Антон бессильно опустился на стул и, схватившись за голову, наклонился вниз, к коленям.
— Сколько?.. — безжизненно пробормотал он, стиснув зубы.
Он думал, его сердце разорвется прямо сейчас, в этот самый момент. Оно болело, разрывалось, давило на грудь, вызывающе кричало внутри него и снова болело, остро, нетерпимо.
— Три месяца.
И ему показалось, что умер он. Умер в миг, когда услышал дату. Такую ужасающе близкую, роковую дату.
Отец повернулся к нему лицом и вновь попытался улыбнуться.
— Я бы хотел, — проговорил он, едва шепча слова, — хотел… дожить до Дашенькиного дня рождения. У нее он девятого апреля, — уточнил он. — Я ей подарок… приготовил, — выдохнул он. — Надеюсь, ей понравится…
Антон стиснул зубы и, стараясь говорить спокойно, прошипел:
— Ты можешь думать о ком-то еще, кроме нее?! Обо мне, например? — голос его звучал вызывающе, с обвинением. — Я только что узнал, что ты… умираешь!.. Почему ты не думаешь, как я переживу это?! Почему беспокоишься по-прежнему о ней!? — Антон вскинул на отца пронизывающий насквозь взгляд. — Почему?..
Олег сглотнул, в уголках его глаз мелькнули слезы. И Антон тут же пожалел о том, что сорвался.
— Прости меня, сын, — тихо проговорил он. — Прости меня… Я не должен был… Мне нельзя было… заставлять тебя. Я неправильно тогда поступил, я знаю, — тихо пробормотал он заплетающимся языком. — Я ошибся. Как же сильно я ошибся тогда! — он закрыл глаза, сильно зажмурившись. — Я не должен был тебя отпускать в Лондон. Нужно было настоять на том, чтобы ты учился здесь…
— Я сам выбрал этот путь, — тихо перебил его Антон, сжимая холодные пальцы отца в своих руках. — Я сделал свой выбор.
— Этот выбор тебе навязал я, — коротко возразил Олег, не открывая глаз и сжимая руку сына. — Я знаю… Я знаю…
— Ты ни в чем не виноват, — твердо выговорил Антон, наклоняясь к нему ниже. — Слышишь меня? Ни в чем не виноват! Это я, — сглотнул, внезапно вставшие в горле слезы боли мешали говорить, — я виноват. Мне нужно было понять… хотя бы попытаться понять тебя, — выдохнул он. — И ее. А я не захотел… Прости за то, что я сорвался тогда, — проговорил он, запинаясь. — В Лондоне…
Олег посмотрел на него помутившимся взглядом.
— И сейчас не хочешь? — спросил он вдруг.
— О чем ты? — напрягся молодой человек.
— И сейчас не хочешь… попытаться понять ее?
Антон качнул головой и поджал губы. Жалящая боль стиснула грудь в стальные тиски.
— Пап, — тихо начал он, — я не хочу тебя обманывать. Никогда не делал этого… И сейчас не буду.
Олег с понимаем покачал головой.
— Я полагаю, твой ответ «Нет, не хочешь»? — уточнил он усталым голосом. — Мне очень жаль это слышать. Потому что я уже ничего не могу изменить, сын, — сказал Олег, вздохнув. — Да и если бы мог, не стал бы этого делать…
Нахмурившись, Антон посмотрел на отца. В ушах зашумело, отдаваясь в груди колокольным звоном.
— Пап, я не понимаю, — выдавил он, — что ты хочешь мне сказать?
— Я так боюсь, что о моей девочке некому будет позаботиться… — пробормотал тот, словно не слыша его. — Ты ведь позаботишься о ней? — с надеждой в голосе спросил Олег. — Позаботишься?..
— Пап… — неуверенно проговорил парень, опуская глаза. — Ты же знаешь, что мы с ней не друзья…
Давать обещания, которые не собирался исполнять, Антон не стал бы. Тем более своему отцу.
— Я понимаю, — проговорил тот с грустной улыбкой на губах. — Я не буду тебя заставлять, как тогда. Делай так, как считаешь нужным, — быстрый и очень внимательный взгляд на него, какой-то откровенно твердый, пронизывающий, Антону стало не по себе. — Только, пожалуйста, не ошибись. Пытайся видеть больше того, что есть на самом деле.
Антон тогда не понял, о чем сказал ему отец, а переспрашивать не стал.
И только долгие четыре года спустя, он стал понимать, что именно тот хотел ему сказать.
Он просидел с отцом довольно долго, пока тот не заснул, и вышел из комнаты на едва передвигающихся ногах.
В голове не укладывалась вся информация, которую он только что получил. Он не желал мириться. И не смирится. Никогда не сдастся. Он вылечит отца, обязательно! Увезет его в Лондон, в Германию, в Америку! Черт возьми, он сделает для него, что угодно. Что угодно!.. Лишь бы он… только бы он не…
Он застыл посреди гостиной, так и не сделав вперед ни шага в течение нескольких минут. Стоял, прислонившись к стене и зажмурившись, и, кажется, почти не дышал от боли и отчаяния. В глазах было влажно, а на душе сухо и пусто.
В этот момент он почти ненавидел этот мир. Он уже в третий раз хотел отнять у него отца!
Меньше всего тогда он хотел встречаться с девчонкой, которая жила в его доме с его отцом и отобрала у него его жизнь, но Дашу он внезапно обнаружил на кухне, девочка готовила чай и нарезала лимон.
— Ты давно об этом знаешь? — спросил он, облокотившись о дверной косяк и скрестив руки на груди.
Она вздрогнула, не ожидая его появления, подняла на него короткий взгляд и вновь принялась за свое занятие.
Сомнений не было, она поняла, о чем именно он спросил, но лишь через несколько томительных секунд проронила:
— С Нового года.
Антон сделал шаг по направлению к ней с бешено бьющимся в груди сердцем, но остановился, взирая на нее с высоты своего роста. К его удивлению, она оставалась все такой же невысокой, что и была год назад. Кажется, ничуть не прибавила в росте, и все так же упиралась взглядом ему в грудь.
— Так значит, тебе он сообщил о том, что умирает, — сдерживая ярость, проговорил Антон, пронзая ее безумным взглядом, — а мне и не подумал об этом сказать?!
Девчонка лишь пожала плечами. И он взбесился еще больше.
— Это не мое решение, — сказала она, не глядя на него. — Я тоже не имела права тебе говорить, — заявила она откровенно. — Но я позвонила лишь потому, что ему стало очень плохо вчера. И я… я испугалась, — выдавила она, и Антон заметил, что ее ресницы дрожат. — Я не знала, что делать… Мне стало страшно. За него.
— Ты поступила правильно, — сказал парень, смирившись. — Только почему ты не сделала этого раньше?
И она подняла на него быстрый взгляд.
— Ты бы оспаривал его желание, если бы знал о нем? — спросила она резче, чем следовало. — И я тоже не стала оспаривать, — ее слова били сильнее кнута. — Потому что он не хотел тебя беспокоить.
— Я его сын, черт побери! — не выдержал Антон и метнулся к ней. — А ты…
— Дядя Олег так же дорог мне, как и тебе! — перебила его Даша.
— Не смей меня перебивать! — выдохнул Антон сквозь зубы. — Тебе сколько лет?!
