Гуль-Бике обходит нависающий утес, за которым открываются густые заросли боярышника. Прошлогодняя колючка больно впивается в ногу. Девчушка садится прямо на землю, вытаскивает из ноги колючку, размазывает кровь, а сама глазами уже рыщет по кронам деревьев:
– С каждым днем все дальше и дальше приходится ходить за карагачем. Скоро, наверное, придется подниматься на вершину горы, там, на плато его конечно много, но пока туда дойдешь, замерзнешь совсем.
Быстро, с остервенением, девчонка ломала сухие ветви. Она уже тряслась от холода, руки совсем закоченели. Прижимая охапку к груди, Гуль-Бике побежала назад по знакомой тропинке, подбирая на ходу заготовленные сухие ветки. Девочке одиннадцать лет, но она уже научилась думать наперед:
– Теперь хвороста хватит на пару дней, скорее домой.
Гуль-Бике бросает собранные дрова у очага и садится у огня, протягивая по очереди, озябшие то руки, то ноги. Понемногу тело наполняется теплом, и девчушка перестает дрожать. Она беспечно смотрит на горящий в очаге огонь, но голод уже сводит низ живота.
– Нужно поставить на огонь котел. От огня приятно веет теплом. Он отгоняет холод, который проникает сквозь щели между камнями, из которых сложены стены жилища, но, к сожалению нужно вставать.
Гуль-Бике встала на ноги и бросила настороженный взгляд на кувшин. Маленькие слезинки, словно капельки росы, навернулись в уголках ее карих глаз. Кувшин был пуст.
– Снова придется идти на холод, – тяжело вздохнула она и вышла за дверь.
С приходом дождей, всю осень камни падали с той гигантской насыпи, что высилась над селением. Правда эти камни смешались с раскисшей землей и навозом, уходя острыми краями в глубь грунта, но идти босиком было все равно больно. С площадки на площадку, цепляясь за выступы грубо сложенных стен, поднималась к сбегающему с вершины горы роднику Гуль-Бике. Всю дорогу она старалась не уронить большой глиняный кувшин, который она поочередно то ставила на голову, то прижимала к груди, крепко обнимая его еще детскими тоненькими ручками.
Черные волосы Гуль-Бике свалялись и слиплись от грязи. Самой ей некогда их расчесывать, да и не чем. Старый костяной гребень есть только у мачехи, а она не позволяет его трогать. Вообще, мачеха не справедлива к ней. Своему сыну она иногда расчесывает волосы, а ей никогда. Гуль-Бике давно уже привыкла к предвзятому отношению к ней. Мачеха всегда кричит на нее за малейшую провинность, а иной раз, так отходит хворостиной, что на спине остаются кровавые рубцы. Девчушка ни капельки не удручалась по поводу грязных слипшихся волос:
– Ничего страшного, придет лето, вода в роднике прогреется на солнышке и я смогу вымыть себе голову, – думала в этот момент она, поднимаясь к роднику.
С гор дул пронизывающе холодный ветер, который протягивал насквозь холщовую рубаху Гуль-Бике. Ее грубое мешковатое платье походило больше на черепаший панцирь. Это платье мачеха справила в начале весны. Поначалу на ее шее и в области подмышек, от соприкосновения с грубыми необработанными краями, образовались раны, но чистый горный воздух был целителен, и вскоре, на их месте образовались рубцы, напоминающие чем-то мозоли.
Гуль-Бике добралась, наконец, до родника. Встав на большой плоский камень, охваченный бурлящей пеной от ниспадающего потока воды, она наклонилась и подставила под струю кувшин. Через мгновение вода закипела у самого горлышка, едва не вырывая тяжелый сосуд из рук девчушки. С трудом она подняла его на плечо и отправилась в обратный путь.
– Ветер, зачем ты дышишь мне в лицо? Зачем пронизываешь холодом мое тело? Когда же ты, наконец, разгонишь тучи и туман над нашим селением?
Юная девушка совсем ничего не знала об устройстве существующего мира, но одно она знала, что когда туман рассеется и выглянет солнце, ходить за водой будет намного приятней.
Кувшин был заполнен под самое горло. От невольного качания при ходьбе, студеная вода разбрызгивалась и текла на плечи. Зубы стучали от холода, но девчушка отважно спускалась вниз, стараясь не подскользнуться на скользких камнях. Двое вооруженных всадников преградили ей путь. От испуга, Гуль-Бике вскрикнула и выронила из рук кувшин. Падая на землю, он ударился о камни и разбился, обдавая хозяйку множеством ледяных брызг. Гуль-Бике замерла на месте, но незнакомцы не спешили накидывать рабскую веревку на шею.
– Не бойся нас, мы не причиним тебе вреда, напротив, мы щедро наградим тебя, если расскажешь, где берешь воду?
