Она схватила сумку и почти с подкладом выдрала оттуда телефон. Едва попала подрагивающим пальцем по иконке с Димкиным именем на экране и обожгла ненавидящим взглядом отца, попытавшегося одернуть ее за рукав и усадить-таки на прежнее место.
Возьми трубку! Возьми, Димка! Пожалуйста!
«Абонент выключен или находится вне зоны доступа сети».
Сердце пропустило удар.
Ну да, конечно, кому захочется общаться с девицей, которая не только не отвечает на твое признание в любви, но и после откровенно предпочитает тебе твоего врага? Не объяснишь же, что у Лены в тот момент от неожиданности и сладости этих трех слов перехватило дыхание и все, что она могла, это отвечать на жаркие Димкины поцелуи, надеясь, что он все поймет сам. А если не понял? Лена двенадцать лет назад все испортила, поверив Жнечкову, и теперь как будто снова отвернулась от Димки. Наверняка же он понял, с какой целью вернулся к родным пенатам Владимир Васильевич Черемных: Лена сама говорила, что отец заодно с Милосердовым, и только полный идиот не смог бы сложить два и два, чтобы сообразить, что от него хотят избавиться. Особенно после унизительного хозяйского предложения. Лена никогда в жизни не позволяла себя осуждать отца, но сейчас готова была разругаться в пух и прах!
Нет, она не позволит ему разлучить ее с Димкой!
Она еще раз набрала его номер и на первом же слове автоответчика подхватила сумку, чтобы бежать обратно в сервис. Но отец все же схватил ее за запястье и вынудил остановиться.
– Сядь, Елена! – приказал он – и таким жестким голосом, каким еще никогда с ней не говорил. – Дай мне закончить завтрак и договорить до конца. После этого, если понадобится, я лично извинюсь перед Корниловым и объясню ему свой поступок. Но я должен быть уверен в том, что он не использует тебя и что ему можно доверять!
Наверное, у отца были еще какие-то подозрения и доводы. Наверное, Лена могла бы узнать из его уст что-то интересное и даже полезное, в том числе и для Димы. Наверное, она обязана была услышать и послушать его – хотя бы в благодарность за прежнее понимание и помощь.
Она выдернула руку с такой силой, что на запястье наверняка появятся синяки. Отпрянула от отца и зло выдохнула.
– Приятного аппетита, папа!
А потом выскочила из кофейни и почти бегом – насколько позволяли каблуки на босоножках – устремилась в автосервис.
Ах, зачем они выбрали столь далекое от «Автовлада» заведение? Сердце у Лены колотилось, в три раза обгоняя шаги, а до сервиса еще оставался мучительно длинный путь. Она не оборачивалась, понятия не имея, последовал ли отец за ней, и не думая о нем совершенно, потому что голову заполняли лишь мысли о Диме. Где он? Почему вне зоны доступа? Закинул уже Лену в «черный список» или просто связь так не вовремя играет с ними злые шутки?
Пусть бы было второе! Пусть бы Лена пережила эти несколько страшных минут, лишь бы застать Диму в сервисе и заставить его выслушать себя! Она даже не станет ничего объяснять! Не станет просить прощения и оправдываться, что ничего не знала про отцовский замысел. Она просто вцепится Димке в рубашку, заглянет в глаза и скажет, что тоже его любит. Любит, и все эти годы любила, и ей не нужен никто, кроме него, и она ни за что не хочет – и не может! – его потерять! Какая же она дура, что не сумела найти минутку и признаться, что его чувства взаимны! Да, Милосердов помешал, а потом отец как снег на голову свалился, но все это лишь отговорки. Димка открыл ей сердце – так ясно, так нежно, так доверчиво, отдав себя Лене всего и без остатка, – а она именно об этом и мечтала! С самой школы мечтала – и почти не надеялась услышать от него такие слова. Димка не из тех, кто разбрасывается сокровенным, но раз не сдержался, раз выпустил признание на волю, значит, тоже долго носил его в себе, и болел им, и маялся, не зная, чем Лена ответит. А она…
Нет, она должна немедленно, прямо сейчас сказать, что тоже его любит, – и что, на самом деле, могло быть препятствием в столь страстном ее желании? Если Дима не хочет слышать ее голос, пусть прочитает ее сообщение – и не мучается неразделенностью ни одной лишней секунды! Все же, в действительности, так просто!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вдохновленная, Лена включила экран так и не убранного обратно в сумку телефона, ткнула в иконку мессенджера – и только тут увидела, что около получаса назад получила от Димы сообщение. Видео весом в полторы сотни мегабайт. Тут же ошеломленно поставила его на загрузку.
