тебе не больно?
— Вы сами сказали: боли нет.
— Нет, я не так сказал. Я сказал, что боль — это лишь оболочка, за которой скрыто… — Старик внезапно умолк.
— Что скрыто?
— Я скажу тебе. Потом.
Старик присел и посмотрел в глаза мальчику. Мальчику с безразличным взглядом. И глухой, дремлющей где-то глубоко внутри ненавистью.
— Я открою тебе много тайн, низший. Ты станешь на путь, который либо дарует тебе нечто, недоступное другим, либо приведет к смерти. Ты хочешь этого, а, низший?
Мальчик не колебался ни секунды.
— Да, хочу.
— Хорошо. Видишь того охранника у ворот? Да, да, с ожогом на лице. Этот ожог оставила твоя мать.
Старик взял его ладонь и вложил туда нож.
— Это бледа, помнишь?
Мальчик не колебался ни секунды.
— Я помню, учитель.
— …Неизбежно! — услышал он крик. Тимьян вышел из оцепенения. Огляделся. Кир с тревогой смотрел на товарища. Они находились среди беженцев. Люди в смятении бежали к южным воротам.
— Кто это сказал? — спросил, дрожа, Тимьян, но его голос потонул в гомоне толпы.
— Мы его потеряли? — всплеснул руками Кир. — Так и знал, блядь!
— Кто это сказал?! — заорал Тимьян, озираясь с диким взглядом.
— Сказал что?
Кто-то толкнул Тимьяна в плечо.
— Простите, — пробормотал сутулый мужчина с ребенком в руках.
Тимьян схватил мужчину за воротник, притянул. Тот чуть не выронил малыша. Поднялся женский крик. Малыш заплакал. Кинжал за пазухой приятно холодил. Это не бледа. Бледу он выкинул в море, там, в Карте. Но, как сказал Туут, бледой может стать любой клинок. Главное — путь к бессмертию.
— Повтори, что ты сказал? — хрипло дыша, потребовал Тимьян у мужчины.
Ребенок плакал.
— Что вам надо? — визжала рядом женщина. — Отпустите! Отпустите! Убивают!
Тимьян разжал пальцы. Мужчина с ребенком и женщиной спешно ретировались, сыпля проклятьями в их с Киром адрес.
— Неизбежность… — шептал Тимьян.
— Да приди ты в себя, в конце-то концов! — тряс его Кир. — Пошли! Ты знаешь, куда идти?
В этот момент что-то бухнуло. Из-за домов поплыло облако пыли. Беженцы, толкаясь и крича, припустили еще быстрее. Кто-то падал, кто-то бросал пожитки. По мостовой рассыпались овощи и фрукты.
— Он пошел туда! — Проорал ему в лицо какой-то старик. На мгновение Тимьяну показалось, что перед ним Туут.
— Что? Что ты сказал? Ты кто?! — Тимьян вцепился в него. — Ты кто?..
Бледой может стать любой клинок. Главное — путь к бессмертию. Совершенству нет конца. Запомни, низший…
— Простите… — лопотал старик, опустив глаза. Они всегда так делают. Будто отведя взор, можно избежать смерти. Глупцы! Ханут хайим! Берущий жизнь да не дрогнет! — Видимо вы ищете того человека, в черном. Он туда пошел… За тем переулком он свернул налево. — Старик махнул рукой в сторону, противоположную той, куда все бежали.
— Отпусти деда, Тимьян, — сказал Кир. — Идем. Теперь мы знаем куда.
Они с трудом протиснулись сквозь потоки обезумевших от страха людей. Свернув туда, куда указал старик, Тимьян увидел знакомый дом с одинокой рощицей позади.
Маленький ухоженный дом, лужайка, где когда-то цвели цветы, ныне превращённая, стараниями Эндра, в каменный сад, старый сонный пес на цепи у крашенной в белый цвет конуры.
Рядом с ней — человек в черном. «Тайный». Казалось, человек кричал: «Ну? Чего ты ждешь?»
