в ответ Осип. — Сейчас выйдем.
— Что-то долго вы там возитесь! Предупреждаю, если что-то с королем случится…
— Да не случится с ним ничего! — рявкнул Осип. — Сейчас, дайте только король оправится, мы ему попу подотрем, и выползем, так уж и быть…
— Ты думаешь, это смешно? — спросил Мёд.
— Ну простите, я вам не прынц. Говорить не умею.
— Ага, глотки зато перерезать научен.
— Этому учится не надо. Это сразу на практике постигается. А чтоб языком молоть, тут надо книжки читать. А я с книжками не дружон.
— Не ври! — возразил Мёд. — Бывший таинник уж точно книжки читал. И немало…
— Шутки здесь неуместны! — Григ возвысил голос и стало казаться, что он находится прямо за дверью.
— И я тебя приметил, зверь ты поганый, — прошипел в ответ Осип, посмотрев на Мёда с откровенной ненавистью. — И без видящего понятно — морда чародейская!
— Вы делаете мне честь, называя чародеем, господин палач.
— Да ну вас! — подал вдруг голос Дакси, подошел к двери и крикнул: — Анастасий! Ты слышишь меня?
— Да, ваше величество!
— До чего ж у него противный голосок, у этого твоего советника, парень, — буркнул Эндр. — Как у любителя мальчиков… Так и чешутся руки кишки ему выпустить… Да, Итулла, старый друг? Давненько не виделись! Сколько лет, сколько зим! Только представь, я твою злодейскую рожу сразу и не признал.
Итулла как-будто раздумывал. Килич мелко дрожал в руке.
— Мы скоро выйдем! — не обращая ни на кого внимания, продолжил Дакси. — Ждите. Все понятно, господин первый советник?
— Да, ваше величество!
— И пожалуйста, отрубите голову бывшему главе вордуров Григу.
— Чего? Это как?.. — послышались растерянные голоса.
— А что? — сказал Эндр. — Я только за.
— Я тоже, — невесело кивнул Осип.
— Ваше величество? — взвизгнул Григ. — Да за что?
— Анастасий! — повторил Дакси. — Вы меня слышали? Приказ ясен? Отрубите изменнику голову! Приказ короля! С этого дня институт идшукантов упраздняется!
— Но, ваше величество…
— Не спорьте!
— Но вы еще не вступили в возраст!
— Вы объявили меня королем, не так ли?! И в дни, когда отечество в опасности, вы будете говорить мне, что я не должен руководить государством? Зачем же вы меня королем сделали? Это что, тоже измена? Может, приказать и вам голову снести?
— Э… нет, ваше величество. Но…
— Я отдал приказ!
— Так точно, ваше величество, — растерянно ответил Анастасий.
Дакси развернулся к Осипу, так и стоявшему на коленях с обреченным видом.
— А теперь вы, — понизив голос, обратился юноша к нему.
Осип поднял голову, плюнул в сторону и спросил:
— Что я?
— Теперь вы крикнете: «Измена! Григ, как и вордуры был верен королю, а король за верность его убивает! Предательство! К оружию! Малолетний король спятил!» Что-то в этом духе.
— Зачем? Что за бред?
— Умная мысль, — похвалил парня Мёд. — Приступайте, почтенный. Гвардейцы с вордурами начнут грызню, и у всех нас будет шанс. Не секрет что вашу братию недолюбливают. Грызня начнется точно. Так что, почтенейший, прошу. Иначе все загремим к Анастасию в гости. А этого никто не хочет. В том числе и его величество.
Осип поднялся с колен, отряхнулся.
— Может, отпустишь оружье, Итулла? Смысл-то сейчас кровь друг дружке пускать? Подумай! Успеете еще погрызться.
— Прошу вас не медлить, пока Григ не лишился головы.
Во дворе между тем нарастало недовольство. Вордуры никак не ожидали такого поворота событий. Послышался свист выхватываемых из ножен мечей.
— Успокойтесь, прошу вас! — увещевал их Анастасий.
— Это что же такое, твою-то мать?! — завопил Григ. — Я тебе, пидору жирному, продался, как распоследняя шлюха, а твой крысеныш меня под нож?! Ах ты говна кусок!..
— Уберите оружие! Сейчас все решим! Прошу вас, господа…
— Кажется, начинается… — с удовлетворением кивнул Мёд. — Вот сколько живу на свете, могу сказать, что две вещи люди готовы делать не медля ни секунды…
— Срать и убивать! — закончил за него Эндр и неожиданно расхохотался прямо в лицо Итулле. Тот дернулся, но килич не опустил.
— Хм… Я хотел другое сказать… Но это тоже вариант.
Осип подошел к двери, и, приоткрыв ее, крикнул:
— Братья! Да, это я, Осип! Обращаюсь к вам, верные сыны Рогволода! Вы слышали собачьего сына, того, кого плешивые развратные ублюдки, возглавляемые не менее развратным ублюдком, провозгласили королем?! Слышали? И каково вам? Не дайте в обиду Грига, нашего сподвижника! Режьте королевских говноедов! Убейте всех! Спасайтесь и спасайте брата! Ибо псы Даксима хотят восстановить предвечных! Да не допустим этого!..
— Хватит! — слишком властным для такого юного возраста голосом потребовал Дакси. — Разошелся…
— Да! — раздался торжествующий возглас Грига. — Вы меня так просто не возьмете! Сейчас пустим вам кровь…
— Он и правда редкостный дурак, — озабоченно помотал головой Осип. — И как ему такое место досталось?..
— Вам виднее, почтенный, — ехидно ответил Мёд.
Итулла вдруг бросил килич. Сел на колени. Склонил голову.
В поднявшемся во дворе шуме, лязге скрестившихся мечей, Эндр расслышал полный горечи голос Анастасия:
— Почему?..
Во дворе замка идшукантов начался бой. И было непонятно, кто с кем дерется.
— Ты разглядел? — спросил Аркера, снимая со спины лук. — Наши с принцем там, или нет? Что делать-то? Мне показалось, что наших нет.
Каллад помотал головой. Темно, а двор освещался всего-то четырьмя факелами, вдетыми в обручи на стене.
Григ — этот мелкий горлопан — вопил, что есть мочи.
— За Рогволода и свободу от магов! За Рогволода, мать вашу так! Убьем жиробаса! Выпотрошим хряка!
— Что происходит? Григ, сучонок, ведь пришел с Анастасием? Мы же сами видели! А теперь он бьется с гвардейцами короля? — Аркера уже не понижал голос, так как шум стоял такой, что впору затыкать уши. В бою всегда шумно. В бою люди кричат от возбуждения, от боли, в агонии. В бою сталь встречается со сталью, рождая лязг и скрежет, от которых холодеет нутро и свербит в ушах.
— Эй, постой! Да ты чё? Каллад! Ну вот, опять! Что ж ты нетерпеливый такой!
Каллад спрыгнул. Следом свистнул Аркера. Мягко приземлившись, Каллад успел подумать, что глупо это, свистеть посреди такого шума. Братишка хотел дать знак своим? Услышат ли? Да и где они? Чутье подсказывало, что Эндр сотоварищи прячутся неподалеку.
Выпрямился. Пальцы привычно сжали рукоять, обильно пропитанную его потом. Такую родную. Меч — вот первая и единственная истинная любовь. Охваченные пылом сражения, противники не увидели нового участника или же не обратили внимание. Но когда увидят, будет поздно.
Большинство гвардейцев были облачены в кирасы или латные доспехи. Именно среди них он и оказался. Таких легко убивать. Бей в шею — она не защищена. Выпад, еще выпад. Тела падают будто мешки набитые песком.
