Тычась друг в друга, они поднимались на пружинящие лапы. Линзы камер вертелись с необычайной быстротой, оглядывая скромный быт заброшенного склада.
Кида восхищённо сказала: — Самостоятельная эволюция алгоритмов. Мы её воспроизводили в лабораторных условиях на последнем круге обучения. Но эта — самопроизвольная. В природе, а не в лаборатории!
Вспугнутые звуком её голоса, киберы заметались. Маркс и Алексей бросились их ловить. Юркие ремонтники ускользали из рук неуклюжих мужчин. Им очень помогало, что кроме как по стенам, киберы могли бегать по стенам и даже по потолку.
Наблюдающая за игрой в догонялки Соколова заливисто хохотала. Отсмеявшись, крикнула: «Полный стоп! Безусловное отключение!»
Зашитая на аппаратном уровне команда отключила взбудораженных присутствием людей шатунов. Сидевшие на потолке кибере попадали вниз, а тот, что пытался сбежать по стене, поджал хрупкие манипуляторы и откатился, по инерции, в угол.
— Техника, старт, — продолжала командовать Кида, возвращая управление основной операционной системе.
— Мы поймали шатуна! — торжественно объявил Маркс.
Кида вскинула кверху тонкие, изогнутые брови: — Мы?!
Поймать половина дела. А что делать с ним дальше?
Оставить, как было? Запрещено техникой безопасности. Какие-то там паразитные алгоритмические структуры. На таком важно объекте как строящийся город Антарск. Категорически недопустимо.
Вычистить структуру из системы? Удалить безвозвратно, чтобы не осталось и следов? Жалко.
— Он ведь почти как живой, — сказала Кида: — Словно цветок или бабочка.
— Сохрани копию в накопителе, — предложил Маркс.
— Сохранённые в накопителе копии скитальца будут как засушенные цветы. Как бабочки под стеклом. Форма сохранится, но жизнь уйдёт.
Бесконечно терпеливым голосом, Алексей поинтересовался: — И что же станешь делать с парой сотен тысяч хоть как-то работающих, похожих, но не одинаковых, копий алгоритмов скитальца?
— Маркс, ты говорил: твоя сестра конструирует экземпляр виртуальной реальности в качестве дипломного проекта? Может быть для виртуальной реальности ей потребуются виртуальные звери?
Тихонов покачал головой: — Не хватит вычислительных мощностей.
Кида удручённо согласилась: — Не хватит.
Ох уж эти девушки! Всех на свете им жалко. И цветы, и бабочек и блуждающие алгоритмы.
Стучит, бьётся горячее сердце реактора, обеспечивая энергией антарскую стройку.
Веют, дуют ветра над ледяной пустыней — точат пики ледяных гор.
Ещё один туннель пробит во льдах. Пущена ещё одна стрела поезда, протянута ещё одна ветка подземной железной дороги. Шахтёры начали разработку новой шахты. Прошло время, закончилась вахта.
Бывшие новички готовятся улетать на большую землю. Большинство из них, после отдыха, вернётся назад. Антарск это навсегда. Где ещё, в каком уголке необъятной страны почувствуешь такое сосредоточение прогресса, такое кипение страстей?
Но есть и те, кто выберет иную дорогу. Кида, смущаясь и радуясь, показывала друзьям приглашение из института структур и систем. Её, как первооткрывательницу, приглашали принять участие в изучении виртуальной экосистемы. Экосистемы созданной алгоритмом скитальца и состоящей исключительно из его расходящихся в пространстве вариантов копий.
Блуждающий робот пойман. Впереди ещё много дел. У Маркса и Алексея на антарской стройке. У Киды в институте структур и систем. Расставаться грустно. Но без расставания невозможна новая встреча, а она обязательно будет. Не может не быть.
Валентин Ус
Прыжок
Таня забежала в класс за несколько секунд до звонка, и едва успела юркнуть за парту, как Светка Курицына шепнула ей:
— Слышала, что твой Карпов на физкультуре учудил?
— Во-первых — он не мой… — возмущенно шепнула в ответ Таня.