Девчушка взглянула на разбитые черепки у своих ног и на глаза навернулись слезы.
– Держи, это тебе! – На землю упала мелкая серебряная монета. – Пусть она утешит твое горе. На нее ты сможешь купить два десятка таких кувшинов.
Не выпуская из поля зрения незнакомцев, Гуль-Бике быстро наклонилась, подобрала монету и крепко зажала ее в кулачке.
– Как тебя зовут?
Голос говорившего был ласков и мягок. Страх исчез, девчушка расслабилась.
– Гуль-Бике, господин.
– Скажи, Гуль-Бике, много ли родников стекает с вашего селения вниз и куда течет вода?
– Четыре, господин, а вода течет в город. В Семендере мало своей воды, поэтому, по специальным арыкам она поступает в город.
– Значит в Семендере напряженно с водой, – обратился один воин к другому, – вероятней всего, там есть свои колодцы, но из-за близости моря вода в них не особо чиста и солена. Если внизу, по течению, сделать запруды на руслах родников, Семендер, скорее всего, начнет испытывать жажду, а если воду еще и отравить, то…
– Ты прав, Урус хан, это прекрасный план. Мы вынудим Фархад Абу-Салима открыть ворота, однако нужно поспешить, солнце уже клонится к закату.
– Это тебе, милый ребенок, – Кара-Кумуч бросил на землю несколько мелких монет, – после того как мы возьмем город, скажи отцу, чтобы обязательно купил тебе хорошее платье и удобную обувь.
Развернув коней, всадники устремились назад.
******
Верховный совет Тенглик, учрежденный мудрым Ата ханом еще до начала похода, полностью собрался в назначенное время. С минуты на минуту все ожидали появления Кара-Кумуча и Урус хана. Этот совет старый хан повелел создать для того, чтобы пресечь внутренние раздоры, которые могли бы возникнуть во время похода между членами трех родов. Своей главной задачей этот орган народного управления ставил цель в сплочении родов в единый народ, ибо как считал мудрый Ата хан, сила войска заключается в его единении.
В шатре висело тревожное молчание, присутствующие терпеливо ждали, иногда переговариваясь шепотом между собой. Ата хан обвел присутствующих внимательным взглядом, будто пытаясь прочесть на их лицах интересующий его ответ: – Как поступить!
– Ну, что. Время вышло. Пора принимать решение, – громко произнес он.
Старейшины и сотники оживились, послышались их дружные голоса:
– Что тут думать, нужно уходить из-под стен Семендера!
У входа в шатер послышался шум, полог откинулся, и внутрь вошли Кара-Кумуч и Урус хан. Разговоры сразу оборвались.
– Итак, ты обещал дать свой ответ, что ты придумал? – сходу обратился мудрый хан к сыну.
– Мы останемся здесь и возьмем город!
Собравшиеся недовольно зашумели.
– Как ты собираешься штурмовать стены? – вновь задал вопрос Ата хан.
– Стены здесь не причем, мы возьмем город другим способом.
– Тогда объясни совету, что ты задумал?
– Что самое главное при осаде хорошо подготовленного города? – ухмыляясь про себя, задал вопрос Кара-Кумуч.
Перебивая друг друга, члены совета заголосили:
– Пробить брешь в стене!
– Прокопать тайный ход для неожиданной атаки!
– Нейтрализовать вражеских лучников!
– Пресечь доставку продовольствия в осажденный город!
– Не спорю, то, что вы сейчас говорите очень важно, но это не самое главное.
Дружный смех послужил ответом.
– Что же ты тогда считаешь главным? – перебивая смех, хмуро спросил Ата хан.
– Крепость стен города напрямую зависит от стойкости его защитников.
– Но у Фархад Абу-Салима достаточно воинов для защиты города, а если учесть еще население Семендера, которое из-за боязни грабежа тоже встанет на стены, то все эти обстоятельства явно играют не в нашу пользу?
– Ты в одном прав, отец, в Семендере слишком много лишних людей.
– А в чем тогда ты видишь нашу пользу? Какой смысл тогда в твоих словах?
– А что нужно любому человеку для существования? – ответил вопросом на вопрос Кара-Кумуч.
– Еда!
– Оружие! – посыпались ответы со всех сторон.
– Тихо! – грубо прервал реплики Ата хан. – Говори, что задумал, Кара-Кумуч, не томи, я чувствую, что ты придумал план действий?
– Любой человек должен дышать, спать, пить и есть…
– О Тэнгри! Я вижу, ты совсем сошел с ума! Не хочешь ли ты сказать, что можешь запретить персам дышать? Такое под силу только Великому Тэнгри!
Шатер Ата хана наполнился веселым смехом. Однако мудрый хан обвел присутствующих грозным взором и смех быстро оборвался.
