Природа поэзии
Я в поэзиюПришла по лезвию,И открылась мне Гора священная.В современность гонит мир — поэзию,Но она ВСЕГДА — несовременная.
Приглядись к Олимпу: настоящееДля него — яйца не стоит выеденного,Ибо он — планида, состоящаяИз Воспоминанья и Предвидения.
2 марта 1963«He пиши, не пиши, не печатай…»
He пиши, не пиши, не печатайХриплых книг, восславляющих плоть.От козлиной струны волосатойУпасиТвою лируГосподь!
Не записывай рык на пластинкиИ не шли к отдалённой звезде,В серебристую дымкуИнстинктыИ бурчанья в твоём животе.
Верь:Затылок твой — круглый и плотный,Группа крови и мускул ногиНе предстанут зарёй путеводнойПред лицо поколений других!
…Как волокна огнистого пуха,Из столетья в столетьеЛетятЗвёзды разума, сполохи духа,И страницы в веках шелестят…Но уж то, что твоя козлоногость,Возгордясь, разбежалась туда ж, —Для меня беспримерная новость!Бедный мастер!Закинь карандаш,Отползи поскорее к затону,Отрасти себе жабры и хвост,Ибо путь от Платона к планктонуИ от Фидия к мидии — прост.
1964Плакальщица
Что не плакальщица я, не причитальщица,Не рыдальщица, сердцам не надрывалыцица,И к чужому-то я горю не привальщица,И волос-то на головушке не рвальщица!
Не люблю я нашу плакальщицу Фёклушку: Она ходит бережливо, как по стёклышку, Поколыхивает чёрною одёжею, Юбкой пасмурной да шалью непогожею.
А и смотрит она, Фёклушка, иконою,А лицо-то у ней воблино, копчёное,А зовут-то её, чёрную палачицу,Где самим бы надо плакать, да не плачется!
А вы гляньте ей в глаза: они сухим-сухи; Суше камня, суше ветра, суше засухи! Аж до боязного сухо, до песочного! Никакого дуновения проточного.
На крылечко-то ничком она бросается,Лбом-то бьётся, да слеза не вытрясается,А как не было бы Фёклушке заплачено,Вот тогда бы наша Фёклушка — заплакала!
1964Аргус
1
…Он же гений…
А. Пушкин
Глупцы, пускаясь в авантюру,С одной лишь низостью в душе,Себе приписывают сдуруВсю авантюрность… Бомарше!Естественно, у бомаршистовУм изощрён, размах неистов:Сейчас дракона обкрадут!Змею вкруг пальца обведут!Но…Жертвы их корысти страстной,Как поглядишь со стороны,То беззащитны, то больны,То простодушны и несчастны…Так верят в добрую судьбу!Столь кротко носят на горбуГруз незаслуженных мучений,Что Бомарше(Добряк и гений!)Перевернулся бы в гробу.
2 На поэта, пинающего собаку
Поэт,Пинающий собаку,Божусь,Не вступит с тифом в драку.
И не напишет, хоть убей,Ни «Илиад», ни «Одиссей».А в довершение обиды,Не сотворит и «Энеиды».
________
У лорда Байрона был пёс,Любимый БайрономВсерьёз.«Друг самый верный, самый близкий», —Писал о нём поэт английский…А ты — собаку пнул ногой.
Нет, ты не Байрон! Ты — другой…
3
Одному коллеге
Если в сочинительстве любомНадобно влияния искать,Думаю, что яростный РембоВашей музе взялся помогать.
Нет сомнений! — вас ведёт Рембо.Как мужик с соломой в волосах,Как силач, способный ткнуть в ребро,Ну и… как хороший коммерсант.
4 Обратное превращение
Шелковистый бейт я делаю из камня.
Рудаки
«Я из камня сделал шёлковое слово», —Некогда сказал великий Рудаки.Да. Но он не знал, что переводчик СноваСделает кирпичИз шёлковой строки.
5
«Поэзия должна быть глуповата», —Сказал поэт, умнейший на Руси.Что значит: обладай умом Сократа,Но поучений не произноси.
Не отражай критических атак,Предупреждай возможность плагиата…Поэзия должна быть глуповата,Но сам поэт — не должен быть дурак.