Она усиленно занималась легкой атлетикой, уроки физкультуры у нее были отдельные, по спецкурсу, поэтому что было на общем уроке, она знать не могла. Это было во-вторых.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— С вышки прыгать забоялся! — Светка не обратила внимания на возражение, а продолжила болтать громким шепотом. — Трусишка твой Карпов! Все девчонки прыгнули, а он залез, постоял, постоял — развернулся и убежал! Плачет теперь где-нибудь, в укромном уголке…
— Ой, дура ты, Светка…
— Так! Курицына, Егорова! Что за разговоры после звонка?! — прервал их строгий голос учителя.
Девчонки затихли.
Электронная парта показала Тане четверку за домашнюю работу, развернула тему сегодняшнего урока и персональный список задачек. Таня мельком глянула на половину соседки — ха, трояк Светке за домашку! так тебе и надо, сплетнице! — потом тайком достала смартфон и посмотрела через соцсеть. Как она и предполагала, Алешка сейчас был в школьной лаборатории. Чем ближе был всесоюзный конкурс изобретений школьников, тем больше Алексей проводил там времени; а в последнее время и вовсе — стал пропускать некоторые уроки — с согласия учителей, конечно.
В то, что он плачет, Таня не верила, это все придумки дуры-Светки. А что не стал прыгать… ну мало ли, что. С Алексеем они дружили давно, с пятого класса, и она хорошо его знала. Обычный мальчишка, хороший. Безрассудно смелым его не назовешь, но и трусости за ним Таня не замечала. Хотя, сказать по правде, и ситуаций для проявления того или другого у них не было…
Весь урок прошел для Тани словно мимо, она все время думала о поступке ее друга. И, едва прозвенел звонок, схватила школьную сумку и направилась в лабораторию— помещение на третьем этаже, отведенное для самостоятельной работы школьников. В прошлом году, алешин проект молекулярного опреснителя получил диплом на школьном конкурсе идей, и ему разрешили работать над ним в школьной лаборатории — такое право получали немногие, и поэтому Таня была рада за Алешку и даже немного гордилась, тем что у нее такой друг.
Таня мельком взглянула на плакат, с которого космонавт строго предупреждал: «Осталось 5 дней!» — цифра была торопливо написана на криво приколотом блокнотном листочке, словно подтверждая жесточайший цейтнот — и прошмыгнула в дверь. Алексей еще был там; как обычно, возился со своими железками. Таня осторожно протиснулась между дорожным роботом-ремонтником и вольером с кибер-котятами; авто-парикмахер при виде нее встрепенулся и пробасил «Как желаете постричься?» — его изобретатель, Вася Бубликов из пятого «в», с надеждой проводил ее взглядом, но Таня не поддалась на жалость, посмотрев на его голову, уже лысую как бильярдный шар.
— Привет! Как дела? — спросила Таня Алексея, стараясь не выдать волнения.
— Привет… — едва оглянувшись, пропыхтел тот, орудуя отверткой в недрах агрегата, который он называл молекулярным конструктором. — Есть две новости: хорошая и плохая. Плохая — то, что синтез в вертикальной ламинарной струе, ожидаемо, не принес успеха.
Он оставил «конструктор» в покое, присел на стул и принялся объяснять, размахивая отверткой, как дирижерской палочкой:
— Понимаешь, пока размер молекулярных блоков небольшой — все идет хорошо. Но при переходе на макроуровень — как и раньше — вместо нужной конфигурации получаем черт-те-что. Я думаю, что вес конструкции уже начинает играть заметную роль. Вот как снежный шар— как только размер и вес превышают критическую величину — он сам разламывается…
Но Таня пропустила все это наукообразие мимо ушей. Ее интересовал только один вопрос:
— А почему ты с физкультуры сбежал? И с вышки не прыгнул…
— Что? С какой вышки? — Алеша словно не сразу сообразил, потом пожал плечами. — А! Вышка это ерунда! Не до этого мне сейчас — пять дней осталось чтоб заявку на конкурс подать! А надо срочно…
— Эх, трусишка! — Таня произнесла это вроде бы и в шутку, а прозвучало все равно обидно.
— Я — трусишка? — опешил Алексей. — Из-за этой вышки дурацкой?!
