Болгарии и устранить от власти Баттенберга как нарушителя постановлений Берлинского конгресса. Этот сложный и весьма сомнительный план российский МИД намеривался провести в жизнь при поддержке партнеров по Союзу трех императоров и взаимодействии с султанским правительством. Германский канцлер Бисмарк предложил царю договориться с Австро-Венгрией, т. е. за признание болгарского объединения компенсировать австрийцев аннексией Боснии и Герцеговины. В Вене по мере падения русского влияния в Болгарии зрела мысль, что объединение болгарского народа не усилит, а ослабит это влияние, а Баттенберг может стать полезным для австрийских интересов.
