— Опять руки мыть, переодеваться, — вздохнул мальчик. — Осанку держать, локти на стол не класть… Ужас!
— А ты как хотел? Ты Земов, а Земовы все всегда делают правильно, на тебе честь фамилии!
— Да знаю я! Знаю! — Сережа приосанился и вышел из комнаты.
Анатолий улыбнулся — растет наследник! И, тьфу, тьфу, тьфу, только радует — ничего общего с капризной и взбалмошной матерью! Впрочем, Марину тоже не узнать. Все-таки, когда возле женщины правильный мужчина, оба счастливы и окружающие в безопасности!
***
— Катя, почему вы еще на пляже?! Мы же договаривались, что после одиннадцати все должны быть в тени!
— Ага, попробуй её уведи! — возмутилась девушка.
— «Пожалуйста, еще пять минуточек», — передразнила она сестру. — И так в течение часа!
— Ну, ты же старше и, значит, умнее и сообразительнее, можно было что-то придумать, — вздохнула мать. — Лиза, ты почему не слушаешься?
— Я слушаюсь, — насупилась девчушка. — Просто я не успела!
— Что ты еще не успела?
— Я смотрела, как живут рыбки, и теперь из-за вас я не смогу увидеть, как они достоят домик для икры!
— Лиза, но ведь вечером мы опять пойдем на пляж, и ты все увидишь, — возразила мать. — Но я сомневаюсь, что стоило лететь на Менорку, чтобы ты вместо купания в море торчала по целому часу лицом вниз на мелководье. Это у тебя и в Крыму чудесно получается.
— Ага, как же, — возразила дочь. — Здесь совсем другие рыбы и вообще все, в Крыму таких нет! Это же Средиземное море, а не Черное! И рыбки не станут ждать, когда я приду, а достроят свой домик и займутся другими делами!
— Найдешь других рыбок, крабиков, медузок — здесь этого предостаточно, — ответила Ася и потерла поясницу.
— Здесь пляж и кучи людей, — возмущенно парировала Лиза. — Всех распугали! Я еле-еле нашла этих рыбок!
— Надо говорить не «кучи людей», а «много людей», — поправила мать. — Ну, попроси отца, пусть он свозит тебя на каменистый пляж, там вообще никого нет и вся морская живность не пуганая.
— О чем спорят мои девочки? — Влад обнял дочерей.
— Папа, ты отвезешь меня на пляж, где нету других людей? — спросила Лиза. — Но мама не разрешает быть на море днем, поэтому надо ехать утром или вечером!
— Отвезу, — покладисто согласился отец. — Возьмем еду и устроим пикник вдали от песка и туристов. А сейчас марш в дом! Настя, ты как?
— Нормально, — улыбнулась женщина, глядя, как девочки убегают к вилле. — Скажи, откуда у Лизаветы такая тяга ко всякой живности? Это же уму непостижимо, с двух лет она тащит в дом все, что имеет шерсть, перья, хитин и чешую! Нет, я тоже люблю животных, но не до такой же степени, что наш дом уже напоминает небольшой филиал зоопарка с аквариумом и террариумом? Никак не могу к этому привыкнуть.
— Ты меня об этом уже пять лет спрашиваешь, — улыбнулся Влад. — Не знаю, откуда у Лизы такая склонность, но ей нравится, она по-настоящему увлечена. Может быть, у нас растет свой «Николай Дроздов» или «Джеральд Даррелл»?
— Кошмар, — рассмеялась Анастасия и опять потерла поясницу.
— Что? Тянет? — встревожился Владислав. — Идем в дом, все-таки, слишком жарко. Надо было оставаться дома, в конце концов, в Крыму тоже море!
— Ты же знаешь, Катя очень хотела в Испанию, да и Лизе перед школой надо хорошо отдохнуть. Крым замечательно, но мы там регулярно живем, для девочек это как на дачу на выходные, а им хотелось что-то новое. Ничего, на моем сроке еще не опасно летать, вот после 35 недель, да! Вернемся домой, и я на три месяца залягу в вату. Да не смотри так, ничего не болит, я прекрасно себя чувствую, шучу я про вату!
— Блин, Настя, я с тобой поседею! Нельзя же так пугать! — мужчина обнял жену, осторожно прижимая к себе. — Пойдем в дом? У меня есть подозрение, что Лизавета кого-то прятала в кармане шортов, надо на всякий случай проверить ее комнату на наличие новых нелегалов.