— Это же дом Мариши! — удивился Кир. — Подруги толстяка.
— Ты видел его?
— Кого?
— Того, кого мы преследуем?
— Нет. Там никого не было. И вообще, здесь как-то тихо.
— Здесь всегда тихо, — сказал Тимьян, вынув меч. — Он там.
Сердце колотилось как бешеное. Они все уважали эту кроткую добрую женщину. Если с ней что-то случится… Если с ней что-то случится… Если с ней что-то случится…
Дверь была открыта. Вошли тихо, держа наготове мечи, напряженно осматриваясь. В комнате, на застеленном льняной скатертью столе горела одинокая свеча. Рядом — кувшин, расписанный Маришей вручную. Орнамент из цветов. Лужа крови рядом с опрокинутым стулом.
Мариша висела, повешенная за шею на потолочной балке. Лицо страшно побагровело, превратив миловидное его в оскал смерти. Висела обнаженная. Живот вспорот. Кровь медленно стекала по ногам, капая на пол.
Два горизонтальных надреза и один вертикальный. Ворота в ямы скорби. Она предназначалась тому, кто вечно голоден. Она — еда демона, крадущего жизнь. И она — начало.
Тимьян медленно обернулся и посмотрел на Кира. Ослепительный стоял, потрясенно глядя на изувеченный труп Мариши. С глаз потекли слезы.
Тимьян вынул кинжал…
Бледой может стать любой клинок.
И вонзил его в грудь Кира.
Поднявший меч да не опустит его
— Эй, что за… — только и успел произнести Осип. Итулла выхватил тонкую кривую саблю — килич — и приставил к шее Эндра. Одновременно горла самого Итуллы коснулся кинжал, невесть откуда взявшийся у Мёда. Верга ударил остолбеневшего Осипа по затылку. Старик упал на колени.
— Сиди спокойно, или умрешь, — произнес Верга, отобрав у старика меч и заняв место за Итуллой. Лоб Итуллы покрылся испариной.
— Вот же ж блядство, — плюнул Осип. — Ловкачи, ёп вашу мать…
На Дакси всё это не произвело, кажется, никакого воздействия. Он даже не поменял позы.
— Я так и знал, что вы болваны, — сказал Эндр, скрестив руки на груди и буравя взглядом Итуллу. — Вы что думали, у нас игрушек, кроме мечей, больше нету? Вы же с наемниками дело имеете, придурки! Надо было шманать по полной!
— Я долго буду ждать?! — орал Григ во дворе.
— Скажи ему, — обратился к Осипу Верга, — пусть подождет.
— Ага, заговори ему зубы! — сказал Эндр.
— Как? — чуть не взвизгнул Осип. — Что я ему скажу?
— Что, сдулся, старый? — прошипел Эндр. — Где же твой острый язычок? Отсох?
— Пошел на хуй!
— И это говорит человек, уполномоченный камиллом вершить государственные дела, — заметил Мёд.
— Отвлеки его, — повторил Верга, — пока мы не решим вопрос с твоим помощником.
— Итулла! — обратился к напарнику Осип после некоторого раздумья. — Кончай дурить, опусти сабельку. Давай вместе этими прощелыгами помозгуем, как быть…
— Он не опустит килич, — сказал Эндр. — Опустить самый данварийский меч? Как там говорил наш геройский предок, а, Итулла? Поднявший меч да не опустит его, пока не свершится справедливая месть. Так, кажется? — Итулла шумно дышал и с опаской косился на Мёда, словно пытаясь по нему понять, что же такое хочет выкинуть Верга за его спиной. — Данвариец с киличем — это… даже не знаю с чем сравнить-то. Да и похер, у нас с Итуллой старые счеты. А ты, охотничек засратый, делай, что тебе говорят!
— Так вы знакомы, я погляжу?.. — мрачно усмехнулся Осип.
— Еще как!
— Повторяю еще раз!.. — начал Григ.
— Да подожди ты! — крикнул