6 Аргус
Когда впаду в какую-либо страсть,Я внутреннего сторожа встревожу.«Почто, — спрошу бессмысленную рожу, —Даёшь мне лгать, подглядывать и красть?»
«Но случай-то, — польстит мне нечестивец, —Особенный! Как на голову снег!Другим нельзя. А это лжёт — правдивец.Подглядывает — честный человек!»
1966Питер Брейгель Старший
Поэма
Хула великого мыслителя угоднее Богу,чем корыстная молитва пошляка.
Ренан
В палаццо и храмах таятся,Мерцая, полотна и фрески.Зажгла их рука итальянцаИ скрылась в их царственном блеске…
Даль в дымке, одежды цветущи,Фигуры ясны, но не резки.
На ликахОгня и покояСлиянием — кто не пленится!И все же (строка за строкою)Всегда (за страницей страница)Я Питера Брейгеля будуЗлосчастная ученица.
Ах, лучше бы мне увязатьсяВослед за классическим Римом!Не так-то легко и солидноБрести по пятам уязвимым,Ранимым… За Брейгелем Старшим,За Брейгелем неумолимым.
Прозренья его беспощадны,Сужденья его непреложны.Его дураки безупречны,Его богомольцы — безбожны,Его отношения с вечнойБессмертной Гармонией — сложны.
Его плясуныК небосводуПудовую ногу бросают,Как камень из катапульты…Старухи егоПотрясаютЛица выражением тыльнымНа пиршестве жизни обильном.
…ОднаждыЗа ветками вязов,Меж сонных на солнышке хижин,Увидел он пир деревенский.И понял, что пир — неподвижен.И только, пожалуй, бутылиНа этом пиру не застыли.
Увидел детину-танцора.И красками в памяти выжглось,Что фортелей в танце — изрядно,Но главное в нём — неподвижность.А с публикой тоже неладно,И главное в ней — неподвижность.
Нежнейшие краски на грубыхФигурах. На прочных жилищах.Мадам с кошельком на шнурочке(Мол, знайте, что мы не из нищих!),И завтрашний бюргер (к вам боком)С его наставительным скоком.
Той скачущей пары напоруПротивиться — сил не достанет!Ещё бы! — и выскочки оба,И выскочить рады на танец,Затем, чтобы, взрезав пространство,Совсем ускакать из крестьянства…
Молчанье росло, невзираяНа стук деревянных бареток.Был танец такой деревянный —Как пляска хмельных табуреток!И ста языков заплетанье…И всё это — разве не тайна?
И молния быстрой догадки,Что некий мясник мимолётен,Как пёрышко, как сновиденье!Хотя предостаточно плотен,И нет на лице трепетанья.Не странность ли это? Не тайна?!
Сплошной, носовой, анонимныйИ ханжеский гомон волынокЗудел, обволакивал танецВолной звуковых паутинок…
Но странным молчанием тянетОт гульбищ на этих картинах.
И слышу: как музыка листьев —(Тишайшая!) — голос пронёсся:«Те фортели были недвижныЗадолго до их переносаНа Брейгелевы полотна!То, плотное — было бесплотно!..»
________
Симпатией приятнойК художнику влеком,Хохочущий ЗаказчикБряцает кошельком. Он ехал из Брабанта, — Звенели стремена, Позвякивали шпоры, Как звякает казна.
Звенела вся лошадка:Ступив на поворот,Копилочною щельюОщеривала рот. Он ехал из Брабанта, — Пунцовый от вина… И нёс Весенний ветер С деревьев семена…
…Он смотрит на картину.Он пятится назад.Он бьёт себя по ляжкам(И ляжки вдруг звенят).
Он мастера находит, В простой беседе с ним, То Брейгелем Мужицким, То Брейгелем Смешным…
________
Воистину, зрелища явны:Кто стал бы скрывать показное?На публике зрелища зреют,Как рожь под ударами зноя.
Тем более дорого стоит,Кто тайное в явном откроет.
О, каверзный Брейгель!Простейшие пьянки и пляски,Как жуткую тайну, открыл он.Как заговор, предал огласке.И взгляд уловил моментально,Что это действительно — тайна.
Не тайна — пещеры драконовИ пропасти чёрной Гекаты:ТаинствененПодслеповатый,Приплюснутый,Тусклый,Бессвязный,Создания перл компромиссный,Творенья венец безобразный.
