Вилюмштад поблагодарил его за время и внимание и в отчаянии повесил трубку.
* * *
К полудню Lehman Brothers овладели слухи, что совет может вскоре уволить Фулда. При цене акций, снизившейся еще на 9,7 %, до 3,71 доллара, это обсуждалась открыто не только по всему офису, но и в СМИ.
К этому моменту среди сотрудников фирмы нарастала злость. Сотрудники Lehman были уникальны на Уолл-стрит – они владели четвертью акций компании. При всех претензиях к Уолл-стрит по поводу ориентации на короткую перспективу у большинства сотрудников Lehman был пятилетний переходный период, в течение которого они не имели права продавать свои акции. Это означало, что их собственные огромные состояния были связаны с котировками акций фирмы. И по состоянию на пятницу эти акции потеряли 93 % стоимости по сравнению с 31 января. 10 млрд долларов просто исчезли. (Фулд, которому принадлежало 1,4 % компании, то есть примерно 10 900 000 акций, потерял 649,2 млн.) Хуже того, по иронии, утром сотрудникам Lehman был отправлен меморандум, в котором говорилось, что они не могут продать свободные от ограничений акции, которые принадлежали им на правах собственности. Это было стандартное уведомление, которое они получали за пару дней до объявления доходов каждый квартал, оно не позволяло продавать акции в течение нескольких недель.
Сообщения о возможной отставке Фулда получили новую подпитку, когда прошел слух, что утром Джон Д. Макомбер, один из членов совета директоров Lehman и бывший гендиректор химического гиганта Celanese Corporation, прибыл в здание и направился на 31-й этаж. Почти десять человек толпились около углового кабинета Фулда. Они увидели 80-летнего Макомбера, ковылявшего по коридору. Когда Макомбер добрался до двери, некоторые начали уходить, ожидая, что их попросят выйти.
– Оставайтесь, – сказал им Макомбер.
Изможденный Фулд пожал Макомберу руку Он не думал, что его уволят, но ощущал нервозность.
– Я хочу поговорить с вами, – начал Макомбер. Многие подумали, что сейчас он скажет Фулду, что больше не нуждается в его услугах. Но, к всеобщему удивлению, он произнес воодушевляющую речь: – Я хочу, чтобы все в комнате понимали: я знаю, что вы сделали хорошую работу. Вам просто не повезло. Мы на сто процентов за вас.
Совет Фулда, похоже, был все еще лояльным Фулду.
* * *
Роджин Коэн по-прежнему находился в центральном офисе Sullivan & Cromwell, пытаясь уломать Bank of America купить Lehman. Но он чувствовал: что-то пошло не так, поведение Грега Керла изменилось и команда Bank of America как будто начала тормозить, словно уже отказалась от торговли.
Коэн, который был одним из немногих юристов в городе, имевших прямой доступ к Тиму Гайтнеру, позвонил ему в офис, чтобы доложить о своих подозрениях, будто жесткая линия правительства против какой-либо помощи спугнула Bank of America. «Не думаю, что эта сделка может состояться без государственной помощи, – подчеркнул Коэн. – Они могут блефовать и с нами и с вами. Но мы не можем позволить себе раскрыть этот блеф».
Гайтнер, который выразил аналогичную озабоченность Полсону днем ранее, но получил указание не отступать, был лаконичен: «Вы не можете рассчитывать на государственную помощь».
* * *
Примерно в 14:20, когда акции Lehman упали еще на 6 %, до 3,59 доллара, Хэнк Полсон с измотанным видом шел по лестнице из здания казначейства, чтобы ехать в аэропорт. Дэн Джестер, Джим Уилкинсон и Кристал Уэст запрыгнули в его джип вместе с ним. Кристофер Кокс планировал присоединиться в самолете.
В разговоре, состоявшемся всего за несколько часов до этого, они с Гайтнером официально решили: с Lehman нужно что-то делать.
Если они действительно собирались созвать руководителей Уолл-стрит и попытаться убедить их выработать решение с участием частного капитала, для этого как раз настало время. В противном случае к понедельнику Lehman будет уже не спасти. «У нас есть выходные», – напомнил он.
Они договорились о встрече в 18:00 в Федеральном резервном банке Нью-Йорка. Офис Гайтнера начнет вызывать руководителей сразу после 16:00, после того как закроются рынки. Последнее, что они могли себе позволить, – это утечка новостей о заседании.