Качаться, конечно, будет до самого сервиса, но Лена была рада уже тому, что Дима что-то ей прислал – и, судя по времени, уже после отцовской подлянки. Значит, не поставил разом на ней крест, не отказался из обиды, не оборвал все, не дав Лене оправдаться. И будь она проклята, если ей хватит терпения ждать окончательной загрузки.
Она запустила видео. Пусть хоть несколько первых секунд – но знать, что там внутри, а не пугаться собственных паникерских мыслей о том, что Димка записал свое прощальное слово. Нет, не его рассерженное лицо оказалось на видео, а какое-то расплывающееся помещение с нечеткими человеческими силуэтами внутри. Лена успела еще мысленно посетовать на то, что оператор не настроил на камере резкость, и в этот момент телефон зазвонил, да так громко, что увлекшаяся Лена едва не выронила его из рук.
Сердце тоже подпрыгнуло и на секунду замерло. Димкина мелодия! Господи, он позвонил, сам позвонил!
Лена от волнения едва попала по кнопке принятия вызова и радостно крикнула в трубку:
– Димка!..
– Ленка, ты где?!! В кафе еще?! – тут же перебил ее Димин голос: такой встревоженный и запыхавшийся, как будто Димка куда-то бежал в сильнейшем волнении. Лена даже растерялась на мгновение.
– Нет, я в сервис возвращаюсь, скоро буду, – недоуменно отчиталась она и тут вдруг догадалась: – Дим, с Киром что-то?..
Но он словно бы и не услышал ее вопроса. Вместо этого принялся резко и порывисто задавать свои:
– Ты с отцом?! Далеко?! Где конкретно, Лена?!
Она даже остановилась и осмотрелась вокруг. Чтобы сократить дорогу до сервиса, она пошла наискосок, через частный сектор. Зачем Димка спрашивал?
– Поворачиваю на Ключевскую, – сказала она и услышала в ответ громкое нецензурное слово. При ней Димка никогда не матерился. Да что случилось-то?!
– Быстро! К школе! Ленка! Слышишь?! – отрывисто, печатая каждое слово, приказал он. – Бегом, твою мать! Внутрь – и не высовывайся, пока я за тобой не приду!
Будь это кто другой, Лена и не подумала бы подчиниться. По крайней мере до тех пор, пока не выяснила бы причину подобной истерики и не решила бы, как лучше в действительности поступить. Но Димка был не из тех, кто паниковал на пустом месте, и его непонятная тревога передалась и Лене, и она, не споря, лишь развернулась, чтобы перейти дорогу, – и тут перед ней резко затормозил тонированный джип. Дверца у пассажирского сиденья распахнулась, и оттуда высунул голову бритый, квадратный – один-в-один браток из девяностых, только золотой цепи не хватало – совершенно не знакомый Лене тип.
– Черемных? – поинтересовался он. – Елена Владимировна?
Отрицать было бесполезно, хоть и очень хотелось. Но бритоголовый смотрел так, словно на Лене висела табличка с ее именем. А еще от него веяло угрозой. Такой явной, что устроенный Димкой переполох тут же обрел под собой почву.
– Черемных. Елена Владимировна, – старательно неторопливо представилась Лена. – С кем имею честь?
Надо было потянуть время. Если Димка собирался встретить ее у школы, значит, скоро будет здесь. А с ним ей ничего не страшно.
Бритоголовый поставил ногу на ступеньку: машина у братков была крутая.
– Фамилия Дараган вам о чем-нибудь говорит, Елена Владимировна? – с легкой насмешкой спросил он. И тут же сам пояснил: – Именно его машину вы вчера угнали и отоварили по полной.
– Я угнала? – оторопела Лена, и это мигом стерло ухмылку с губ бритоголового.
– Быть может, не вы, а ваши люди, – уже скучающим тоном ответил он. – Но, в любом случае, Георгий Петрович хочет видеть именно вас и прислал за вами машину, как за дорогой гостьей.