Таинственно всё, что ничтожно.Таинственно,Невероятно!Понятьем объять невозможно.И, значит, оно необъятно!Великое измеримо.Ничтожное необъятно.
Бессмертие вовсе не странно,Но смерть изумляет, ей-богу!…Прогнать ее тщась,НеустанноНазванивал Брейгель тревогу:Верёвки на всех колокольнях,Звоня,Оборвал понемногу…
Как блики на пряжках башмачных,Как срезки мертвецкой фланели,Как сыр, — у натурщиков жуткихСтвороженно бельма тускнели,В последней картине «Слепые»,Застыв на последнем пределе.
С тех пор,Подвернувшись попутно,«Слепых» принимает канава:Извечно, ежеминутно…Но где же Гармония, право?Где длинные трубы-фанфары,Звучащие так величаво?!
________
Ступает Гармония ровно,Нигде не сбивается с шага.Один её взор,Безусловно,Для нас наивысшее благо!А плащ её — ветер весеннийДля целого Архипелага.
Верна, постоянна, урочна,Как Разум, Душа и Святыня.Но жаль: не указано точно,Где именноЭта богиняСлоняется?Лес?Катакомбы?Край пропасти?Пустошь?Пустыня?
Я карту дорог раскатаю,Я путь её, в шутку, размечу…А спросят: «Гармония — сказка?»«Чистейшая правда!» — отвечу,Но я-то пока не питаюНадежды на личную встречу.
А есть же на свете — ей-богу! —Счастливчики, вещие люди:Они ежедневно, помногу,По их показаниям судя,Гармонию зрят!И свободноОб этом калякают чуде!
Ну что же!К юродивым частоНисходит святой в ореоле.По-свойски: с какой-нибудь пастойИль мазью от мелочной боли…А вместо святого явитьсяНе может Гармония, что ли?
Но даже прохвосты (обычноПричастные каждой святыне,А им-то уж точно и личноИзвестны приметы богини!)Не чаю, когда разобяжутИ где ее встретить — подскажут.
Гармония!В мире не мирном,Скрипящем, наморщенном, сложном,Готовом низвергнуться в безднуПри слове неосторожном, —Дурак, ограниченный малый —Один гармоничен, пожалуй.
Гармония?Сладко мечтая,На древних руинах ЭлладыОдин восседал бы. ДругиеСидеть на сегодняшних рады,В развалинах греясь привычно,Вписав себя в них гармонично,ПубличноКрича от придуманной болиВ действительно трудной юдоли.
________
Антверпен покидаетЗаказчик-пилигрим.Занятных две картиныСлуга везёт за ним.
На будущей неделеЗаказчик будет самПотешные картиныПоказывать гостям. …Боярышник пушистый Сиял ему в глаза… А где-то за холмами Невнятно шла гроза,И тщетно пилигримуШептал вечерний зной,Что Брейгель — не Мужицкий,Что Брейгель — не Смешной,
Что, может быть, не стоит Гостей-то приглашать? Что в мир приходит гений Не тешить, а мешать,
Что страшно он смеётся.(Не там ли, за холмом,Он, кашляя, смеётся,Как сумеречный гром,Большие бочки смехаКуда-то вдаль катя?..)Но ты дремли! Не бойся,Усатое дитя!
Закат поджарил рощи На бронзовой золе…Спи телом,Спи душою,Спи дома,Спи в седле…
________
…При мысли о душах несложных,Разгадывать кои не надо:К раскрытию коихПодходятКлючи от амбара и склада, —Всегда ли резонно — не знаю,Но Брейгеля я вспоминаю.
При мысли о лицах недвижных,В тугом напряженье покоя(На задней стене мыловарниВсегда выраженье такое!На брусьях, на дубе стропильном…);При мысли о каменно-мыльном,О твёрдо-подошвенном взореАсфальтовых глаз Примитива;О пальце картофельно-беломНа кнопке вселенского взрыва;О судьбах, скользящих по краю, —Я Брейгеля вспоминаю.
При мысли о логике нищей,О разуме задремавшем,О стоптанном ухе,ПриникшемК железным чудовищным маршам, —О Брейгеле я вспоминаю! —О Питере Брейгеле Старшем.
1967–2002«Поворотилась на тихой оси планета…»
