— Ха-ха! — Прат иронично вскинул бровь и вновь замолчал. Меня съедало любопытство, и все же я не стала рассматривать попытку пролезть в его сознание — головная боль, это было не то, о чем я мечтала сегодня. Пока Прат молчал, вокруг меня царило спокойствие, и это было тем, что я ожидала от дня.
Молчание Прата на самом деле не создавало тишину, потому, что я тут же начала различать звуки городка, пение поздних осенних птиц, перешептывания листьев и то, как туман находит деревья, чтобы запутаться в их кроне. Все вокруг говорило, но я погружалась в рисунок все больше, и эта говорящая тишина, меня обволакивала, словно кокон, давала моему сознанию необходимое равновесие.
— Почему ты все время его подавляешь? — неожиданно спросил Прат, и от этих резких слов, разорвавших мой кокон, я выронила карандаш. Лихорадочно ища его в складках одеяла, я принялась гадать, о чем он говорил.
— Кого?
— Не кого, а что — твой талант. Он так драгоценен, а ты загоняешь его в пыльные конторки своего рассудка.
— Я никуда, ни кого и ни что не загоняю, все сложнее, чем тебе кажется, — я обижено поджала губы. Как мог Прат говорить о том, о чем ничего не знает, с таким пренебрежением. Почему все вокруг думают, что знают меня лучше меня самой же.
— Как же, так я тебе и поверил. Ты постоянно его контролируешь. Тебе ведь хотелось только что узнать, о чем я думаю, что вижу, всматриваясь в горизонт над городом, но ты этого не стала делать. Но почему?
Я понимающе улыбнулась. Вот он Прат — для него это было бы нормально, подсматривать чужие сознания, но не для меня, я еще уважала права других.
— Ты когда-нибудь хоть кого-то уважал? Наверное — нет. А я уважаю людей и вампиров вокруг себя — даже у тебя есть кое-какие права на твое сознание.
— Как интересно, ты говоришь почти как твой драгоценный Калеб. — хмыкнул он, не поворачивая головы в мою сторону, да и вообще сохранял незаинтересованный вид, будто бы мы ни о чем не говорили.
— Почему почти?
— Потому что Калеб, по крайней мере, верит в то, что говорит, а ты еще не совсем. Ты ведь часто ловишь себя на том, что попадаешь в чье-то сознание и начинаешь в нем копаться, как в ворохе белья в шкафу. Не так ли?
Теперь Прат посмотрел на меня в упор, что заставило не только смутиться, но и вспомнить, то, что происходило со мной в последние недели. Он был прав, такое случалось часто, но я одергивала себя и тут же уходила из чужих сознаний, до того как увижу там что-то запретное.
— Но видишь ли, твой Калеб не испытывает угрызений совести, считывая чужие воспоминания. Разве он спрашивает тебя, можно ли это сделать? Нет, он наверняка, просто берет тебя за руку, и видит все, что хочет, даже то, что может тебе хочется от него скрыть!
— Калеб не может контролировать этот свой дар, в отличие от меня, — огрызнулась я. У меня полностью пропало желание рисовать, и я уже была готова вырвать листок из тетради, но он пропал оттуда быстрее, чем я прикоснулась к нему. Рисунок был уже у Прата. Я лишь теперь смогла взглянуть на то, что нарисовала, полностью. Прат вышел очень хорошо, что удивительно, ведь портреты давались мне плохо.
Чеканный профиль, тонкие надменные губы, яркие темные глаза, лицо обрамляет облако волос столь же темных, как и тени вокруг нас. Как обманчиво красив был Прат. Был ли он когда-нибудь влюблен? Наверное — нет. Ева просто еще один желанный объект, словно картина о которой он так давно мечтал. Конечно, я его понимала — Ева стала еще красивей за это лето. Калеб и Теренс постоянно занимались в колледже тем, что отгоняли от нее непрошенных и нежеланных кавалеров.
— Я сохраню его на память. Знаешь ли, с той коллекции, что была в Чикаго почти ничего не осталось. Кто-то ее сжег.
Я сжала челюсти, вспомнив, как сожгла почти все свои рисунки, даже те, что были подарены мной родителям и Прату. Потому и не ответила на его слова, а так же ничего не сказала, когда он аккуратно сложил рисунок и спрятал в карман простой яркой куртки, за которую он наверняка отдал бешеные деньги. Щеголь!
— Как удобно. Он просто не может его контролировать. Ну, так может пусть носит перчатки?! — Прат был весел. Как же ему было хорошо — ведь рядом нет Калеба, и он может вдоволь насладиться тем, что очерняет его в моих глазах.
— Прат, для чего этот разговор? Ты именно об этом хотел поговорить? — я лениво улыбнулась на его слова. Прат так до сих пор не смог понять, как я любила Калеба. Он не мог принять то, что Калеб, имея за спиной такую же черную биографию, неожиданно стал любящим человеком. Я догадывалась, что именно это Прата и пугало — что однажды, и он попадет в такую вот «злосчастную ловушку любви».
Прат несколько мгновений смотрел на меня, словно силясь отгадать, есть ли за моей улыбкой хоть доля сомнения в Калебе, и очевидно сдался — ее не могло быть.
— Не совсем. Но если тебе любопытно, то попробуй узнать сама!
Лицо Прата медленно приобрело довольное выражение. Он понял, что уже зацепил меня этим разговором, но я не была готова сдаваться так быстро, мне вовсе не хотелось подаваться его провокациям.
— Возможно, мне не настолько и любопытно. Если ты исчерпал все о Калебе, другие темы меня не интересуют.
— Так ли?
— Так ли что? — я насторожилась. Мне пришлось изменить положение тела на капоте, потому что он уже начал остывать, да и к тому же у меня затекли ноги. Я развернулась больше в сторону дяди.
— Так ли я исчерпал тему о Калебе? Интересно, а где он сейчас? Я заезжал к нему домой, и его там не было. Как думаешь, куда он мог поехать? — Прат наиграно приложил палец к губам, словно действительно задумался над этим. — Вот у меня есть варианты. Но ты сама должна узнать о них!
Я чувствовала, как медленно во мне закипает злость, и к тому же обида, обида не только на Прата, но и на Калеба — почему он вчера ни словом не обмолвился, что куда-то должен идти или ехать? Да что такого было в нашем городке, чтобы Калеб этим занимался?!
Прат молча, рассматривал мою реакцию, но в то время я еще не понимала, что он расчетливо сыграл на моей слабости — Калебе, чтобы добиться желанного результата. Я даже и на миг, не подумав об этом, тут же отрешенно закрыла глаза и тяжело задышала.
Я даже не увидела привычно светящегося шара, а слету влетела в сознание Прата, я слышала, как он тяжело вздохнул или ойкнул, и, наверное, потому не успел приготовить в своих мыслях чего-то ужасного, или какую-нибудь не правду.
Калеб просто поехал за новой машиной! Я со вздохом облегчения вынырнула из сознания дяди. Он смотрел на меня обалдевшими черными глазами, и совсем утратил свое превосходство, тогда-то я и поняла, что одновременно не только подалась на его трюк, но так же обманула доверие Калеба. Из-за каких-то глупых слов Прата, я тут же засомневалась в Калебе.