— Это да, — согласилась мать, вставая. — До сих пор вздрагиваю, как вспомню этого, как его… желтопузика, который меня чуть заикой не сделал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Да, уж, — согласился отец. — Не мудрено — обнаружить свободно путешествующее по дому почти метровое пресмыкающееся! Пока разобрались, что это безобидная ящерица, которую прятала в большой картонной коробке пятилетняя дочурка…
— Кстати, ты уже придумал, что мы будем дарить Лизе? Сентябрь уже не за горами, два месяца пролетят, не успеем оглянуться.
— Есть кое-какие наметки, но ты же знаешь, ее особенно порадует не новая игрушка или гаджет, а новый аквариум или четвертый по счету пес.
— Я боюсь, что для Лизкиного зоопарка нам придется строить отдельный дом, — засмеялась Настя. — А если и этот, — она погладила небольшой животик. — Тоже родится сумасшедшим натуралистом? Как-никак, зачали мы его в Париже, как и Лизавету.
— Только Лизу в декабре, а Данилку — в январе!
— Это уже не важно — место то же самое, отель и номер те же самые. Так что, все может быть!
— Настя, Влад, вы долго? Жарко уже, идите в тень! — выглянула из окна виллы голова Марии Алексеевны.
— Владик, куда ты смотришь? Веди Настю в дом! — присоединилась Татьяна Николаевна.
— О, тяжелая артиллерия подтянулась, — засмеялся Влад. — Мамы и по отдельности — такая сила, что не каждому по зубам, а уж когда объединяются, то вообще, туши свет. Замучают заботой.
— Ничего, — улыбнулась женщина. — В октябре кое-кто перетянет на себя почти все их внимание, и мы сможем ненадолго передохнуть.
— О, забыл, — хлопнул себя по лбу Влад. — Отец звонил, спрашивал, когда возвращаемся. Говорит, соскучился по внучкам и любимой невестке. Заметь, по сыну не соскучился!
— Да ну, просто он с тобой говорил, вот и не отметил отдельно. Конечно же, он в первую очередь соскучился по тебе, — отмахнулась Настя. — Что, сменишь гнев на милость, позволишь нам, наконец, посетить дом родителей, а то за столько лет ни разу не были? Родители переживают, я же вижу!
— Никто не запрещает им гостить у нас, сколько им хочется, — насупился Влад и живо напомнил выражением младшую дочь, когда она не хотела делать, что ей велели. — Отец сам сказал, что твоей ноги в его доме не будет, я просто выполняю его пожелание.
— Да, ладно тебе, — прижалась к мужу Анастасия. — Столько лет прошло, он уже и сам сто раз пожалел, что так сказал. Все-таки, он твой отец и он дедушка Кати и Лизы и любит их, а уж Даню ждет как бы ни больше, чем мы с тобой… Не упрямься!
— Ладно, вернемся домой, я подумаю, — сдался Владислав, осторожно прижал жену к себе и шепнул ей в волосы. — Люблю тебя!
Эпилог
Что такое любовь?
Отчего, мы проходим ежедневно мимо сотен людей, минуем их, не запомнив лиц, не дрогнув сердцем?
Идут мимо, чужие, не интересные, обычные… И вдруг как вспышка, как взрыв сверхновой, как раскат грома или извержение лавы — он! Или она! И все — человек инфицирован. Заболел сладкой и мучительной, горькой и дарящей блаженство болезнью под названием «любовь». Когда кладешь сахар мимо чашки, посреди важного разговора замираешь и смотришь в пустоту, когда один взгляд и сердце пускается вскачь, одно прикосновение опаляет пламенем, а поцелуй открывает ворота рая.
Как это происходит, по каким неведомым признакам выбирает сердце? Почему — вот этот темноволосый молчун, а не тот, тоже темноволосый, весельчак? Почему, эта недотрога, а не эта скромница? Никто не знает, как выбирает сердце, и уж точно не по «хорошести».
Не бывает людей полностью плохих, как не бывает полностью хороших, у каждого человека есть, чем гордиться, есть, чего стыдиться. И у каждого в мире живет половинка, тот, кто предназначен только ему, рядом с кем жизнь расцветает красками и обретает особый смысл.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Почему же не все находят свое счастье?
Все просто, человек или еще не встретил свою половинку, или встретил и не узнал, прошел мимо, упустил свое счастье, обидел его, не оценил.
Настоящая любовь заключается в стремлении дарить, а не получать. Она всегда направлена на обеспечение благополучия любимого человека, на стремление защитить, оберечь, доставить удовольствие, воплотить мечту, когда и сам становишься счастливее, порадовав любимого.
