очень смешном положении, если будете так поспешно высказывать свое мнение. А что касается высказанных вами нападок на наши дорожные неудобства, то лица, которые боятся их, напрасно не сидят дома, — с достоинством сказал кучер на довольно чистом английском языке.
— Что, Гаральд, попались? — заметил со смехом Стюарт смущенному мальчику. — Вот вам первый урок держания языка за зубами. Вы видите, что норвежцы не менее англичан любят родину и умеют сохранять свое достоинство.
Когда наши путешественники сидели в гостинице за обедом, Гарри заметил:
— Не мешает иногда померзнуть и поголодать, чтобы вспомнить об этом, сидя в хорошей комнате за сытным обедом.
— Ого, Гарри, да вы еще и философ! — воскликнул, смеясь, Стюарт.
— Философ! Что за птица? — спросил Гаральд.
— Это — человек, извлекающий хорошее из всякого положения и примиряющийся со всеми обстоятельствами. Ну, мои друзья, теперь мы пообедали. Отдохнем немного, да и отправимся осматривать город.
— С удовольствием, мистер Стюарт! — отозвался Гарри. — Я только что хотел вас просить об этом.
Часа через три, отдохнув и напившись чаю, наши путешественники отправились осматривать город.
Берген, один из главных торговых городов Норвегии, лежит на западной стороне Скандинавского полуострова. В нем находится собор и древний замок Бергенгауз, бывший во время Кальмарской унии резиденцией норвежских королей. Город известен, главным образом, громадным вывозом соленой рыбы и особенно сельдей.
Когда наши путешественники вышли из гостиницы, городская жизнь была в полном разгаре: улицы наполнены народом, одетым в самые разнообразные пестрые костюмы, дома большей частью деревянные, окрашены всевозможными цветами, везде замечалось полное оживление.
— Право, здесь очень недурно! — заметил Гарри, любуясь оживленной городской жизнью.
— Да, гораздо лучше, чем в том дворце, где мы недавно ночевали, — сказал Гаральд, который никак не мог забыть лачугу и продолжал в насмешку называть ее дворцом.
— Пойдемте к пристани, — там еще веселее, — предложил Стюарт.
Когда они подходили туда. Стюарт вдруг услыхал позади себя знакомый голос. Он поспешно обернулся и, заметив Винцента, протянул ему руку.
— Ну, как поживаете? — спросил последний, пожимая руки бывших своих спутников. — Давно вы здесь?
— Нет, только сегодня попали сюда. А вы давно?
— О, я тут уже около месяца. Ну, как ваще здоровье, мистер Гарри? обратился Винцент к мальчику. — Оправились вы после вашего падения из экипажа?
— Благодарю вас, давно оправился, — отвечал Гарри.
— А вы, мистер Гаральд? Не было ли у вас приключений после вашего ратоборства с кучером?
— О, у него еще было несколько приключений после того. Неделю тому назад он чуть было не утонул, а когда мы ехали сюда, он едва не откусил и не проглотил собственный язык, — сказал Стюарт. — Вообще этому юноше везет на приключения. Где с другими ничего не бывает, он все-таки ухитрится наткнуться на какое-нибудь приключение. Я уверен, что и здесь так не обойдется, — смеясь, добавил он.
— Но, мистер Стюарт, что же может случиться здесь? — проговорил смущенный мальчик.
— Не знаю, но чувствую, что какую-нибудь штуку вы выкинете и здесь.
Пристань была наполнена судами государств всего мира.
— Смотрите, какой нескладный корабль! — сказал Гаральд, указав на одно парусное судно.
— Вам оно не нравится! А я напротив, очень люблю эти тяжелые яхты: они переносят меня в прежние времена, когда не было теперешних легких судов и пароходов, управлять которыми гораздо легче, чем старинными парусными кораблями, — заметил Стюарт.
— Яхты! Это вы называете яхтами? Да я думаю, вот эта нескладиха построена еще во времена Олафа, — прибавил мальчик, указав на одно особенно неуклюжее судно.
— Очень может быть, что оно построено по тому типу, который был принят в те времена, но нужно сознаться, что построено все-таки прочно и в крепости смело поспорит с современными железными пароходами. Эти яхты идут с дальнего севера, с финмаркской рыбной ловли. Им часто угрожает опасность быть затертыми льдом, поэтому они и строятся особенно прочно.
— А чем грузят вон те суда? — спросил Гарри, указав на несколько громадных барок.
— Лесом и рыбой, составляющими главный предмет здешнего вывоза.
— А это что? — спросил мальчик, указывая на какой-то замок, видневшийся на другой стороне пристани.
— Это замок Бергенгауз, или, как его называют здесь, дворец Олафа.
— Опять Олаф! — вскричал Гаральд.
— Да, мой друг. Здесь мы на каждом шагу будем встречаться с этим дорогим для норвежцев именем, с которым у них связано, кажется, все выдающееся.
— Говорят, этот замок построен на развалинах прежнего каким-то Вокендорфом, именем которого он теперь и зовется, — сказал Винцент.
— А кто был это Вокендорф? — спросил любознательный Гарри.
— Не знаю, — отвечал Винцент. — Я слышал, как некоторые называли его строителем этого замка, но больше, к сожалению, ничего не знаю! Может быть, вам кое-что известно? — обратился он к Стюарту.
— Европейские историки вообще почему-то мало занимаются Норвегией, хотя и в ней немало интересного, — отозвался последний. — Я знаю, что один Вокендорф, живший во времена нашей королевы Елизаветы, уничтожил Ганзейский союз, то есть союз немецких купцов, обиравших жителей Бергена.
— Вероятно, это именно тот самый Вокендорф, который построил этот замок, вставил свое замечание Гарри.
— Очень может быть. Его имя до сих пор произносится с уважением и благодарностью среде бергенцев.
Побродив еще несколько времени по городу, наши путешественники возвратились сильно усталые в гостиницу. Наскоро поужинав, они улеглись спать и сейчас же заснули как убитые.
Среди самой глухой ночи они вдруг услыхали какой-то шум и крики. Первым проснулся Стюарт. Он быстро соскочил с постели и подошел к окну.
— Ого! — вскричал он, подняв темную штору.
Вся комната внезапно осветилась каким-то красноватым светом.
— Что это такое? — спросил, проснувшись, Гарри.
— Пожар, и, кажется, довольно сильный! — сказал Стюарт, смотря в окно. Вставайте скорее. Гарри, будите брата и одевайтесь. Мы можем быть там полезны. Я знаком с некоторыми пожарными приемами.
Через несколько минут они были уже на улице.
Отовсюду бежал народ и ехали пожарные трубы. Жильцы всех смежных домов, полуодетые, вытаскивали свои пожитки. Крики и суматоха были страшные. Порядка, как и всегда в подобных случаях, не было никакого.
Мальчики раз видели пожар в Лондоне, но там дома каменные, и он скоро был потушен. Представить же себе пожар в городе, где, подобно Бергену, большинство домов деревянные, они никак не могли. Это страшное зрелище их и ужасало, и восхищало.
Горело сразу несколько домов. Пламя гудело, трещало и свистело. Громадные столбы черного дыма вились над каждым горевшим зданием. Напрасно старались направлять в пламя сильные струи воды: оно только трещало, но не уменьшалось, и дым шел все сильнее и сильнее.
Вся левая сторона улицы, противоположная той, на которой помещалась гостиница, где остановились наши путешественники, была