Полсон, который обычно летал в Нью-Йорке на US Airways, дававшей правительству скидку (Венди всегда напоминала ему о полетах на частном самолете), на этот раз организовал чартерный рейс до Нью-Йорка, используя свои счета NetJets. Он не мог позволить себе задержаться, вопрос был слишком важен, да и погода не радовала. Во всяком случае, он опасался, что самолет даже не сможет взлететь.
Они гнали в Даллес, чтобы успеть на самолет, и Полсон шептал: «Да поможет нам Бог».
Глава четырнадцатая
Ллойд Бланкфейн слонялся по оранжерее отеля Hilton на углу 53-й улицы и 6-й авеню, ожидая своей очереди, чтобы выступить с речью на Саммите Service Nation – ежегодной конференции, координируемой коалицией некоммерческих организаций, способствующих развитию волонтерской деятельности в Америке. Одетый в обычный синий костюм и белую рубашку с синим галстуком, он пришел, чтобы сделать один из основных докладов, сразу за губернатором Арнольдом Шварценеггером и перед Хиллари Клинтон, чтобы рассказать о проекте Goldman «10 000 женщин» – некоммерческой программе, которая способствовала бизнес– и управленческому образованию женщин в развивающихся странах.
Клинтон, которая с другой стороны оранжереи разговаривала по телефону, подошла к нему и вежливо спросила, не могла бы она выступить перед ним, поскольку ей нужно успеть на обед. Бланкфейн был ее поклонником, он пожертвовал на ее кампанию около 4600 долларов[520], а в демократических праймериз поддержал ее, а не Барака Обаму. Так как у него не было неотложных дел, он с радостью согласился.
Однако две минуты спустя у него зазвонил мобильный. «Нам звонили из Федрезерва. На 18:00 назначено совещание руководителей банков, – возбужденно сказал ему его помощник. – Предполагается, что на нем будут Полсон, Гайтнер и Кокс».
Вот оно, подумал Бланкфейн. Все серьезно. Полсон собирал «семьи», чтобы попытаться спасти Lehman.
Бланкфейн посмотрел на часы. Было почти пять, Шварценеггер по-прежнему болтал, а сам Бланкфейн только что поменялся местами с Клинтон.
Он попытался добраться до Гэри Кона, сопрезидента Goldman, чтобы выяснить, что происходит, но у него ничего не получилось – Кон, скорее всего, был еще на пути из Вашингтона после дачи показаний на слушаниях в Комитете по энергетике и природным ресурсам.
Бланкфейн робко подошел к Клинтон. «Помните, я говорил вам, что вы могли бы выступить впереди меня? – спросил он. – У меня чрезвычайная ситуация. Мне только что звонили, я должен быть в Федрезерве».
Клинтон смотрела на него, словно ничего не понимая.
Смущенный, он попытался объяснить: «Они обычно не звонят, если случается что-то приятное».
Клинтон сочувствующе улыбнулась и пропустила его вперед.
* * *
Джейми Даймон едва мог поверить своему невезению. Он должен был быть дома к семи вечера, чтобы поужинать с родителями друга его дочери Джулии, которых они с женой еще не видели. Джулия, его старшая дочь, всю неделю умоляла отца вести себя наилучшим образом и произвести хорошее впечатление. А теперь Федрезерв созывал общее совещание верхушки Уолл-стрит.
Даймон позвонил жене Джуди, которая давно привыкла к такому поведению мужа. «Гайтнер вызвал нас в Федрезерв, – сказал Даймон. – Не знаю, как долго это будет продолжаться. Я постараюсь приехать как смогу».
Даймон повесил трубку и поспешил по коридору, чтобы рассказать новости Стиву Блэку Блэк только что подтвердил свои планы поучаствовать в турнире Purchase Country в Вестчестере, турнир должен был начаться в семь утра на следующий день.
– Мы едем в Федрезерв, – сказал Даймон.
– Шутите? – переспросил Блэк.
Он немедленно перезвонил в клуб Purchase Country. «Извините, – сказал он устало, – вычеркивайте меня».
* * *
Брайан Мойнихан, президент глобального корпоративного и инвестиционного банкинга Bank of America, как раз изучал некоторые активы Lehman в офисе Sullivan & Cromwell, когда из Шарлотт позвонил Кен Льюис.
– Нам звонили из офиса Гайтнера, – сказал Льюис. – Вам придется поехать в Федрезерв. Они собирают встречу, чтобы решить, как поступить.
Мойнихан бросился вниз по лестнице, без зонта выскочил через вращающиеся двери под проливной дождь и велел одному из водителей Sullivan & Cromwell отвезти его в город, в Федеральный резервный банк Нью-Йорка.
Когда автомобиль пробирался через пробку на Парк-авеню, его сотовый телефон снова зазвонил.
