постучался.
Один из мальчиков бросился отпирать, и на его вопрос, кто там, он, к величайшему удивлению, услыхал вместо непонятного норвежского наречия свой родной язык.
— Прохожий. Пустите пожалуйста. Я очень озяб и страшно устал, — проговорил кто-то за дверью на чистейшем английском языке.
Мальчик отпер дверь.
— Здравствуйте! — проговорил незнакомец, входя в комнату, средних лет высокого роста, в дорожном костюме, с типичным лицом и манерами чистокровного янки. — А! У вас уже и суп кипит, это отлично, — я сильно проголодался, продолжал незнакомец веселым тоном, сбрасывая с себя охотничью сумку и плащ, предварительно поставив в угол ружье.
Бесцеремонность незнакомца удивила даже Стюарта. Он встал и подошел к нему.
— Цезарь Пинк, — продолжал незнакомец, рекомендуясь Стюарту. — А как ваши имена, благородные лорды?
Стюарт назвал себя и представил незнакомцу обоих мальчиков.
— Так я и знал, что вы англичане! — воскликнул незнакомец, крепко пожимая руки нашим путникам. — Куда только ни заберутся эти любопытные сыны Альбиона! Ну, да это в моем духе, я американец и тоже люблю таскаться по свету, — в этом отношении мы вполне походим друг на друга. Да здравствуют две великие нации, говорящие на одном языке, хотя разных взглядов и убеждений! А впрочем, черт с ними, с этими взглядами! Давайте лучше ужинать, иначе суп перекипит.
Незнакомец положительно понравился нашим путешественникам, и они в несколько минут с ним так подружились, как будто были знакомы уже несколько лет.
На утро поднялись очень рано. Первым встал американец и сейчас же растолкал своих новых друзей.
После завтрака наши путешественники взяли лошадей и во главе с Цезарем Пинком, уже несколько знакомым с этими местами, отправились на фьельд.
Дорога была очень неудобная и крутая. Путешественники, особенно Гаральд, то и дело проваливались в снегу; часто они принуждены были спешиваться и взбираться на гору пешком, ведя под уздцы лошадей.
Через несколько часов они, сильно измучившись, добрались до одной долины, где нашлась избушка, в которой все и остановились обедать.
— И это здесь называется дорогою! Да ведь это черт знает что! — жаловался Гаральд, потирая ушибленные ноги и озябшие руки.
— Да, это не то, что у вас в Лондоне, в Гайд-Парке, мой юный друг, говорил американец, запихивая в рот громадный кусок свинины. — Хотя вы и англичанин, а все-таки мне сдается, что вам не взобраться на гору.
— Это почему?! — горячился Гарри, который был счастливее брата и ни разу не провалился нигде в снегу. — Ведь ходят же другие на фьельд, пройдем и мы.
Цезарь Пинк громко расхохотался.
— Те, те, те, мой юный петушок! Это вы говорите так потому, что не видали еще настоящей дурной дороги на фьельд.
— А разве та, по которой мы лезли сюда, по-вашему, хорошая дорога? спросил с заметным раздражением Гаральд.
— Порядочная! — хладнокровно проговорил американец, раскуривая трубку. Доказательством этому служит то, что даже вы взобрались по ней сюда и доставляете мне удовольствие беседовать с вами.
— Но, мистер Пинк, неужели дальше будет еще хуже? — спросил Гарри.
— Несравненно хуже, мой юный друг. Нам придется все время идти по колени, а то и прямо по пояс в снегу и ежеминутно рисковать куда-нибудь провалиться в пропасть.
— Но ведь это ужасно! — вскричал Гаральд.
Американец молча пожал плечами.
— А нет ли на фьельд другой дороги? — спросил Стюарт.
— Есть. И я удивляюсь, почему вы выбрали именно этот путь, — сказал Пинк.
— Мы заблудились в лесу, поэтому и попали сюда.
— Ага! В таком случае, вам нужно возвратиться в Киевенну — оттуда дорога на фьельд гораздо лучше. А здесь, повторяю, можно пройти только с опасностью для жизни.
— А зачем же вы сами хотите идти здесь? — спросил Гаральд.
— Я? Очень просто, мой милый петушок. Мне нравятся опасности, и я явился сюда вовсе не затем, чтобы ходить по паркету.
— В таком случае, нам действительно лучше последовать вашему совету, задумчиво проговорил Стюарт.
— Но почему вы нам раньше не сказали об этом? — вскричал Гаральд.
— А потому, мой дружок, что молодые все очень самолюбивы. Чтобы заставить их поверить чему-нибудь, лучше всего дать им возможность самим испытать это. Вот почему я и умолчал раньше об этом.
— А вы не поедете с нами? — спросил Гарри, очень полюбивший веселого американца.
— Нет, мой друг. Я предпочитаю эту дорогу.
— А если вы погибнете?
— Ну вот еще! Я не раз преодолевал и большие трудности. Если же погибну, то обо мне плакать будет некому, будьте покойны.
Стюарт решил последовать совету американца и они расстались. Пинк отправился вперед, а наши путешественники повернули назад по дороге в Киевенну.
Они взяли провожатого и ехали почти всю ночь. Только на рассвете показалась, наконец, мыза Киевенна построенная на берегу реки и украшенная оленьими рогами.
Страшно измученные подъехали они к мызе. Около мызы они увидели какого-то старика-норвежца, чистившего нож.
Старик приветливо пригласил путников войти в дом, и они с удовольствием приняли это приглашение.
В громадной кухне горел сильный огонь, вокруг которого сидело несколько человек, занятых починкою сетей, лыж, чисткою ружей и пр. По знаку старика, гостям освободили место около огня, и они с наслаждением уселись тут.
Старика звали Христианом. Судя по общему уважению, он был хозяином мызы и главою семьи.
Вскоре началась оригинальная беседа англичан с норвежцами, ни слова не понимавшими друг у друга. Только Христиан, знавший немного по-немецки, и Стюарт, понимавший этот язык, кое-как толковали между собою.
Тем не менее было очень весело. Мальчики расспрашивали обо всем по-английски, а им объясняли по-норвежски, сопровождая слова всевозможными пантомимами, вызывавшими у всех дружный смех.
Целый день наши путешественники пробыли у гостеприимных норвежцев. Мальчики успели уже подружиться с внуками Христиана: учились у них ходить на лыжах, катались с горы на санках, причем Гаральд, которому эта забава особенно понравилась, ухитрился попасть в одну ложбину, к счастью неглубокую. Его оттуда вытащили, и он отделался только испугом да легкими ушибами.
— Как здесь хорошо и весело! Право, тут можно без скуки долго прожить, говорил даже более серьезный Гарри, укладываясь спать на ночь.
— Ты прав, Гарри. Я нигде так весело не проводил времени, как здесь, соглашался и Гаральд, растирая какою-то мазью, услужливо данною ему женой Христиана, синяк на боку, полученный им от падения с салазок.
На следующий день, утром, Стюарт и его воспитанники распрощались с радушными хозяевами и отправились на фьельд. Один из внуков старого норвежца, по имени тоже Христиан, вызвался служить им проводником.
Стюарт и его спутники очень были довольны этим и с радостью приняли предложение норвежца.
— Да, да! — кричали мальчики. — Едем с нами, Христиан, —
